Произведения Кира Булычёва
Цикл "Алиса"
Гай-до
опалубку, а потомполивать его питательным раствором, микроскопические кораллы начинают
буйно размножаться, заполняя форму плотной массой, которая крепче любого
бетона и легче ваты.
Пашка с Аркашей сделали из пластиковых листов заплату на корпус Гай-до, а
затем нарастили ее кораллитом.
Кораллит быстро затянул пробоину. Получилось не очень красиво, но крепко.
Даже в космос не страшно подняться, хотя надежнее сделать заплату
металлическую. Но для этого надо перелететь в Москву, в школьную
мастерскую. Там есть приборы и станки, с помощью которых можно починить
Гай-до.
Подготовка к перелету заняла еще три дня.
Все эти дни Гай-до упрямо молчал.
Впервые он заговорил утром четвертого дня, когда москвичи прилетели на
свалку, чтобы перегнать корабль к себе домой.
Пока Аркаша с Павлом сидели у Джамили, оформляя документы - ведь все
корабли на учете и просто так забрать оттуда корабль нельзя, - Алиса
включила пылесос, привезенный из дома, чтобы прибрать на мостике и в каюте.
Она так отвыкла от того, что Гай-до разговаривает, что вздрогнула, когда
услышала голос корабля.
- Алиса, - сказал корабль, - я вам не советую лететь в Москву.
- Ой! - сказала Алиса. - Ты заговорил! Как хорошо!
- Я решил покончить с собой. И не хочу, чтобы в этот момент вы оказались
внутри меня.
- Ты с ума сошел! - ответила Алиса. - Так не бывает! В истории
космонавтики еще не было случая, чтобы корабль покончил с собой.
- Это будет первый случай, - сказал Гай-до, - потому что я первый в мире
разумный корабль, которого так жестоко обманули. Я не хочу больше жить.
- Это из-за Ирии?
- Я желаю ей счастья, - сказал Гай-до. - Но я ей не нужен. И она этого от
меня не скрывает. Она даже не хочет обо мне вспоминать. Она не хочет
вспоминать ни о чем, что связано с ее прошлой жизнью. Значит, я должен
исчезнуть. А вдруг она вспомнит обо мне и начнет разрываться между мною и
этим проклятым Тадеушем. Она разрушит семью, забудет своего ребеночка. И
все будут страдать. Нет, я не могу этого допустить. Поэтому я должен
погибнуть.
- Как же ты собираешься это сделать? - спросила Алиса.
- Несложно, - сказал печально корабль. - Я возьму курс на ближайший
астероид, разгонюсь до субсветовой скорости и врежусь в него. От меня
ничего не останется.
- И ты твердо решил? - спросила Алиса и неожиданно для себя заплакала.
- Твердо, - ответил кораблик.
- Как жалко!
- Мне тоже нелегко.
Алиса ничего не могла с собой поделать. Она почти никогда не плакала, а
тем более нельзя плакать, если тебе уже скоро двенадцать лет и ты облетела
половину галактики. Но представьте себе, как маленький, никому не нужный
корабль Гай-до устремляется к пустому холодному клыкастому астероиду,
чтобы найти мгновенную смерть в его скалах.
И в этот момент вернулись веселые, запыхавшиеся Пашка с Аркашей.
И увидели, что Алиса сидит в кресле пилота с пылесосом в руках и
безудержно рыдает. А вторя ей, из динамика над пультом доносится еще
чей-то тихий плач.
- Кто тебя обидел? - бросился к Алисе Пашка. - Скажи, и я его убью!
- Может, тебя скорпион укусил? - спросил Аркаша.
- Нет, но у меня горе.
- Какое?
- Гай-до не хочет больше жить. Он решил разбиться об астероид.
- Чепуха какая-то, - сказал Пашка. - Так не бывает.
- Почему не бывает? - сказал Аркаша, который уже все понял. - Если ты дал
разум машине, если ты научил ее чувствовать и переживать, то несешь за нее
ответственность. А что сделала Ирия? Она нашла свое счастье и забыла, что
этим отняла счастье у другого. Я не знаю, что бы я сделал на месте Гай-до.
- Спасибо, - сказал Гай-до. - Так хорошо, когда тебя понимают.
- Гай-до, миленький, постарайся не умирать, - сказала Алиса, глотая слезы.
- Я буду о тебе заботиться.
- Она в самом деле опечалена? - спросил Гай-до.
- Еще как! - сказал Пашка. - Я бы этой Ирии голову оторвал.
- Послушай, Гай-до, - сказал разумный Аркаша, - может быть, вместо того
чтобы разбиваться об астероид, ты поищешь другой смысл в жизни? Ты еще
молодой, тебе летать и летать...
- Не знаю, - всхлипнул корабль. - Я не вижу этого смысла.
- Неправда, - возразил Пашка. - Смысл есть. Смысл в том, чтобы нам всем
вместе победить в гонке.
- А потом? - спросил кораблик.
- А потом придумаем. Полетим с тобой в галактику. Будем воевать с
космическими пиратами. Найдем странников. Дел на всю жизнь хватит.
Гай-до замолчал. Задумался.
Алиса вытерла слезы. Ей было неловко перед друзьями, хотя никто ее не
осуждал. Все они за эти дни привыкли к кораблику, как к живому существу.
- Давайте я слетаю к этой Ирии, - сказал Пашка. - Я ей все выскажу
по-мужски.
- Зря стараешься, - сказала Алиса. - Она не поймет. Нет смысла.
- Нет смысла, - повторил кораблик. - Но есть над чем задуматься. Слезы...
детские слезы...
И он снова замолчал.
- Что теперь? - спросил Аркаша. - Возвращаемся домой?
- Нет, - твердо сказала Алиса. - Я его здесь не оставлю. Или он летит с
нами и будет жить в Москве, или я останусь здесь.
- И умрешь от голода и жажды.
- Не умру, - сказала Алиса. - Джамиля меня поймет.
- Погодите! - воскликнул кораблик. - Алисе не надо здесь оставаться. Я
лечу с вами в Москву. Я решил жить, потому что видел, как из-за моих
несчастий плакала эта чудесная девочка. Значит, я все-таки не один на
свете.
- Не один, - твердо сказал Пашка, который испугался, что затея с гонками
рухнула. - Мы с Аркашей тоже тебя не оставим. Будешь четвертым членом
экипажа. Честное слово!
- Спасибо, - сказал Гай-до. Еще подумал и добавил: - Когда вылетаем? Мне
надо сменить в мозгу шестнадцать кристаллов.
- Чем скорее, тем лучше, - ответил Аркаша.
- Тогда за работу! - ответил кораблик бодрым голосом.
Я С ВАМИ НЕ ПОЛЕЧУ!
Они попрощались с Джамилей, у которой сидели биолог по случайным мутациям
и специалист по сельскохозяйственным вредителям. Они и прилетели из
Лондона искать этот таинственный серый мяч, который ребята видели на
свалке. Пашка решил было задержаться и вместе с ними ловить серый мяч, но
Аркаша посмотрел на него так строго, что Пашка смешался и сказал, что он
пошутил.
Через Средиземное море летели не спеша, невысоко, чтобы Гай-до посмотрел
Землю. Он ведь ее толком еще и не видел. Средиземное море ему понравилось,
но красоту храма Парфенон кораблик не оценил. У него были свои понятия о
красоте, которые не имели ничего общего со вкусами древних греков.
Зато Москву корабль одобрил. И небоскребы, и чистоту на улицах, и даже
самих москвичей.
Школьная техническая площадка расположена между учебным зданием и
футбольным полем. На площадке есть мастерские, небольшой ангар для
летательных аппаратов, полигон и склад. Когда Гай-до снизился, там как раз
возились первоклассники, которые разбирали старый спутник на практических
занятиях по истории космонавтики. Малыши загалдели, окружили кораблик, он
им понравился, и они не скрывали своего удовольствия. Оказалось, что и
Гай-до не лишен тщеславия. Он медленно поворачивался вокруг оси, чтобы
малыши могли его получше разглядеть, и Алисе даже захотелось засмеяться,
но она сдержалась, чтобы не обидеть Гай-до. А тот сказал ей:
- Приятные ребята, из них выйдет толк. Когда-нибудь я с ними займусь.
Потом пришел Лукьяныч, бывший механик на грузовых кораблях, человек
ворчливый, но добрый - даже трудно представить себе, сколько поколений
учеников школы занималось у него космической техникой. Его слово было
решающим. Пашка даже побледнел, так ему хотелось, чтобы экзамен прошел
успешно.
Лукьяныч долго ходил вокруг Гай-до, заглянул внутрь, посидел в пилотском
кресле. Гай-до молчал, он договорился с Алисой, что пока не будет
показывать, что он разумный, а то начнутся всякие разговоры, расспросы...
Ведь для Лукьяныча все равно, разговаривает корабль или нет. Лукьянычу
важны ходовые характеристики.
Лукьяныч вылез из Гай-до и сказал, покручивая сизый ус:
- Работа мастера!
Это было высокой похвалой конструктору корабля. Но потом Лукьяныч добавил:
- Вам его не довести до кондиции.
- Почему?
- Гонки идут не в открытом космосе, а частично в атмосфере. В этом вся
загвоздка. Корпус побит, погнут, дыру вы заделали кое-как. Разогнаться как
следует не удастся.
- А вы поможете? - спросила Алиса.
- Не помогу, - сказал Лукьяныч. - Послезавтра уезжаю на практику с
седьмыми классами. А восстанавливать его надо на заводе. Сами понимаете.
С этими словами Лукьяныч ушел, оставив космонавтов в полном отчаянии.
Потому что если Лукьяныч сказал, что корпус не восстановить, значит, не
восстановить.
Они забрались в Гай-до, и Аркаша спросил:
- Ты слышал, что он сказал?
- Слышал, - ответил Гай-до. - Но я постараюсь.
- Что ты сможешь сделать! - воскликнул в сердцах Пашка. - Не надо было под
ту ракету соваться!
- Глупо, - заметил Аркаша. - Откуда он знал, что по нему будут стрелять?
- Может, в самом деле поговорить на космическом заводе? - спросила Алиса.
- Попросить их.
- Ничего не получится, - сказал Аркаша. - На заводе свой план, они и так
не справляются, вон сколько нужно кораблей! А к ним приходят дети и
говорят: почините нам игрушку.
- Я не игрушка, - сказал Гай-до, - вы слышали, как профессор Лукьяныч
сказал, что меня делал мастер?
- На прошлом далеко не уедешь, - заметил Пашка. - А наши соперники уже
выходят на финишную прямую. Я звонил сегодня утром в Шанхай. Ван и Лю
говорят, что почти готовы.
- Но я же прилетел сюда из Сахары! - сказал Гай-до.
- На малой скорости. И т