Произведения Кира Булычёва
Цикл "Гусляр"
Я вас первым обнаружил!
ря обычно продолжается два-три дня.Говоря так, Джерасси накинул на пирамиду петлю троса. Я взялся за
резак, чтобы отпилить лучом основание пирамидки. Резак зажужжал, камень
покраснел, затрещал, борясь с лучом, сопротивляясь ему.
Туча, такой темной я еще не видал, нависла прямо над нами, и стало
темно, пыль залетала облаками, ветер толкал, норовил утянуть вверх,
закрутить в смерче. Я оттолкнул Марту, которая принялась было помогать
мне, крикнул ей, чтобы пряталась в вездеходе. Краем глаза я старался
следить за ней - послушалась ли. Ветер налетел сзади, чуть не повалил
меня, резак дернулся в руке и прочертил по боку пирамидки алую царапину.
- Держись! - крикнул Джерасси. - Немного осталось!
Пирамидка не поддавалась. Успела ли Марта спрятаться в вездеход? Там,
наверху, скорость ветра несусветная. Трос натянулся. По рации что-то
сердитое кричал капитан.
- Может, оставим, в самом деле?
Джерасси стоял рядом, прижавшись спиной к стенке раскопа. Глаза у него
были отчаянные.
- Дай резак!
- Сам!
Пирамидка неожиданно вскрикнула, как вскрикивает срубленное дерево,
отрываясь от пня, и маятником взвилась в воздух. Маятник метнулся к
противоположной стенке раскопа, разметал пластиковые щиты и полетел к нам,
чтобы размозжить нас в лепешку. Мы еле успели отпрыгнуть. Пирамидка
врезалась в стену, взвилось облако пыли, и я потерял из виду Джерасси -
мной руководил примитивный инстинкт самосохранения. Я должен был любой
ценой выскочить из ловушки, из ямы, в которой бесчинствовал, метался
маятник, круша все, стараясь вырваться из объятий троса.
Ветер подхватил меня и понес, словно сухой лист, по песку, и я старался
уцепиться за песок, и песок ускользал между пальцев, я даже успел
подумать, что чем-то похож на корабль, несущийся на скалы, якоря которого
лишь чиркают по дну и никак не могут вонзиться в грунт. Я боялся потерять
сознание от толчков и ударов, мне казалось, что тогда стану еще
беззащитнее, тогда меня будет нести до самых болот и никто никогда меня не
отыщет.
Меня спасла скала, обломком вылезавшая из песка. Ветер приподнял,
оторвал от земли, словно хотел забросить в облака, и тут эта скала встала
на пути, подставила острый край, и я все-таки потерял сознание.
Наверно, я быстро пришел в себя. Было темно и тихо. Песок, схоронивший
меня, сдавливал грудь, сжимал ноги, и стало страшно. Я был заживо
погребен.
"Теперь спокойно, - сказал я себе. - Теперь спокойно".
- Спартак, - сказал я вслух. - Спартак.
Рация молчала. Рация была разбита.
- Что ж, мне повезло, - сказал я.
Могло разбить маску, и я бы задохнулся. Пошевелим пальцами. Это мне
удалось сделать. Прошла минута, две, вечность, и я убедился, что могу
двинуть правой рукой. Еще через вечность я нащупал ею край скалы.
И когда я понял, что все-таки выберусь на поверхность, когда ушла,
пропала паника первых мгновений, вернулось все остальное.
Во-первых, боль. Меня основательно избило в бурю, в довершение ударило
о скалу так, что не только больно дотронуться до бока, но и дышать больно.
Наверно, сломало ребро. Или два ребра.
Во-вторых, воздух. Я взглянул на аэрометр. Воздуха оставалось на час.
Значит, с начала бури прошло три часа. И почему я не взял в вездеходе
запасной баллон? Их там штук пятьдесят, резервных. И каждый на шесть
часов. Положено иметь при себе как минимум два. Но лишний баллончик мешает
работать в раскопе, и мы оставляли их в вездеходе.
В-третьих, как далеко я от корабля?
В-четвертых, стихла ли буря?
В-пятых, добрались ли до корабля остальные? И, если добрались,
догадались ли, в какую сторону унесло меня, где искать?
Рука схватилась за пустоту. Я вылезал, как крот из норы, и ветер (ответ
на четвертый вопрос отрицателен) пытался затолкнуть меня обратно в нору. Я
присел под скалу, переводя дыхание. Скала была единственным надежным
местом в этом аду. Корабля не было видно. Даже если он стоял совсем
близко. В пыли ничего не разглядишь даже за пять метров. Ветер был не так
яростен, как в начале бури. Хотя, может быть, я себя обманывал. Я ждал,
пока очередной порыв ветра разгонит пыль, прижмет к земле. Тогда
осмотрюсь. Мне очень хотелось верить в то, что ветер прижмет пыль и тогда
я увижу "Спартак".
В какую сторону смотреть? В какую сторону идти? Очевидно, так, чтобы
скала оставалась за спиной. Ведь именно она остановила мой беспорядочный
полет.
Я не дождался, пока ветер прижмет пыль. Я пошел навстречу буре. Воздуха
оставалось на сорок четыре минуты (плюс-минус минута).
Потом его оставалось на тридцать минут. Потом я упал, меня откатило
ветром назад, и я потерял на этом еще пять минут. Потом оставалось
пятнадцать минут. И потом я перестал смотреть на указатель.
Неожиданная передышка случилась уже тогда, когда по моим расчетам
воздуха не оставалось вовсе. Я брел сквозь медленно опускающуюся пыль и
старался не обращать внимания на боль в боку, потому что это уже не играло
ровным счетом никакой роли. Я старался дышать ровно, но дыхание срывалось,
и мне все время чудилось, что воздух уже кончился.
Он кончился, когда в оседающей пыли далеко, на краю света, я увидел
корабль. Я побежал к нему. И воздух кончился. Задыхаясь, я сорвал маску,
хоть это не могло спасти меня, легкие обожгло горькой пылью и аммиаком...
Локатор увидел меня за несколько минут до этого.
Я пришел в себя в госпитале, маленьком белом госпитале на две койки, в
котором каждый из нас побывал не раз за эти годы. Залечивая раны, простуды
или отлеживаясь в карантине. Я пришел в себя в госпитале и сразу понял,
что корабль готовится к старту.
- Молодец, - сказал мне доктор Грот. - Молодец. Ты отлично с этим
справился.
- Мы стартуем? - спросил я.
- Да, - сказал доктор. - Тебе придется лечь в амортизатор. Твоим костям
противопоказаны перегрузки. Три ребра сломал, и порвана плевра.
- Как остальные? - спросил я. - Как Марта? Джерасси? Долинский?
- Марта в порядке. Она успела забраться в вездеход. Тебя послушалась.
- Ты хочешь сказать...
- Джерасси погиб. Его нашли после бури. И представляешь, в тридцати
шагах от раскопа. Его швырнуло о вездеход и разбило маску. Мы думали, что
ты тоже погиб.
И больше я ни о чем не спрашивал. Доктор ушел готовить мне амортизатор.
А я лежал и снова по секундам переживал свои действия там, в раскопе, и
думал: вот в этот момент я еще мог спасти Джерасси... И в этот момент
тоже... И тут я должен был сказать: к черту пирамидку, капитан сказал
возвращаться, и мы возвращаемся...
На третий день после старта "Спартак" набрал крейсерскую скорость и
пошел к Земле. Перегрузки уменьшились, и я, выпущенный из амортизатора,
доковылял до кают-компании.
- Я поменялся с тобой очередью на сон, - сказал Долинский. - Доктор
говорит, тебе лучше с месяц пободрствовать.
- Знаю, - сказал я.
- Ты не возражаешь?
- Чего возражать? Через год увидимся.
- Я вам кричал, - сказал Долинский, - чтобы вы бросали эту пирамидку и
бежали к вездеходу.
- Мы не слышали. Впрочем, это не играло роли. Мы думали, что успеем.
- Я отдал шарик на анализ.
- Какой шарик?
- Ты его нашел. И передал мне, когда я пошел к вездеходу.
- А... Я совсем забыл. А где пирамидка?
- В грузовом отсеке. Она треснула. Ею занимаются Марта и Рано.
- Значит, моя вахта с капитаном?
- С капитаном, Мартой и Гротом. Нас теперь мало осталось.
- Лишняя вахта.
- Да, лишний год для каждого.
Вошел Грот. Доктор держал в руках листок.
- Чепуха получается, - сказал он. - Шарик совсем молодой. Добрый день,
Долинский. Так я говорю, шарик слишком молод. Ему только двадцать лет.
- Нет, - сказал Долинский. - Мы же столько дней просидели в том
раскопе! Он древний как мир. И шарик тоже.
Капитан стоял в дверях кают-компании и слушал наш разговор.
- Вы не могли ошибиться, Грот? - спросил он.
- Мне бы сейчас самое время обидеться, - сказал доктор. - Мы с Мозгом
четыре раза повторили анализ. Я сам сначала не поверил.
- Может, его Джерасси обронил? - спросил капитан, обернувшись ко мне.
- Долинский видел - я его выскоблил из породы.
- Тогда еще один вариант остается.
- Он маловероятен.
- Почему?
- Не могло же за двадцать лет все так разрушиться.
- На этой планете могло. Вспомни, как тебя несло бурей. И ядовитые пары
в атмосфере.
- Значит, вы считаете, что нас кто-то опередил?
- Да. Я так думаю.
Капитан оказался прав. На следующий день, распилив пирамидку, Марта
нашла в ней капсулу. Когда она положила ее на стол в лаборатории и мы
столпились за ее спиной, Грот сказал:
- Жаль, что мы опоздали. Всего на двадцать лет. Сколько поколений на
Земле мечтало о Контакте. А мы опоздали.
- Несерьезно, Грот, - сказал капитан. - Контакт есть. Вот он, здесь,
перед нами. Мы все равно встретились с ними.
- Многое зависит от того, что в этом цилиндре.
- Надеюсь, не вирусы? - сказал Долинский.
- Мы его вскроем в камере. Манипуляторами.
- А может, оставим до Земли?
- Терпеть пять лет? Нет уж, - сказала Рано.
И все мы знали, что любопытство сильнее нас, - мы не будет ждать до
Земли. Мы раскроем капсулу сейчас.
- Все-таки Джерасси не зря погиб, - сказала тихо Марта. Так, чтобы
только я услышал.