Произведения Кира Булычёва
Цикл "Гусляр"
Вирусы не отстирываются
Др. назв.: Вирус не отстирывается!Рассказ
Написан - 1995
У профессора Минца своеобразное чувство юмора. В прошлом году оно спасло
Землю от страшной опасности, хотя с таким же успехом могло ее погубить.
Началось все невинно, на стадионе.
С недавнего времени Минц и его друг Корнелий Удалов зачастили на футбол.
Начали болеть за команду "Речник", и сами посмеивались над своим
увлечением, называя его старческой причудой.
Ксения походы не одобряла. Несмотря на свой солидный возраст, она
продолжала ревновать Корнелия. К тому же рыбалка и грибная охота приносили
дому прибыль, а стадион - разорение.
- Мы с тобой теперь на хозрасчете, - объяснила она свою позицию мужу. -
Будем жить по замкнутому циклу. Что съел - возврати в хозяйство!
Удалов был поражен такой житейской хваткой Ксении и скромно предложил:
- Давай тогда туалет на дачу перевезем.
- Зачем? - не поняла Ксения.
- Ну не горшки же полные на автобусе возить! Если приспичило - едем на
дачу...
Развить свою мысль он не успел, потому что ему пришлось, прихрамывая от
радикулита, бежать прочь из дома, спасаясь от скалки. Впрочем, и это
входило в интересы хитроумного Удалова. Он попросил политического убежища
в квартире Льва Христофоровича, откуда они вместе пошли на стадион.
Именно там на профессора Минца, гениального изобретателя и без пяти минут
лауреата Нобелевской премии, снизошло озарение.
Озарение было вызвано туманом, опустившимся на трибуны, и хлопьями,
плывущими над полем, так что некоторые игроки появлялись по пояс из белой
гущи, а от других были видны только одни ноги.
- Куда же бьет! - кричал рядом с ним Удалов. - Куда же он бьет, если ворот
не видно?
- Так и вратарь его не видит, - ответил разумный Саша Грубин, сидевший
рядом с Удаловым. - Они равны. Но на уровне анекдота.
И тут Минц воскликнул:
- Вот так и поступим! То-то будет смешно!
Закричал он громко, на стадионе так не высказываются. Туда приходят
смотреть и кричать, а не выступать.
Но ругаться на Минца не стали, люди здесь свои, обычные, приходят на
стадион и в солнце, и в непогоду. Мест на "Речнике" всего две тысячи, да и
половины не заполняется. Нет в Великом Гусляре достаточного увлечения
футболом. То ли дело в пятидесятые годы!
Люди оборачивались, видели, что это изгаляется лысый профессор с
Пушкинской улицы. Ну и пусть себе изгаляется.
- Ты чего? - спросил Удалов.
- Нашел решение, - просто ответил Минц.
- Тогда отложи его в мозжечок, - посоветовал Удалов. - Футбол кончится,
тогда и займешься наукой. Каждому овощу свое время.
Тут начал накрапывать сентябрьский дождик, зонтика у друзей не было, они
растянули на троих плащ Грубина и смотрели из-под его козырька, как с
правительственной трибуны. Слава богу, дождик прибил туман и стало видно,
что происходит на поле и почему наши опять проигрывают.
После матча они вышли со стадиона и медленно побрели толпой к выходу из
парка, потом, так и не опуская плаща, до Пушкинской, до дома 16. Дождь
разошелся и приходилось перепрыгивать через свежие лужи. В такой
обстановке не особенно поговоришь, так что дотерпели до дома, где Минц
позвал друзей побаловаться чайком.
Еще чай не закипел, как Удалов первым спросил:
- Признавайся, Лев Христофорович, что ты на этот раз приготовил
человечеству в подарок?
- Нет, не в подарок, а в наказание! - ответил профессор и заразительно
засмеялся, - они еще пожалеют, что хотели устроить у нас соревнование
чекистов!
- Проще, Лев Христофорович, - попросил Грубин. - А то мы, простые
труженики, тебя не понимаем.
- Куда уж проще! Савичей знаете?
- Еще бы не знать!
- Они меня рассмешили! Сначала приходит ко мне Ванда и просит знаете о
чем? Просит установить на ее любимом муже подслушивающее устройство.
- Это еще зачем?
- А затем, что он по ее подозрениям, завел себе любовницу из числа
продавщиц ее супермаркета и даже намеревается улететь с продавщицей на
Багамские острова.
- И в самом деле смешно, - сказал Грубин. - Савичу уже седьмой десяток...
- Возраст не помеха, мой юный друг, - ответил Минц, и Удалов не сдержал
улыбки, потому что Грубину тоже было не двадцать лет.
- Так что же тебя так рассмешило? - настаивал Удалов.
- А то, что муж Ванды Никита Савич побывал у меня на следующий день и
спросил, не могу ли я установить на его жене подслушивающее устройство.
- Неужели тоже взревновал?
- Хуже ему не дает покоя ее богатство. Он уверен, что она заработанные в
супермаркете деньги прячет от него и транжирит в оргиях разврата! Смешно?
- Очень смешно, - согласился Удалов, но не засмеялся, а Грубин тоже
смеяться не стал.
Минц вздохнул и заметил:
- Чувство юмора у вас плохо развито.
- Не в этом дело, - сказал Грубин.
- Мы их знаем практически с детства, - пояснил Удалов. - Я с Савичем в
школу ходил.
- Что вы мне хотите доказать? - удивился Минц. - Что люди не меняются или
что все, кто ходил с тобой в школу, застрахован от ошибок и лишен
недостатков?
Удалов не стал спорить. Спор получился бы пустым. Из класса Удалова вышел
один полковник, один секретарь обкома в Томске, а двое отсидели сроки. Это
о чем-то говорит? Ни о чем.
- Так какая идея посетила вас на стадионе? - спросил Саша Грубин.
- Очень смешная, - признался Минц. - Чудесная идея. Я решил удовлетворить
обе просьбы!
- Два магнитофона поставишь? - спросил Удалов.
- Что мы видели на стадионе? Мы видели недостаточно, - сказал Минц. Он
стоял перед ними, выставив живот, сплетя пальцы рук за спиной и покачивая
лысой головой. - Мы видели туман и части человеческих тел. И я вспомнил,
что подобная картина привиделась мне сегодня утром в этом кабинете. Я
тогда работал с вирусом "Н-5", генетическим уродцем, который мне удалось
выделить во время поездки к небольшому озеру Чистому в районе закрытого
города Малаховка-18. В это озеро в течение последних сорока лет сбрасывали
атомные отходы несколько секретных заводов и военно-исследовательских
институтов. И тем не менее в этом озере смогли выжить три типа вирусов,
штамм одного из них послужил основой для вируса "Н-5". Понятно ли я
рассказываю, дорогие друзья?
- Непонятно, зачем ты нам рассказываешь, - признался Удалов. - А в
остальном понятно.
- Сейчас объясню. Обнаружилось, причем совершенно неожиданно для меня, что
предметы, обработанные этим вирусом, в значительной степени теряют...
теряют...
Минц поднялся со стула и подошел к большому рабочему столу. Он принялся
возить по нему ладонями, как слепой, отыскивающий чернильницу.
- Так я и думал! - воскликнул он, нащупав нечто невидимое и подняв двумя
пальцами. - Видите?
- Нет, - откликнулся Грубин.
- Что и требовалось доказать! Этот платок сегодня утром был обыкновенным.
Днем, когда мы уходили на стадион, он частично потерял видимость, как
футболист в тумане. Сейчас же он стал совершенно невидимым.
- Не может быть! - обрадовался Удалов. - Значит, теперь разрешена загадка
невидимости, над которой бились несколько тысяч лет лучшие умы планеты?
- Не так громко, мой друг, не так громко. Лучшие умы бились над чем
угодно, но не над культурой вируса "Н-5", что означает "Невидимка, пятый
штамм". Над ней бился ваш покорный слуга.
- Надо скорее поделиться с человечеством!
- Зачем? - Минц поднял левую бровь. - Зачем, коллега?
- Чтобы невидимость стала... - и Удалов осекся. Ему в голову приходили
различные способы использовать невидимость в быту и общественной жизни, но
были они в лучшем случае неправильными. В воображении Корнелия возник
невидимый шпион, подкрадывающийся к советскому заводу, невидимый враг,
переползающий нашу границу, невидимый вор, вторгающийся в мирный дом... Но
если наоборот?
- Наоборот? - прочел мысли Удалова Минц. - Пускай наш вор ползет в ночи и
грабит дома? Пускай наш невидимый шпион или наш невидимый сержант... тебе
приятнее?
- Как патриоту приятнее, - признался Удалов. - Но как нормальному человеку
- не по себе.
- Вот и я не спешу выпустить джина из бутылки, - сказал Минц. - Надо еще
очень крепко подумать. А пока пускай у меня появятся подопытные кролики...
- Савичи?
- Савичи. По крайней мере вреда не будет. Вместо магнитофонов предложим им
шапки-невидимки.
- И они навсегда останутся невидимыми? - спросил Грубин.
- По моим расчетам, продолжительность жизни вируса в свежем воздухе - трое
суток. Так что Савичи и испугаться не успеют.
- За трое суток может многое произойти, - тихо промолвил Грубин.
О, как он был прав!
Но, охваченные весельем, представляющие себе, в каком смешном положении
окажутся взаимно подозрительные супруги Савичи, как они будут наказаны за
недоверчивость, друзья Грубина не прислушались к предупреждению
Кассандры...
На следующий день Минц позвонил Савичу и назначил ему свидание на
двенадцать.
Тот примчался, потный, несмотря на то, что день был прохладен. Ветер
принес с севера холод наступающей осени, а птицы спешили к югу, летя
зигзагами, чтобы не подстрелили.
- Где? - спросил он с порога. - Она опять пришла в двенадцать! И от нее
пахло мужскими духами "Арамис"! Где микрофон?
Савич все еще работает фармацевтом, а потому у него сохранилось
профессиональное обоняние.
- У меня есть для вас средство получше, Никита, - сказал Минц. - У меня
есть для вас шапка-невидимка.
И он протянул Савичу пустую открытую ладонь.
- Шутки в сторону! - возмутился фармац