Произведения Кира Булычёва
Цикл "Гусляр"
Возвышение Удалова
абы у нас тут огонь! - сказал Батыев смущенно. Опять конфуз скосмонавтом - что же нам, русским людям, так не везет в межпланетном
содружестве!
- Согласен, - сказал Удалов, принимая стакан.
- Давай за баб употребим, - предложил Батыев.
- Так она ничего, - сказал Удалов. - А сейчас за меня переживает. Можно
понять. Сколько же прожили!
- Это бывает, - согласился Батыев. - Огонь баба!.. А ты женись на ней.
Свадьбу сыграем. Как ее зовут, Семен?
- Ксения, - сказал Карась. - Ксения Удалова.
- Ну вот, женим тебя на Ксении. Найдешь свое человеческое счастье!
Батыев возмечтал, чтобы космический странник дал согласие. Это была бы
инициатива, которую одобрит и Политбюро - такой шаг к межгалактической
дружбе! А если устроить так, чтобы свадьбу сыграть у них...
- А меня к себе на свадьбу позовешь, - сказал Батыев. - Согласен?
Удалов согласился. Но сказал:
- Только вот перед соседями неудобно.
- С соседями поговорим.
- А сын?
- Сына я усыновлю, - сказал Батыев.
Больше у Корнелия аргументов не осталось, и они выпили по второму стакану.
Приятное тепло разлилось по утомленному происшествиями удаловскому телу. В
голову ударило и принесло расслабление и добрую любовь не только лично к
товарищу Батыеву, но и к другим, милым и отзывчивым людям.
- Ну и как там у вас? - спросил Батыев, усаживаясь напротив Удалова с
бутербродиком в руке. - Большого прогресса достигли?
- Ничего, не жалуемся.
Удалов понимал, конечно, что его опять не за того принимают, но спорить не
стал, не хотелось обижать хорошего товарища Батыева. За такой коньяк можно
и душой покривить. А то еще снова привяжут.
- Долго к нам летели?
- Как вам сказать...
- Понимаю, понимаю... - Батыев окинул взглядом присутствующих в кабинете,
но никто из них не изъявил желания уйти.
- Один добирались?
- Сюда-то?
- Сюда.
- Вот меня товарищи привезли. Товарищ Карась и еще один, его майором тут
называли.
- Понятно. - В голосе Батыева звякнул металл. - С этими товарищами мы
разберемся, поговорим, не беспокойтесь. От ошибок не гарантирована ни одна
система. У нас ошибок меньше, чем в системе капиталистической
эксплуатации, но, сами понимаете, люди есть люди... И хоть мы уже
уничтожили социальные причины пьянства, хулиганства и проституции,
отдельные случаи, тем не менее, имеют место под влиянием враждебной нам
пропаганды.
- И проституция наблюдается? - удивился Удалов. Об этом он раньше в родном
городе не слыхал, ему не сообщали.
- Нет, - сказал товарищ Батыев. - Не в прямом смысле, а в больших городах
и только в виде исключения.
- Ага, - сказал Удалов.
- А вы русским языком хорошо владеете, - сказал Батыев. - Почти без
акцента. У себя на родине изучали?
- Дома, - согласился Удалов. Интересно, подумал он, а какой у меня теперь
акцент? Постараюсь следить за собой, чтобы не было никакого акцента.
- Этот гражданин, - Карась пытался вернуть себе расположение товарища
Батыева, но не знал, как это сделать, - также хорошо владеет и английским
языком. Мы с ним беседовали.
- Чего? - испугался Батыев. Он понял, что, если эти сведения проникнут в
западную прессу, там поднимется бешеная кампания, направленная на
дискредитацию нашей страны. Наймиты пера тут же заявят, что инопланетный
пришелец летел вовсе не к ним, а на Запад и его попросту захватили наши
истребители-перехватчики и заманили в плен.
- Я точно говорю, - настаивал Карась, который хотел показать свою
образованность. - А вы подтвердите: мы по-английски с вами говорили?
- Это он говорил, - сказал Удалов. - На каком языке он со мной говорил, не
скажу, не уверен. Но все требовал, чтобы я ему какие-то сведения сообщил...
Карась заметно задрожал. Он понял, что сказал лишнее. Это поняли и
незнакомцы, которые с обеих сторон сдвинулись и прижали его локти.
- Удалов! - взмолился Карась, забыв, кто перед ним сидит. - Скажи, что я
по настоянию органов. Скажи, что я по разговорнику. Скажи им, что я
никаких языков не знаю!
- Это точно, - сказал Удалов, который был добрым человеком и зло не
помнил. - Он по наущению и по разговорнику.
Но было поздно. Незнакомцы быстро вывели Карася из его кабинета, а тот
почти не сопротивлялся, только кричал по пути:
- Я же неграмотный! Я же алфавита не знаю!
По выходе Карася Батыев нагнулся поближе к Удалову и сказал тихо:
- Вы его не жалейте. Он заслужил. Интриган, знаете?
- Знаю, - сказал Удалов. Раньше бы не сказал, да еще Самому. Но сейчас был
пьян и решил, что городу лучше будет без Карася, народ станет жить
свободнее, зажиточнее, средние руководящие кадры получат больше личной
инициативы. Уж очень этот Карась наглый взяточник и мздоимец. Все это он и
сказал товарищу Батыеву. Батыев с готовностью поддержал соображения
Удалова и даже изъявил удивление и почти восторг по поводу того, как в
далеких звездных мирах осведомлены о жизни его родного города.
- Я надеюсь, вы нас не осудите, - продолжал Батыев. - Наши товарищи вынули
из вашего корабля некоторые детали. Надеюсь, не самые жизненно важные, но
вынули. Хотели поближе ознакомиться. Заблуждались. Я бы мог отмежеваться,
но считаю своим долгом нести ответственность за все, что происходит во
вверенной мне части нашей страны.
- Так я что вам скажу, - доверительно сообщил Удалов. - Если взяли,
значит, надо на место положить. А то неудобно получится.
- А если осторожно положим, жаловаться не будете?
- А мне что? - сказал Удалов. - Мне это дело до лампочки.
По этому поводу Батыев обрадовался, а потом предложил еще принять, что и
сделали с помощью двух незнакомцев, которые вернулись в кабинет и
присутствовали, даже сказали им вслух: "За ваше здоровье".
После этого Удалов совсем полюбил товарища Батыева, а Батыев полюбил
Удалова. Только Удалов любил с открытыми глазами. Он знал, что Батыев -
это главгор, но хороший, душевный человек. То есть любил он не кого иного,
как Батыева. А Батыев заблуждался. Если бы он поверил, что Удалов - это
Удалов, то разлюбил бы. А пока они обнялись и спели популярные песни. Если
Удалов где забывал слова, товарищ Батыев ему подсказывал и не удивлялся -
инопланетный пришелец вправе не знать про Каховку и про тайгу, которая под
крылом самолета, хотя, конечно, стыд и позор ему не знать песню, где
действие происходит на пыльных тропинках далеких планет. Об этом он со
всей прямотой сказал Удалову, и Удалов не обиделся, понял. Незнакомцы тоже
пели, но вполголоса, чтобы не затенять руководящих товарищей. А за дверью,
в приемной, грустила Ксения, различала высокий и веселый голос мужа, но не
вмешивалась, а только повторяла: "Вот пусть он у меня попробует домой
вернуться!"
По окончании песен обнялись и хотели было пойти в пляс, но в дверь
заглянул милиционер Пилипенко и сказал, что там рвется какой-то из
области. Его впустили, но оказалось, что это не Настоящий из Области, а
просто какой-то профессор, специалист якобы по иноземным цивилизациям. Он
в Удалове не признал пришельца, чем очень обидел и Батыева, и Корнелия, и
они вместе с незнакомцами профессора из кабинета выгнали, чтобы не выдавал
себя за кого ни попадя и не вводил в заблуждение.
- Ты только подумай, - сказал потом Батыев Удалову. - Он тебя за простого
человека принял. Это же, можно сказать, оскорбление.
- А я не прост, - ответил Удалов. - Простых людей вообще не бывает.
Батыев обнялся с Удаловым и поцеловался с ним в губы троекратно. Потом они
договорились звать друг друга на "ты".
Тут и приехали товарищи из области.
Они были совсем трезвые и потому не сразу разобрались, кто пришелец, а кто
свой. Им объяснили, а один из них сразу сказал:
- Это только доказывает, что во всей вселенной действуют одни и те же
законы.
- Наши законы, - сказал ему секретарь обкома Чингисов и тоже троекратно
поцеловался с Удаловым.
- Поздравляем вас, товарищ, с благополучным прибытием! - крикнул он.
Обнимаясь с Удаловым, он уловил исходящий из его рта запах хорошего
коньяка, и у него отлегло от сердца. Он ведь тоже всю дорогу беспокоился,
доволен ли пришелец, хорошо ли ему.
- Я с ним принял бутылочку, - сказал ему Батыев, понизив голос. - Вы уже
простите, я так не употребляю, только за компанию или по делу...
- Знаем, как ты не употребляешь, - сказал ему секретарь обкома. Но не
сердито, а так, по-братски.
Батыев подумал, что, если все дальше гладко пойдет, открывается прямая
дорога в область.
Секретарь обкома сделал знак рукой, и его секретари и незнакомцы, которые
с ним приехали, внесли заготовленный на всякий случай сундук с припасами.
- Сейчас, - сказал Чингисов, - по случаю нашей встречи, а также раз уж вы
устали с дороги, устроим маленький закусон.
- Ну, гуляем! - сказал Удалов с некоторым ужасом.
Все обрадовались, забили в ладоши, а журналист, который уже снял
удаловское объятие с Чингисовым, вытащил магнитофон и попросил:
- Ну, два слова, первые впечатления.
- Речь скажи, - поддержал журналиста секретарь. - Если надо, то мой
референт Рабинович сейчас подготовит.
- Это правильно, - согласился Удалов, - пускай подготовит. Все-таки
мероприятие.
Со стола сбросили телефон и чернильный прибор, постелили чистую скатерть,
принесли из райкомовского буфета приборы и хлеб с маслом, а Удалов в это
время немного вздремнул на кресле, надвинув на лоб каскетку. Все говорили
шепотом, не беспокоили, а товарищи Батыев и Чингисов проверили все, что
написал референт Рабинович, кое-что вычеркнули, кое-что добавили.
Рабин