Произведения Кира Булычёва
Цикл "Гусляр"
Навигация по страницам: 1 2
Градусник чувств
РассказНаписан - 21.08.1976
Ни биография, ни анкетные данные Эммы Проскуряковой нас не интересуют.
Важно лишь одно: эта стройная зеленоглазая девушка отличается крайней
замкнутостью. Посулите сами: четыре раза Эмма ходила в кино с Михаилом
Стендалем, сотрудником городской газеты, два раза была с ним в кафе,
провела вечер на скамейке в парке, но ни взглядом, ни словом не раскрыла
своего к Стендалю отношения.
А Стендаль кипел. От овладевшего им чувства и от незнания, разделяется ли
это чувство прекрасной Эммой.
Наконец, провожая Эмму из кино, он осмелился спросить:
- Эмма, вот мы гуляем, а скрывается что-то за этим?
- А что? - спросила Эмма.
- Может, я неточно выразился, но, с другой стороны, я вчера ночью написал
стихотворение.
- Вы мне его уже прочли, - сказала загадочная Эмма. - Я с интересом
выслушаю любое ваше новое произведение.
- Эх! - сказал тогда Миша Стендаль.
И до калитки, за которой обычно скрывалась Эмма, они прошли в полном
молчании.
На следующий день Миша Стендаль был у профессора Минца, великого ученого,
временно живущего в Великом Гусляре. Профессор Минц принял его в своей
небольшой комнате и на вопрос Миши, как дела на птицеферме, ответил:
- Дорогой юноша, вы задели оборванную струну моей души.
Профессор Минц порой любил выражаться изысканно. Он погладил себя по
сверкающей лысине и указал на клетку, в которой скучало странное существо
с клювом.
Стендаль пригляделся к существу. Оно было похоже на барана и на курицу.
Скорее на барана размером с курицу или на курицу, покрытую бараньей
шерстью.
- Я рассчитываю на статью, - сказал Стендаль.
- О чем писать? - вздохнул ученый.
- Начать с того, как вы задумались...
- Я задумался над тем, что картофель мы научились чистить машинами, а вот
птиц приходится ощипывать руками. Это непроизводительно.
- И вы решили...
- И я решил вывести обнаженную курицу. Что нетрудно при моем опыте. И я ее
вывел. Но голые цыплята простужались. Мы изобрели для них попонки, но
цыплята росли, а менять попонки по росту непроизводительно. Проще
ощипывать птицу.
- И тогда вы...
- Тогда мы переслали яйца обнаженных кур и всю документацию нашим
индийским и кубинским коллегам, для которых проблемы климата уже решены
самой природой, и стали думать дальше.
- И вы...
- И я вывел породу кур, покрытых бараньей шерстью, кур, которых не нужно
резать - побрил и снова выпускай пастись. Притом новая порода, назовем их
"куровцы", в отличие от овец несет яйца.
- Но теперь вы...
- Да, теперь я неудовлетворен. Оказалось, что куровец трудно стричь по
причине их небольшого роста и подвижности. Ощипывать кур было легче.
- Но неужели сам факт замечательного эксперимента...
- Сам факт бессмыслен, если он не приносит пользы человечеству, - отрезал
профессор. - Кроме того, я обнаружил, что у кур, покрытых шерстью,
вырабатывается комплекс неполноценности. Они чураются своих перьевых
товарок. И я нашел этому причину.
Профессор Минц сделал шаг к письменному столу, заваленному научными
журналами, рукописями и приборами, разгреб завал, вытащил из него
градусник, подобный тем, которыми мерят температуру воды в детских
ванночках, и потряс им перед носом Стендаля.
- Принесите мне из коридора вторую клетку. В ней петух, - приказал он
журналисту.
Стендаль подчинился. Клетка с петухом была накрыта старой скатертью, и
когда Минц стянул скатерть с клетки, петух взмахнул гребнем, попытался
расправить крылья и заклекотал, подобно орлу.
- Чудесный экземпляр, - сказал Минц. - Люблю петухов. Глупы, но сколько
чувства собственного достоинства!
Он поднес градусник к клетке с курчавой куровцой, которая глядела на
петуха, нервно переступая желтыми ногами.
- Что вы видите на шкале?
Столбик ртути полз вверх и остановился примерно на двадцати градусах по
Цельсию. О чем Стендаль и сообщил профессору.
- Правильно. А теперь поднесем градусник к петуху.
Столбик обрушился вниз, проскочил нулевую отметку и показал пятнадцать
градусов мороза.
- Ясно? - спросил Минц.
- Нет, - признался Стендаль.
- Странно. Вы производите впечатление неглупого молодого человека. Это же
не просто термометр, а термометр, измеряющий эмоции. Отношение одного
живого существа к другому. Ноль - никакого отношения. Если столбик ртути
пошел вверх, значит, отношение положительное. Чем выше он поднимается, тем
горячее эмоции. Двадцать градусов по Цельсию - степень положительного
отношения куровцы к обыкновенному петуху.
- А наоборот... - догадался Стендаль.
- И наоборот! Петух презирает куровцу. И это факт.
- Невероятно! - воскликнул Стендаль. - Я напишу об этом.
- Ни в коем случае. Опыты с куровцами я закрываю. Я не могу вывести расу
презираемых отщепенцев - кур, на которых их товарки будут смотреть с
презрением, цыплят, которых будут обижать сверстники, петухов, которых не
одарит любовью ни одна подруга.
- Я не о том, - сказал Стендаль. - Я о градуснике.
- Ах, оставьте, молодой человек. Я потратил на изготовление термометра
полчаса. Это же вспомогательный прибор.
- И все-таки...
- Все. Наш разговор окончен. С завтрашнего дня выводим длинношерстных
коров-мериносок.
Стендаль распрощался и покинул комнату в состоянии преклонения перед
концентратом изобретательского гения, обитавшим в тугом теле профессора.
Да, рассуждал Стендаль, пересекая двор, полчаса мышления - и перед нами
замечательный прибор. Но изобретателю прибор замечательным не кажется. Ему
это уже неинтересно, он пошел дальше. А ведь сколько применений может
найтись такому градуснику... Стендаль остановился посреди двора.
- Да, - сказал он вслух. - Именно так.
И вернулся к профессору.
- Простите, - сказал он от двери, потупив взор, - у меня к вам личная
просьба.
- Да? - профессор заложил пальцем страницу в книге.
- Я, простите, нахожусь в таком положении, когда мне очень важно... Ах,
нет! Не это...
Стендаль заметил, что рука профессора начала совершать медленное движение
к карману замшевого пиджака, где должен был храниться бумажник с деньгами.
- Вы не могли бы одолжить мне на два часа ваш градусник? Я верну вам его в
полной сохранности, сегодня же...
Стендаль заметил, как на ближайшую к нему стену упал алый рефлекс - от его
щеки.
- Вы влюблены? - спросил строго профессор.
- В некотором смысле...
- Я, честно говоря, зарекся давать в руки любителей мои изобретения.
- Но мне только узнать... понимаете, вверх или вниз? Только узнать и все.
Я же не буду воздействовать...
- Эх, молодежь! - сказал укоризненно профессор. - В мое время мы
заглядывали друг другу в глаза.
- Но здесь особый случай.
- Все случаи особые. Стандартных не бывает, - сказал профессор. - Иначе бы
любовь потеряла романтический ореол. Возьмите термометр, молодой человек.
Желаю личного счастья.
Дорогу до редакции Стендаль провел в размышлениях. Градусник оказался
столь велик, что употребить его незаметно было невозможно. Жаль, что он не
похож на ручные часы. Придется его вынуть в присутствии Эммы. Но под каким
предлогом?
- Тебя главный спрашивал, - встретил Стендаля Степан Степанович,
редакционный ветеран, пушкинист-любитель. - Велел, как появишься, - к
нему. На ковер.
- А что? - Стендаль рухнул на грешную землю и мысленно ушибся: беседы с
главным редактором редко проходили безболезненно. Малюжкин полагал, что
его Газета - центр Вселенной.
- Мы же начинание профессора Минца подхватили, на весь район аванс дали, а
ты очерка не несешь.
- Эта тема закрыта, - сказал Стендаль. - Все. Выводим мохнатых коров.
- С твоим профессором не соскучишься. Только вряд ли Малюжкин тебя поймет.
Он уже начал, отрапортовал, сам понимаешь...
Стендаль положил на стол свою потертую папку. Мысли его сразу же покинули
редакцию и перенеслись в тот близкий миг, когда он, наконец, узнает, да
или нет... да или нет... А вдруг этот градусник реагирует только на кур?
Стендаль осторожно расстегнул папку, извлек градусник. Сердце колотилось.
Руки дрожали. Градусник был теплым и увесистым.
- Ты чего? - спросил Степан Степанович, поднимая голову. - Градусник
купил? Детей купать? Да у тебя-то и детей нет.
Стендаль смотрел на шкалу. Ртутный столбик покачался у нуля, пополз наверх
и замер в районе семи градусов. Немного. Стендаль полагал, что Степан
Степанович ему симпатизирует.
- Нет, - сказал он, стараясь казаться равнодушным. - Новая модель.
Мгновенно измеряет температуру, влажность, давление и насыщенность воздуха
пылью. Минцу прислали на испытания.
- Ой, Миша-Миша, - вздохнул Степан Степанович. - Взрослый парень, а шутишь
над пожилыми.
Он сел обратно, а ртутный столбик пополз вниз.
- Простите, Степаныч! - взмолился Стендаль. - Я не шутил над вами. Вы
знаете, как я вас уважаю.
Редакционная секретарша, тайно влюбленная в Стендаля, о чем знала вся
газета, заглянула в комнату.
- Миша, - сказала она. - Вас Главный спрашивает.
Стендаль тут же направился к ней, не спуская глаз со шкалы. По мере
приближения к секретарше столбик начал расти. Когда температура поднялась
до двадцати пяти, Стендаль спрятал градусник за спину и улыбнулся
секретарше.
- Спасибо, - сказал он.
- За что, товарищ Стендаль? - зарделась секретарша.
- Стееендаааль! - донесся отдаленный рык.
Редактор Малюжкин глядел в упор на стоявшего в дверях Стендаля. Взгляд
из-под густых черных бровей был ясным и твердым. Малюжкин был красив и
велич
Навигация по страницам: 1 2