Произведения Кира Булычёва
Цикл "Гусляр"
Домашний пленник
РассказНаписан - 13-17.05.1972; Елино
1
Известный ученый и изобретатель профессор Лев Христофорович Минц жил в
доме 16 по Пушкинской улице. Был он человеком отзывчивым и добрым,
считал своим долгом помогать человечеству. В первую очередь этой слабостью
профессора пользовались его соседи. Они были людьми ординарными, не любили
заглядывать в будущее и зачастую разменивали талант профессора по мелочам.
Тому можно привести немало примеров.
У Гавриловой пропала кошка. Гаврилова бросилась вся в слезах к профессору.
Лев Христофорович отвлекся от изобретения невидимости и изготовил к вечеру
единственный в мире "искатель кошек", который мог найти животное по
волоску. Кошка нашлась в парке культуры и отдыха на высоком дереве, и
снять ее оттуда или сманить оказалось невозможным. Тогда Лев Христофорович
тут же, в парке, соорудил из сучьев, палок и сачка пробегавшего мимо
мальчика-энтомолога уникальный "сниматель кошек с деревьев". А мальчику,
чтобы его утешить, изготовил из спичечных коробков и перегоревшей
электрической лампочки "безотказную ловушку для редких бабочек". И так
почти каждый день...
Особенно оценили соседи своего профессора, когда он выполнил просьбу
старика Ложкина, у которого сломалась вставная челюсть. Он велел Ложкину
выкинуть челюсть на помойку и смазать десны специально изобретенным
средством для ращения зубов, приготовленным из экстракта хвоста крокодила.
Через два дня у старика выросли многочисленные заостренные зубы. Все
лучше, чем вставная челюсть.
Как-то Корнелий Удалов спросил свою жену:
- Ксюша, тебе не кажется, что я лысею?
Облысел Удалов давно, и все к тому привыкли.
- Ты с детства плешивый, - отрезала Ксения, отрываясь от приготовленного
завтрака.
- Может, сходить ко Льву Христофоровичу? - спросил Удалов.
- Тебе не поможет, - сказала Ксения.
- Почему же? Вот у Ложкина новые зубы выросли.
- Не тебе это нужно! - озлилась тут Ксения. - Это ей нужно!
- Кому?
- Той, которую твоя лысина не устраивает!
- Твоя ревность, - сказал Удалов, - переходит границы.
- Это шпионы переходят границы, - ответила Ксения, смахивая слезу. - А моя
ревность дома сидит, проводит одинокие вечера.
Упреки были напрасными, но Корнелий, чтобы не раздражать жену, тут же
отказался от своей идеи. Ксения эту уступчивость приняла за признание вины
и расстроилась того больше. А когда Удалов сказал, что завтра, в субботу,
уедет на весь день на рыбалку, Ксения больно закусила губу и стала
смотреть на большую фотографию в рамке, где были изображены рука об руку
Корнелий и Ксения в день свадьбы.
Неудивительно, что, как только Удалов ушел на службу, Ксения бросилась к
профессору.
- Лев Христофорович! - взмолилась она. - Сил моих нету! Выручай!
- Чем могу быть полезен? - вежливо спросил профессор, отрываясь от
написания научной статьи.
- Не могу больше, - сказала Ксения. - Даже если он и вправду на рыбалку
едет, меня подозрения душат. Я чрезвычайно ревнивая. Прямо заперла бы его
в комнате и никуда не пускала.
- А как же его работа? - удивился Лев Христофорович. - А как же его
обязанности перед обществом?
- У него обязанности перед семьей, - отрезала Ксения. - Кроме того, я бы
его только на выходные запирала или по вечерам.
- Вряд ли это реально, - сказал Минц. - И не входит в мою компетенцию.
- Входит, - возразила Ксения. Она уселась на свободный стул, сложила руки
на животе и сделала вид, что никогда отсюда не уйдет. - Думай, на то ты и
профессор, чтобы семью сохранять.
- Не представляю, - развел руками Минц, - Мужчину средних лет трудно
удержать дома.
- Тогда сделай ему временный паралич, - сказала Ксения.
- Бесчеловечно. - Минц краем глаза покосился на статью, лежащую на столе.
Больше всего на свете ему хотелось вернуться к ней. Но отделаться от
Ксении Удаловой, не утихомирив ее, было невозможно. Минц бросил взгляд на
шкаф с пробирками и колбами, где хранились всевозможные химические и
биологические препараты, но ничего не придумал. И вот тогда Ксения сказала:
- Мне иногда хочется, чтобы был мой Удалов маленький, носила бы я его в
сумочке и никогда не расставалась... Люблю я его, дурака.
- Маленьким... - Минц сделал шаг к шкафу. Появился шанс вернуться к
статье. Дело в том, что управление лесного хозяйства обратилось недавно к
Минцу с просьбой помочь избавиться от расплодившихся волков. Минц, как
всегда, пошел по необычному пути. Он разработал средство уменьшать волков
до размера кузнечика. Сохранять этим поголовье хищников и спасать скот от
гибели, ведь волк-кузнечик на корову напасть не сможет. Правда, это
изобретение затормозилось, потому что Минцу никак не удавалось сделать
средство долгодействующим...
Минц достал с полки флакон с желтыми гранулами, отсылал несколько гранул в
бумажку и передал Ксении.
- Я надеюсь на ваше благоразумие, - сказал он. - Применяйте это средство
лишь в крайнем случае. Когда вы почувствуете реальную угрозу семейной
жизни. Если ваш супруг примет гранулу, - на двадцать четыре часа он станет
маленьким. А затем без вреда для здоровья вернется в прежний облик. Все
ясно?
- Спасибо, профессор, - сказала Ксения с чувством, принимая пакетик с
гранулами. - От меня, от детей, от всех женщин нашей планеты. Теперь они у
нас попрыгают!
Но Минц не слышал последних, необдуманных слов женщины. Он уже устремился
к письменному столу. Профессор был одержим слепотой, свойственной
некоторым гениям. Он забывал о потенциальной опасности, которую несут миру
его открытия, если попадут в руки людей, не созревших к использованию этих
открытий. Минц не знал, что даже те скромные подарки, что он сделал
соседям, далеко не всегда ведут к окончательному благу. Ведь
мальчик-энтомолог, которому Минц подарил "безотказную ловушку для редких
бабочек", начал с ее помощью таскать вишни из школьного сада и был больно
бит собственным отцом, а кошка, найденная и снятая с дерева, утащила
свиную отбивную с прилавка магазина, отчего возник большой скандал. Что же
касается Ксении, она была типичным представителем племени современных
любящих женщин и, как таковая, тоже не думала о последствиях...
2
Удалов вернулся со службы раньше обычного, потому что хотел выспаться
перед рыбалкой. Он собирал удочки и проверял лески, когда Ксения внесла в
комнату суп, в котором развела гранулу, и сказала сладким голосом:
- Иди поешь, испытуемый.
Ксения находилась в счастливом, но тревожном настроении. Она верила Минцу,
не сомневалась, что, если бы лекарство угрожало мужу плохим, Минц бы его
не дал. И все-таки проверила: за час до того скормила одну гранулку
котенку, тот сделался меньше таракана и куда-то запропастился.
Ксения приготовила старую сумку, уложила на ее плоское дно вату и замшевую
тряпочку, проверила замочек и установила сумку на комод.
- Кто я? - удивился Удалов.
- Испытуемый.
- Ага, - согласился Удалов, который привык не обращать внимание на слова
жены. - Ты меня в пять тридцать разбудишь?
Ксения решила дать Удалову последнюю возможность исправиться.
- Корнюша, - сказала она. - Может, отложишь свою рыбалку? Возьмем детей,
пойдем завтра к Антонине?
При имени тетки Антонины Удалова передернуло.
- Погоди, - не дала ему ответить Ксения. - Мы же у Антонины полгода не
были. Обижается. А если не хочешь, к Семицветовым сходим, а?
Удалов только отрицательно покачал головой. Не стал тратить время на
возражения.
- Или в кино. А?
- Сходи, - ответил Удалов коротко, и это решило его судьбу.
Ксения поставила перед ним тарелку, а сама встала рядом с тряпкой в руке,
чтобы подхватить мужа со стула, если будет падать.
Удалов был голоден, потому не мешкая уселся за стол, взял ложку и начал
есть суп.
- А хлеб где? - спросил он. - Хлеб дать забыла.
- Сейчас, - ответила Ксения, но не двинулась с места, потому что боялась
оставить мужа одного в комнате.
- Неси же, - сказал Удалов и тут же стал уменьшаться.
- Ой, - сказал он, не понимая еще, куда делась тарелка с супом и почему
голова его находится под столом.
Ксения подхватила его тряпкой под бока, извлекла из одежды и с радостью
ощущала, как Корнелий съеживается под руками, словно воздушный шарик, из
которого выпускают воздух. Корнелий, видно, опомнился, начал дергаться,
сопротивляться, но движения его были схожи с трепетанием птенца, и потому
без особого труда Ксения, так и не вынимая его из тряпки, сунула в сумку и
вывалила на белую вату.
Корнелий все еще ничего не мог сообразить. Он понял, что находится в
темном глубоком погребе, на жестких, упругих стеблях, вроде бы на
выцветшей соломе, сверху колеблется огромное лицо, странным образом
знакомое, словно в кошмаре, а на лице видна улыбка. Рот, в котором мог бы,
согнувшись, разместиться весь Удалов, широко раскрылся, и из него
вывалились тяжелые, громовые слова:
- Хорошо тебе, моя лапушка?
И тогда Удалов понял, что лицо принадлежит его жене, вернее, не его жене,
а какой-то великанше с чертами Ксении Удаловой. Удалов зажмурился, чтобы
прогнать видение и вернуться за стол, к недоеденной тарелке супа. Но
жестокая солома под рукой никуда не пропадала, и Удалов ущипнул себя за
бок, вызвав тем оглушительный хохот чудовища.
- Ни на какую рыбалку ты не поедешь, - сказала тогда Ксения. - Посидишь
дома. С семьей. Спасибо Льву Христофоровичу, что пожалел бедную женщину.
Теперь-то я с тобой, бесстыдник, хоть на выходные дни не расстанусь.
И