Произведения Кира Булычёва
Цикл "Гусляр"
Платье рэкетира
br />- Коля, а тебя давно никто не порол? - спросила она. - Постыдись!- Чувства стыда я не знаю, - ответил Коля. - Я теперь, как Терминатор-3.
Такой вот я человек.
Ксения Удалова очень осерчала и пошла гнать Колю из мастерской. Но Коля
словно ждал этого. Он швырнул женщину на диван, оттолкнул старуху Ложкину
к стенке, свистнул - и в ателье вошли два мужика в камуфляже и с мешками,
куда они стали складывать, срывая с вешалок, международные туалеты.
- Дурак, - сказала Ксения, опомнившись, - если ты платья возьмешь, за что
нам деньги заплатят? - это означало, что жена Корнелия уже пришла в себя и
принимала меры.
Ее аргумент подействовал. Они взяли по костюму себе да Риммке пару
платьев, потому что Риммка теперь сошлась с Колей, несмотря на превышение
в возрасте.
- Двадцать тысяч завтра - как стемнеет, - приказал Коля, - у памятника
Первопроходцам. И если кому-нибудь проговоритесь, хоть вздохом, тетя
Ксения, то вашему Максимке не жить, а Корнелию Ивановичу тоже, не говоря о
Николае Николаевиче.
* * *
Стеная и хромая, несчастные предпринимательницы поплелись домой. Уже на
подходе они услышали отдельные дикие крики: во дворе их ждали мужчины,
встревоженные долгим отсутствием. Сразу хотели звонить в милицию,
арестовывать Колю, но потом Удалов увел всех к себе, чтобы обсудить вопрос.
Дома Удалов сказал так:
- Нам его сейчас не достать. Доказательств - никаких. А вот положим ему
деньги, тут его и возьмем с поличным.
* * *
Утром Удалов дал факс на остров Пасхи, и с острова ответили, что профессор
Минц в последние дни был задумчив, встревожен, на статуи почти не смотрел.
А вчера он сел на попутный самолет и вылетел в Дели с пересадкой в
Джакарте.
В тот же день для корейцев упаковали контейнер, а они выписали чек на
швейцарский банк и генеральное соглашение. А меж тем из разных концов
города в дом 16 стекались неприятные новости. Преступная троица сожгла
табачный киоск у станции, угнала и бросила трактор, устроила драку в
станционном буфете.
Когда стемнело, то на "Москвиче" с мерседесовским кружочком рэкетиры
подъехали к памятнику Первопроходцам.
Надо сказать, что к тому времени все уже знали, что в городе завелись
собственные жестокие рэкетиры, и сегодня возможна разборка. Сержант
Пилипенко взял бюллетень по поводу катара верхних дыхательных путей, но не
от страха, а потому что так попросил его Удалов.
- Дело соседское, - сказал он. - Чего нам стрелять. Ты же понимаешь.
Пилипенко понимал.
Многие люди, которые в это время гуляли по набережной и площади
Первопроходцев, на этот раз отошли подальше к домам или выглядывали из-за
старых лип у гостиного двора. А у памятника стояли лишь Удаловы - так было
решено - Корнелий и Ксения. А между ними на постаменте лежал пакет. В
синей пластиковой обертке.
В девять часов "Москвич" с мерседесовским кружком выехал на площадь и,
сделав круг, остановился у памятника, представляющего собой нос ладьи
землепроходцев. На носу, прислонив ладошки к козырькам шлемов, стояли
Ермак, Дежнев и Крузенштерн, уроженцы этих мест.
- Давай "капусту", - приказал Коля Гаврилов, спокойно вылезая из машины и
подходя к Удаловым.
Его спутники целились в чету из пистолетов, может, газовых, а может, и
боевых.
- Коля, - сказал Корнелий, в последней попытке урезонить соседского юношу
и спасти его от позора. - Опомнись.
- Быстро! - скомандовал Коля. - Гони "капусту". И еще: будешь отстегивать
по десять лимонов в месяц. У меня весь город схвачен.
- Коля, подумай о маме, - произнесла Ксения металлическим голосом.
Гаврилов насторожился.
Он направил пушку на Удаловых. Телохранители - тоже. Их кожаные куртки
блестели под фонарями.
- Все на колени! - зарычал Гаврилов нечеловеческим голосом. - Весь город
на колени!
- Мне тоже? - спросила его мать, которая пришла на площадь.
- Тебе в первую очередь. Забыла, как в детстве меня порола?
Гаврилова пала на колени. Остальные не подчинились. Более того, повинуясь
жесту Ксении, пустившей микрокомпьютер по обратной программе, одежда
бандитов превратилась в бесформенные хламиды, которые тут же стреножили их
по рукам и ногам. Пистолеты грохнулись на землю, а сами негодяи стали
бороться и выпутываться из одежд, словно жрец Лаокоон и его сыновья с
античной скульптуры.
К тому времени, когда им это удалось, Корнелий подобрал пистолеты, и, видя
неминуемую гибель, телохранители, подобно голым королям, осознавшим весь
ужас своего положения, убежали в ближайший лес. Одежда же рэкетиров
таинственным образом взлетела кверху и облегла широкие плечи каменных
землепроходцев.
Единственным, кто не потерял присутствия духа, был Коля. Он спокойно
забрал пакет с долларами и пошел прочь с площади, заявив на прощание
Удалову, который стоял с пистолетами в обеих руках:
- Ты стреляй, дядя Корнелий, стреляй в ребенка!
Но тут на площадь ворвался и замер междугородный автобус, откуда выскочил
профессор Минц.
- Ах, как я виноват! - воскликнул он и вытащил деблокатор, изобретенный им
на острове Пасхи. Он направил его на уходящую голую фигуру.
Голубая молния догнала Колю и пронзила его.
- Возьми обратно стыд! - громовым голосом вскричал профессор.
Коля попытался прикрыться пакетом с деньгами. Он с ужасом оглядывался.
- Жалость! - сказал профессор,
Коля увидел Ксению и робко протянул ей пачку с деньгами.
- Доброту...
Коля рухнул на колени.
Его мать подбежала к нему и обняла молодого человека. Он стоял, прижавшись
к ней, как блудный сын на полотне Рембрандта.
- Страх! - продолжал Минц.
Колю охватила дрожь.
- Любовь! - громовым голосом воскликнул Минц.
Безумный взор Коли отыскал в полутьме фигурку Томи-Томи. И они оба
зарыдали...
Домой жильцы возвращались вместе. Только Гавриловы с Томи-Томи шли чуть
поотстав. На Коле был ладный костюм, вернувшийся с памятника.
- Вот мы и победили! - сказала старуха Ложкина.
- Ага, - согласилась Ксения. - Надо бы нам теперь железные двери заказать.
- Наука поможет нам исправить нравы! - Минц был настроен оптимистично. -
На каждое безобразие мы придумаем противоядие.
- А они - новое безобразие, - вздохнул Удалов.
Так они и не пришли к единому мнению.
(с) , 1996.
(с) "Хронос", 1996.
(с) Дизайн Дмитрий Ватолин, Михаил Манаков, 1998.
(с) Набор текста, верстка, подготовка Михаил Манаков, 1998, 1999.
(с) Корректор Вадим Мамед-заде, 1999.
Тексты произведений, статей, интервью, библиографии, рисунки и другие
материалы НЕ МОГУТ БЫТЬ ИСПОЛЬЗОВАНЫ без согласия авторов и издателей.