Произведения Кира Булычёва
Цикл "Гусляр"
По примеру Бомбара
РассказНаписан - 6-18.12.1974
В помещении "Гуслярского знамени" - осенняя тишина, редактор уехал в
область на совещание.
Миша Стендаль смотрел в окно и мечтал о значительном материале, который
перепечатает "Литературная газета". Еще ни одного материала Миши Стендаля
"Литературная газета" не напечатала, правда, он туда ничего и не посылал.
В центральной печати лишь два раза появлялись его заметки. В журнале
"Вокруг света" поместили сообщение о подледном лове крокодилов на
пригородном озере Копенгаген, а еще один журнал опубликовал репортаж о
встрече жителя Великого Гусляра Корнелия Удалова с инопланетными
пришельцами под рубрикой "А если это не пришельцы?" Слава избегала Мишу
Стендаля.
Вчера неожиданно пошел обильный снег, а деревья облететь не успели, и
снежные шапки, как взбитые сливки, лежали на мокрых зеленых листьях. По
тротуару, шаркая галошами, шел знакомый Мише старик Ложкин, нес под мышкой
черную школьную папку, в которой хранились письма и жалобы, большей частью
необоснованные. Старик Ложкин, похоже, направлялся в редакцию, и Стендаль
пожалел, что в доме нет заднего хода.
Но тут его внимание отвлеклось отдаленной суетой на площади. Нечто белое
двигалось в сторону редакторского дома, а за этим белым бежали мальчишки,
и шли взрослые люди.
Стендаль прижался к стеклу носом, ему мешали очки, но снимать их он не
стал, потому что без них плохо видел и терял сходство с молодым
Грибоедовым.
Хотя в городе нередки были удивительные события, Мише еще никогда не
приходилось видеть, как по улице едет русская печь, без видимых колес и с
высокой трубой, из которой идет дымок.
На печи сидел молодой человек в хорошем синем костюме, при галстуке. Рядом
лежала аккуратная поленница дров. Молодой человек взял одно бревнышко,
склонился вниз и приоткрыл дверцу топки. Там уютно светило оранжевое
пламя. Молодой человек затолкал полешко в печь, захлопнул дверцу и вновь
принял непринужденную позу.
- Эй, прокати! - кричали мальчишки, бегая вокруг. Молодой человек не
обращал на них внимания. Взрослые шли гурьбой сзади, обсуждая технические
данные машины.
Когда печь поравнялась с дверью в редакцию, молодой человек похлопал
ладонью по трубе, и печь послушно остановилась. За спиной послышалось
мерное сопение. Миша обернулся. Сзади стоял старик Ложкин.
- Придется написать, - сказал старик. - Непорядок.
- Чего написать? - не понял Стендаль.
- Жалобу.
- На что?
Старик быстро нашелся.
- Он без номера ездит. Без прав, наверно. А если кого задавит?
- А на печки номера не выдают, - рассеянно сказал Стендаль.
Молодой человек ловко спрыгнул с лежанки, что-то быстро сказал зрителям и
скрылся в дверях редакции.
Старик Ложкин уселся за свободный от бумаг стол, раскрыл папку и достал
оттуда лист чистой бумаги в клетку. Стендаль направился было к двери, но
тут же по коридору простучали четкие шаги, в комнату заглянул молодой
человек в синем костюме и спросил:
- Где я, простите за беспокойство, могу увидеть главного редактора?
- А что вам нужно? - вежливым голосом спросил Стендаль, прижимая
указательным пальцем дужку очков к переносице.
- Мы письмо писали, - сказал молодой человек, входя в комнату и с
осуждением глядя на разбросанные бумаги и застарелый беспорядок.
Стендаль хотел предложить гостю присесть, да не посмел, потому что стул
был пыльным, а уборщица уже четвертый день хворала.
Неловкую паузу заполнил Ложкин, который отложил ручку и спросил строго:
- Ваш транспорт?
- Печка-то? Моя.
- Не ожидал, - сказал Ложкин.
"Сейчас он скажет, что номера нет, - испугался Стендаль. А молодой человек
может подумать, что Ложкин - наш газетный начальник".
- Это товарищ Ложкин, - пояснил он молодому человеку. - Пенсионер, к нам
зашел на минутку.
Ложкин грустно вздохнул и поднял палец, словно хотел возразить.
- А где же товарищ редактор? - спросил молодой человек.
- Редактор в области, на совещании. Вы можете со мной говорить. Я
литературный сотрудник газеты. Моя фамилия Стендаль.
- Слышал, - сказал молодой человек. И тут же покраснел, потому что
догадался, что слышал не о Мише Стендале, а о его великом однофамильце.
- Даже не родственник, - улыбнулся Стендаль. - Меня часто спрашивают. А о
чем вы нам письмо писали?
Молодой человек тоже улыбнулся и сказал:
- Ну и грязищу вы тут развели.
- Уборщица захворала, - сказал Стендаль. - Но если хотите, садитесь.
- Я садиться не буду. Я хотел только поговорить по поводу письма, которое
мы с братом писали. А ответа пока нет. Я думал, что появились сомнения,
вот и приехал их развеять. Раньше собраться не мог. Мы с братом лесники -
летом охрана, посадки, экологический баланс приходится поддерживать. Вот
сейчас немного посвободнее.
- А где сапоги покупали? - строго спросил Ложкин, которому было обидно,
что его участия в разговоре не требуется.
- Васина жена, Клава, в Ленинград ездила, за деталями. Вот и купила там.
- Правдоподобно, - сказал Ложкин. И стало ясно, что во всем он видит обман
и ответу не поверил. Молодой человек снова зарделся.
- Не обращайте внимания, - попытался его ободрить Стендаль. - Так вы о
печке писали?
- Что вы? - удивился лесник. - Разве бы мы стали беспокоить по пустякам? А
я вам даже не представился. Фамилия моя Зайка. Такая, простите, фамилия.
Брат мой Василий, а я Терентий Зайка. Живем в лесном массиве, в Заболотье.
- Так это же далеко...
- Неблизко. Километров сто тридцать будет. Точно не скажу, спидометр
сломался.
- И вы весь путь на этой?..
- Я на мотоцикле хотел. Но Вася, он старший, велел печку взять. Решил, что
больше впечатления произведет, что мы не какие-нибудь жулики. С нами еще
батя живет, но он уже в летах и больше теорией занимается. Все издания
читает. А как свежую идею углядит, кличет нас и говорит: "Детишки мои, я
тут обмозговал..." Ну и мы сразу за работу. Артуром нашего батю зовут.
Артур Иванович Зайка.
- Очень даже странное имя, - сказал Ложкин, который тем временем обошел
Терентия сзади и рассматривал его костюм и прическу.
- А какой принцип действия у печи? - спросил Стендаль.
- Принцип действия не наш, чуждый, - снова вмешался Ложкин, держа перед
собой, как щит, черную папку.
- Так вы, может, письма не получали?
- Наверно, в отделе писем лежит. А у сотрудницы сегодня выходной. Вы про
печку мне не рассказали.
- Печка обычно работает, - ответил Зайка. - Как и положено, на дровах.
Дома стоит, как запасная. В морозы мы топим ее, лабораторию обогреваем,
парники. А иногда ездим, если что тяжелое надо перетащить. На дровах
работает.
- Знаем мы, какие дрова, - сказал неугомонный Ложкин.
- Дрова не ворованные, - обиделся Терентий. - Мы же санитарные рубки
проводим.
- А колеса где? - спросил Стендаль.
- Колеса? Где же это вы видели печь на колесах? Она у нас на воздушной
подушке. А вот про письмо.
- Может, вы мне своими словами расскажете? И мы вместе подумаем.
- Я сразу понял, что затеряли, но не обижаюсь. Мы с Васей новый способ
передвижения предлагаем. Для наших лесных участков он годится или для
пожарников. Вы меня, товарищ Бальзак, поймите правильно.
Стендаль не стал поправлять гостя. Но тут снова вмешался Ложкин:
- Отойди в сторонку, Стендаль, - сказал он.
Терентий заметил свою оплошность с фамилией и опять покраснел. Ложкин
оттянул Стендаля за рукав в угол и громко зашептал:
- Ты что, не видишь?
- Чего не вижу?
- Типичный инопланетный пришелец. Проник к нам в доверие. Ты когда-нибудь
видел, чтоб в таком костюме на печке ездили?
- Я вообще не видел, чтобы на печке ездили.
- Ты мне печкой зрение не застилай. Ты на детали смотри. Они всегда на
деталях попадаются. Ты такой галстук видел? У нас в универмаге видел?
Неземного цвета.
- Ах, оставьте, товарищ Ложкин, - сказал Стендаль.
- Зря вы меня подозреваете, - сказал Терентий, который все слышал. - Я вам
и паспорт могу показать, и военный билет. Мы грамотами награждены.
- Я не сомневаюсь, - поспешил заверить его Стендаль. - Не надо документов.
- Документы ему сделали, - настаивал Ложкин. - А вот с галстуком накладка
вышла.
- В Вологде куплен, - возразил Терентий.
- Я бы и то лучше придумал, - съязвил Ложкин.
- А вы хоть видали живого пришельца-то?
- А как же? Различаем.
- Пришельцы у нас бывают, - сказал Стендаль. - Но к нашему разговору это
отношения не имеет. Продолжайте, пожалуйста, Терентий Артурович.
- Наивный простак, - обвинил его Ложкин, снова сел, достал лист бумаги из
папки и сделал вид, что все дословно записывает.
- Так вернемся к нашему разговору, - сказал Терентий, который уже привык к
Ложкину. - Вы Бомбара читали? "За бортом по своей воле"? Моя любимая книга.
- Я тоже к ней хорошо отношусь, - сказал Стендаль, присаживаясь на край
стола. - И тоже люблю море.
- Дело не в море. От нас оно далеко и неактуально. Бомбар что доказал:
если твой корабль утонул, погибать из-за этого совсем не обязательно.
Почему люди в лодке гибнут? Потому что испугались погибнуть. Парадокс, но
правда. Они, так сказать, себя заранее хоронят в морской пучине.
- Правильно, - сказал Стендаль. - Психологический шок.
- И этих людей мы можем понять. Ведь страшно.
- Страшно.
- Учтите, - пригрозил Ложкин. - У нас океана нет и не предвидится.
- Я о Бомбаре только к примеру сказал, - продолжал Терентий, не обращая
внимания на Ложкина. -