Произведения Кира Булычёва
Цикл "Гусляр"
Пойми товарища!
ые не моглирастерзать судью, обрушился на Льва Христофоровича. Соседи сочли его как
бы представителем судьи в своих рядах.
Минц мог бы, конечно, сбежать, но как гордый человек он отдался на
растерзание противникам.
- Значит, если нас, то да? - спрашивал Удалов, забыв о былой дружбе и
респекте. - А если их, то пожалуйста?
- Нас и по ногам, нас и с поля? - наседал Саша Грубин.
И надо сказать, это были наиболее мягкие, сдержанные обвинения.
В гуле страстей Минц сохранял относительное спокойствие. Порой, пользуясь
паузой, он пытался донести до соседей свою мысль:
- Футбол! - кричал он. - Игра! Как шахматы! В шахматах под столом друг
друга ногами не бьют!
После этого поднималась новая волна гнева, кто-то даже угодил Льву
Христофоровичу но лысине огрызком яблока. Это, конечно, неприятный факт,
но он говорит о накале страстей.
В сущности спорщики придерживались, как это бывает в спорах, схожих
позиций. Но момент был неудачен для их спокойного обсуждения. Все были
против грубости в спорте, но гуслярцев возмущал пацифизм профессора, а его
- их патриотическая слепота.
Второй тайм матча прошел при подавляющем преимуществе "Лесообработчика",
хотя гуслярцы играли вдесятером. Однако это преимущество не было
реализовано. Ниткин заметно хромал и бил по мячу неуверенно, а остальные
форварды за отсутствием Ефимова Семена как-то сникли.
Нулевая ничья - результат этого матча - устраивала гостей из Мыльниц, но
огорчила гуслярцев, так как теперь шансы на выход во вторую лигу
уменьшились, а впереди предстоял решительный матч с "Метеором" из
Новостальска, основным соперником за выход во вторую лигу, который подошел
к решающему матчу с тем же числом очков.
Домой возвращались молча. Было какое-то отчуждение. Словно, не проявив
патриотизма, Лев Христофорович потерял моральное право именоваться
гуслярцем. Раньше они об этом как-то не задумывались. Живет человек,
трудится, уважаемый человек, немолодой. И вдруг на стадионе словно
заглянули к нему в анкету, а там написано "марсианин". И сразу увидели,
что он зеленый, на трех ногах и с антеннами на затылке. Разумеется, никто
не увидел в Минце марсианина, но в переносном смысле - увидели.
А Минц не навязывал своего общества. Он думал.
Надо сказать, что, чем сложнее задача, поставленная жизнью перед великим
ученым, тем энергичнее он мобилизует резервы мозга, тем глубже уходит в
себя, чтобы принести пользу человечеству.
На этот раз Минц думал о том, как вернуть футболу чистоту и
непосредственность игры, как снять с него налет делячества и цинизма,
ведущего к грубости.
Он заперся у себя в кабинете, пил только кефир, ничего не ел, похудел за
неделю на десять килограммов, но задача ускользала от решения. Она
оказалась потруднее, чем создание антигравитации или путешествия во
времени. Моральные проблемы всегда труднее чисто научных.
В чем, рассуждал Лев Христофорович, корень зла? В том, что футболист,
бьющий товарища по ногам, совсем не думает о том, как тому больно. Зато
когда его самого бьют по ногам, он обижается.
- Ага! - воскликнул профессор на восьмой день. - Эврика!
И профессор Минц принялся доставать с полок банки, пакетики, колбы,
коробки, стараясь отыскать редчайшие ингредиенты, которые в сумме должны
дать нужный психотерапевтический эффект.
Работа над новым средством, а также опыты над окрестными собаками и
соседской кошкой, давшие положительный эффект, были завершены как раз
накануне решающего матча с "Метеором".
Помимо прочих ученых степеней, Лев Христофорович имел и степень доктора
медицинских наук. Естественно, что в райздраве к нему относились с
уважением. И когда знаменитый профессор сказал там, что хотел бы осмотреть
перед матчем футболистов, так как получил по своим каналам сообщение, что
из Норвегии надвигается новая волна вирусного гриппа, никто не возражал.
Тем же вечером, накануне матча, Корнелий Удалов постучал к профессору.
- Лев Христофорович, - сказал он. - Завтра на футбол не пойдете?
Корнелий был уверен, что профессор на футбол больше никогда в жизни не
пойдет, да и лучше бы не ходил, так как его лицо запомнилось некоторым
болельщикам и может вызвать раздражение. К удивлению Удалова профессор
ответил:
- Встретимся на трибуне.
- Значит, заходить за вами? - без энтузиазма спросил Удалов.
- Не надо, я раньше пойду, - сказал профессор.
Удалов удивился, но профессор хранил молчание, и ему пришлось уйти ни с
чем, если не считать недоброго предчувствия. Давний опыт общения с
непредсказуемым профессором научил Удалова осторожности. Не раз уже
прогрессивные идеи Льва Христофоровича, призванные облагодетельствовать
человечество, приводили к обратным результатам.
Так уж устроен мир. Все в нем взаимосвязано. Один человек решает оросить
пустыню и проводит в нее воду из какого-нибудь заболоченного места. В
результате вместо богатых урожаев хлопка в пустыне образуются соленые
болота, а там, где были болота, богатые клюквой, образуются пыльные
пустыни. Всегда, если хочешь принести добро человечеству, хорошенько
подумай о побочных эффектах.
С такими мыслями Удалов шел на стадион, проталкиваясь сквозь толпу
сограждан. Втуне он рыскал глазами по сторонам, разыскивая Минца.
И неудивительно. В эти минуты Минц уже находился в раздевалке футболистов.
На гуслярском стадионе есть только одна раздевалка, где игроки обеих
команд оставляют свои вещи.
Минц обратился к игрокам с краткой речью об опасности вирусной инфекции, а
затем предложил всем принять профилактические пилюли.
Если уважаемый читатель заподозрил Льва Христофоровича в том, что он под
видом профилактики всучил игрокам плоды своих изобретений, то он глубоко
заблуждается. Пилюли на три четверти состояли из целебного
профилактического препарата антигриппина-М. И лишь четверть объема
занимало изобретение Льва Христофоровича. Учтите, что Лев Христофорович -
кристально честный человек и принципы медицины блюдет превыше всего. В
настоящее время вакцина антигриппин-М уже принята к промышленному
производству, вскоре с гриппом будет покончено. А что касается
футболистов, то за последний год ни один из них не заболел гриппом, а
также водянкой, бронхитом, подагрой и коклюшем.
Раздав таблетки, Лев Христофорович покинул раздевалку и поднялся на
трибуну, где Корнелий Удалов занял ему место.
- Ну и что? - осторожно спросил Корнелий.
- Команды готовы к бою, - нарочито бодрым голосом ответил профессор Минц.
Глаза его лукаво вспыхнули, и озноб пробежал по коже Удалова. Он стал
смотреть на поле, ожидая подвоха.
Как и положено, прозвучал судейский свисток, как и положено, гуслярская
команда большими силами бросилась в наступление, а команда гостей начала
строить эшелонированную оборону. Внешне все выглядело как обычно.
В самом же деле на поле творилось необычное. Но для того, чтобы это
ощутить, следовало заглянуть в души футболистов.
Защитник "Лесообработчика" Ефимов Семен должен был строго опекать
нападающего Судковского из команды "Метеор". Защитник Ефимов Семен отыскал
глазами своего подопечного и двинулся ему навстречу, вспоминая на ходу,
что Судковский не любит, если ему наступают на носок бутсы, и не выносит,
когда его толкают локтем в бок. Об этом защитнику следовало помнить. Ведь
нейтрализовать нападающего - его задача.
Как раз в эту минуту Судковский получил мяч от своего полузащитника и
быстро пошел но краю. Ефимов Семен вырос у него на пути, как дубовый
ствол, и, борясь за мяч, незаметно для судьи резко наступил гостю на
носок. Судковский сразу остановился и потерял мяч.
Ефимов ударил по мячу, посылая его в центр поля Ниткину, но удар получился
неубедительным, и мяч до Ниткина но долетел, потому что странное,
незнакомое чувство охватило Ефимова Семена. Он не только ощутил острую
боль в носке правой ноги, но и чувство горя, беспомощности и возмущения в
адрес людей, которые позволяют себе столь грубо обращаться со своими
товарищами. Он понял, что его долг - немедленно принести свои извинения ни
в чем не повинному Судковскому, и побежал поперек поля к прихрамывающему
Судковскому, но добежать не успел, так как рядом с ним катился мяч, и
инстинкт защитника заставил Ефимова Семена подхватить мяч и броситься
вперед.
И Ефимов Семен забыл об ощущениях, которые ему не принадлежали, а
принадлежали вовсе Судковскому. Он мчался к чужим воротам. С замиранием
сердца он увидел, как навстречу ему выдвигается защитник "Метеора" с
решительным выражением на лице. "Будет валить", - подумал Ефимов Семен.
Но вдруг странная гримаса исказила грубое, но выразительное лицо
защитника, и тот, как бы сжавшись, уступил дорогу Ефимову Семену. А Ефимов
Семен, продолжая нестись к воротам, успел ощутить то глубокое человеческое
понимание, что владело защитником, и даже успел крикнуть ему, пробегая:
"Спасибо, друг!"
На трибунах, гремящих криками, никто не услышал этих добрых слов. Лишь
профессор Минц, внимательно следивший за мельчайшими деталями поведения
футболистов, удовлетворенно наклонил голову.
Ничто не могло уже остановить Ефимова Семена. Он был в пределах штрафной
площадки.
Лишь вратарь, наклонившись вперед и широко расставив руки, готовился
кинуться ему под ноги.
"Сейчас заколотит! - промелькнула в голове Ефимова мысль. Она принадлежала
вратарю гостей, но Ефимов не знал, кому она принадлежала. - Какое
несчастье! - продолжалась мысль. - У меня же сег