Произведения Кира Булычёва
Цикл "Гусляр"
Навигация по страницам: 1 2
Прошедшее время
увести из зоны.Время шло. По расчетам Минца, покупки должны были занять пять минут. Но и
через десять Антонина не появилась. Минц и Грубин не беспокоились, они
понимали, что Антонина так просто из магазина не уйдет. Но женщины с
каждой минутой переживали все более, опасаясь, что Антонина купит слишком
много и остальным не хватит.
И когда прошло пятнадцать минут, произошел неожиданный бунт.
С криком: "Мы не можем больше ждать!" жены, сестры и матери смели Минца,
сторожившего вход, и, сшибая друг дружку, пробились в дверь. Оказавшись в
проеме, они исчезали. И когда исчезла последняя, старуха Ложкина,
наступила трагическая тишина.
- Что делать? - спросил Удалов.
- А ничего, - ответил легкомысленный Грубин. - Купят, вернутся. Много
денег вы им дали, Лев Христофорович. Раньше чем через полчаса ждать их не
следует.
Грубин оказался прав. Наступила долгая пауза. И тянулась она более
двадцати минут.
По истечении этого времени в проеме двери возник плотный молодой человек в
военной форме с лейтенантскими погонами и в фуражке с бирюзовым околышем.
Он окинул наших современников грозным взглядом и спросил:
- Минц Лев Христофорович присутствует?
- Это я, - признался профессор.
- Оставаться на месте, - приказал лейтенант и тут же исчез снова.
Через минуту в проеме двери появился письменный стол. На нем стоял стул.
Лейтенант двигался сзади стола, подталкивая его.
Затем лейтенант установил стул возле двери, уселся на него и сказал:
- Плохо ваше дело, гражданин Минц.
- Объясните! - воскликнул Минц. - Я ничего не понимаю.
- Вы признаетесь в организации антисоветского заговора? - спросил
лейтенант. - Все ваши сообщницы уже признались.
Удалов ахнул. Он догадался, что Ксения попала в беду.
- В чем вы меня обвиняете? - спросил Минц дрогнувшим голосом.
Откуда-то лейтенант извлек папку с надписью "Дело 2451". Раскрыл ее.
- В обвинительном заключении говорится, - прочел он. - Отправив в город
Великий Гусляр диверсионную группу в составе восьми человек, гражданин
Минц Л. Х. поручил диверсанткам под видом приезжих покупательниц икры
отравить руководство города, а также взорвать мост через реку Гусь.
- Это чепуха! - сказал Минц.
- Они признались, - кратко и даже печально отозвался лейтенант. - Здесь
есть все их показания.
- Отпустите их немедленно! - воскликнул Минц. - Они ни в чем не виноваты.
- Значит, признаете? - губы лейтенанта тронула улыбка.
- Я признаюсь в чем угодно, - сказал Минц, - Вам все равно не понять.
- Следуйте за мной! - приказал лейтенант. - Заодно возьмите стол.
- Не ходи! - закричал Удалов. - Они не выпустят.
- Дело не во мне, - объяснил Минц. - Я отправил наших женщин в прошлое. Я
несу за это ответственность.
- Но он же их не отпустит, - сказал Грубин. - Они же с тобой по одному
делу проходят.
- Разумеется, - сказал лейтенант. - Чрезвычайная тройка скажет свое слово.
Если диверсантки не виноваты, они вернутся к вам. Но если... - И с улыбкой
лейтенант приложил ко лбу палец и щелкнул языком.
Удалов пошатнулся от ужаса.
- Прощайте, товарищи, - сказал Минц Удалову и Грубину и сделал шаг к двери.
И тут они услышали голос Ложкина, который вернулся к двери.
- Что тут происходит? - спросил он.
- Вы, гражданин, проходите, не задерживайтесь, - приказал лейтенант. - А
то тоже попадетесь.
- Постой, постой! - проговорил Ложкин.
- Они арестовали наших женщин, - сообщил Удалов. - И теперь Минц идет
жертвовать собой.
- Никуда он не идет, - не согласился Ложкин.
- С дороги! - прикрикнул на старика лейтенант.
А тот произнес:
- Узнаю, узнаю тебя, Коля.
- Что такое? Мы не знакомы.
- Мы еще как знакомы, - сказал Ложкин. - Был у меня в молодости эпизод.
Демобилизовавшись, я прослужил некоторое время в органах. Знакомьтесь!
И тут все поняли, что лейтенант и есть Николай Ложкин, только сильно
помолодевший.
- Не верю, - сказал лейтенант.
- Придется поверить. - Ложкин достал паспорт и протянул самому себе.
Лейтенант раскрыл паспорт, долго изучал фотографию, посмотрел на старика
Ложкина. Закрыл паспорт.
- Черт знает что, - сказал он наконец, и что-то человеческое промелькнуло
в его глазах.
- Так что, Коля, - заключил старик Ложкин. - Я - твое будущее. Пенсионер
районного масштаба. Честный, уважаемый человек.
- Ты тоже заговорщик! - сказал лейтенант неуверенно. - Тебя тоже к стенке
нужно.
- А Верку уже бросил или еще живешь с ней? - спросил старик Ложкин.
- Я ничего не знаю!
- Верку Рабинович, свою тайную любовь, дочку репрессированного врага
народа, бросил, спрашиваю? Я себе этого до сих пор простить не могу. Своей
трусости.
Друзья смотрели на старика Ложкина в изумлении. Знали они его уже много
лет, всю жизнь он проработал бухгалтером... И вот, оказывается, эпизод!
- Бросил, - сказал лейтенант, потупив глаза.
- А к матери на могилку съездил, как дал себе клятву? Или все дела,
процессы, заговоры?
- Я съезжу, - пообещал лейтенант, и Удалов подумал, что он еще не погибший
человек, только исполнительный и недалекий. Жертва эпохи.
- Так вот, слушай меня внимательно, - сказал Ложкин самому себе. - Никто,
кроме тебя, женщин не видел, и никто об этом липовом заговоре не знает,
никакой карьеры ты на нем не сделаешь. Сейчас отпустишь их всех, в том
числе, должен тебе сказать, собственную жену, на которой ты женишься в
конце пятьдесят первого, но не здесь, а в Тюмени. И знаешь, почему в
Тюмени?
- Почему? - упавшим голосом произнес лейтенант Ложкин.
- Потому что сегодня же ты подашь в отставку по поводу раны, которая
мучает тебя с сорок второго года. Уедешь в Тюмень и станешь работать
бухгалтером. Тебе все ясно? - голос Ложкина-старшего стал громовым. -
Исполняй, мальчишка!
- Есть.
Лейтенант оставил стол и стул и исчез в дверном проеме.
- Какой мерзавец! - сказал Ложкин-старший. - Неужели я так жил?
- Все бывает, - сказал Минц устало. Он смотрел на дверь, ожидая, когда в
ней появятся женщины.
Но женщины не появлялись.
Удалову казалось, что кровь стучит в ушах, отбивая секунды.
- Так, - произнес наконец Ложкин, - этого я и опасался. В молодости во мне
сидел мерзавец. Это бывает с людьми. Пока нет обстоятельств, мерзавец
сидит, а появится возможность сделать карьеру, начинает нашептывать на ухо
опасные слова... Я пошел туда!
- Нет, - сказал Минц. - Это опасно.
- Если я не остановлю его, он получит награду, он поднимется по служебной
лестнице. Он уже не остановится. А куда мне тогда деваться?
И Ложкин сделал шаг к двери...
- Эврика! - закричал Минц. - Мы все сделаем иначе!
Он достал из кармана маленький циферблат, осторожно кончиком ногтя
подвинул назад стрелку.
- Поняли? - спросил он.
- Понятно, - улыбнулся Грубин.
- Сейчас я войду в магазин, но это сейчас будет не сейчас, а через секунду
после того, как там окажутся наши женщины.
И с этими словами Минц скрылся в проеме двери.
И тут же началось невообразимое.
Одна за другой из двери начали вылетать женщины с пустыми сумками в руках.
Они визжали, ругались, сопротивлялись, хватались руками за раму двери,
стараясь вернуться в коммерческий магазин. Но Минц в гневе может быть
ужасен, а друзья его так быстро и ловко подхватывали женщин и так
энергично оттаскивали их от магазина, что через три минуты все участницы
путешествия во времени оказались в 1988 году. И, разумеется, ни о каком
лейтенанте они и слыхом не слыхивали. Затем вышел Минц.
Удалов с Грубиным утешали женщин, пытались объяснить им, какой ужасной
участи они чудом миновали. Но женщин гневало более всего не то, что они
остались без икры, а то, что Антонина, самая первая, успела купить икры на
сто рублей старыми деньгами.
Удалов пустил в ход все свои дипломатические способности и кое-как
уговорил Антонину поделиться икрой с товарками. Грубин быстро смотал с
дверной рамы ленту машины времени, чтобы лейтенант Ложкин не вернулся за
своим письменным столом.
А сам старик Ложкин обнял Минца и заплакал от радости. Ведь Минц спас его
честь и биографию.
Но проницательный Грубин сказал:
- А я не особенно беспокоился. Ведь ты, Ложкин, среди нас. И честный
пенсионер. А что это значит? А это значит, что лейтенант обязательно уйдет
в отставку и уедет в Тюмень искать свою супругу.
(с) , 1988, 1993.
(с) "Хронос", 1993.
(с) Дизайн Дмитрий Ватолин, Михаил Манаков, 1998.
(с) Набор текста, верстка, подготовка Михаил Манаков, 1998, 1999.
(с) Корректор Ирина Борисова, 1999.
Тексты произведений, статей, интервью, библиографии, рисунки и другие
материалы НЕ МОГУТ БЫТЬ ИСПОЛЬЗОВАНЫ без согласия авторов и издателей.
Навигация по страницам: 1 2