Произведения Кира Булычёва
Цикл "Гусляр"
Разум в плену
осьминога десять ног и он сравнительно крупный. Это, вполне возможно,неизвестный науке вид. На что я и надеюсь.
- Славы захотел, - сказал Удалов укоризненно. - Дай Бог тебе штрафом
отделаться.
Осьминог безжизненно опустился на дно ведра. Одно из щупалец все еще
сжимало упущенную Удаловым блесну.
- Саша, - произнес Удалов. - Отними у него блесну.
- Почему я?
- А он, может быть, ядовитый?
- Для тебя ядовитый, а для меня безвредный?
- Зацепи чем-нибудь. Не бросать же блесну.
Из-за елей на берегу показался край солнца, запели птицы, засеребрилось
ведро. Осьминог в ведре шевельнул щупальцами, приходил в себя.
- Отлично, - обрадовался Грубин, - Я очень опасался, что он сдох.
- А тебе какая разница, - сказал Удалов с раздражением.
Блесна все еще оставалась в ведре, и рыбалка была под угрозой. Не скажешь
ведь жене Ксении, что вместо обещанных лещей придется довольствоваться
половиной осьминога, возможно несъедобного и ядовитого. Нет, и половины
Грубин не отдаст - захочет исследовать и, может, даже разводить в
аквариуме.
- Дай мне блесну, будь другом, - попросил Удалов. - Может, чего еще
поймаем. Жалко же возвращаться.
- Дураком помрешь. Немедленно назад!
- Так что с твоим осьминогом случится?
- Может подохнуть.
- Ну и пускай, в спирту его содержать будешь.
Но Грубин уже схватил весла и принялся грести к берегу.
- Ты как хочешь, - сказал он Удалову со всей решительностью, - но я спешу
в город.
Я пришел в себя. Медленно покачивался металлический цилиндр, в котором я
был заточен. Цилиндр был открыт сверху, но атмосфера кончалась у верхнего
края цилиндра - любая моя попытка вырваться привела бы к гибели.
Внутренние стенки цилиндра были гладкими и холодными.
Я попался глупо. Простить себе не мог доверчивости. Раса, населяющая
планету, казалась коварной и жестокой. Да, в разуме им отказать было
нельзя - они строили воздушные корабли и умели обрабатывать металлы. Но,
видно, идеи межпланетного братства, даже идеи простого внутрипланетного
братства еще не нашли дороги к их сердцам. Я осторожно постучал концом
пальца в стенку цилиндра. Звук был слаб, и они могли не услышать его. Я
нащупал бластер. По крайней мере я дорого отдам свою жизнь.
Круглая голова одного из моих тюремщиков показалась над краем цилиндра. Он
был огромен. Только его голова превышала по размерам все мое тело, не
считая конечностей. Глаза редко мигали и по краям поросли щеткой шерсти.
Пасть его была окружена полосой красной кожи, и там, внутри, виднелись
желтоватые плоские зубы. Даже в тот ужасный момент во мне не умер
исследователь. Я сделал поразительное открытие: оказалось, что это
существо находится в безвоздушном пространстве, и я готов был поклясться,
что оно без скафандра. Но ведь известно, что ни одно существо, развитое
более, чем бактерия, не может обитать вне атмосферы.
Чудовище присматривалось ко мне, и я приподнял две руки и развел ими в
общеизвестном жесте мира и доброты.
- Угрожает, - сообщил Удалов. - Щупальцами шевелит. Если бы не блесна,
стал бы я с ним связываться?
Пасть чудовища угрожающе распахнулась, и внутри зашевелился какой-то
красный орган. Я подумал, что они могли бы вытащить меня наружу, но
пожалели, поместили в цилиндр с воздухом. А может быть, они просто хотят
продлить мои муки?
Над краем цилиндра появилась конечность, завершенная пятью уродливыми
малоподвижными отростками. Отростки погрузились в атмосферу, приближались
ко мне. Он хотел меня задушить! А я-то, наивный, принес им металлический
предмет, хотел порадовать. Я выхватил мой маленький бластер. Наступил
критический и, может быть, последний момент в моей жизни. Мелькнули перед
мысленным взором картинки далекого детства, минуты первой любви, угар
научной работы, долгие дни в космосе... Лапа приближалась, и когти уже
касались моего беззащитного тела. Я выхватил бластер и всадил заряд в
лапу. Взбурлила атмосфера в цилиндре...
- Гад ползучий! - закричал Удалов. - Придушить его мало! Ой-ой как током
дернул, тварь ядовитая.
- Я тебя предупредил, - сказал Грубин, не переставая грести к близкому
берегу. - Животное только защищалось. Как защищаются муравьи, когда такой
дурак, как ты, наступает на муравейник.
- Ты еще скажешь, что комары тоже защищаются.
- Про комаров не скажу, они питаются человеческой кровью.
- Этот, может, тоже человеческой кровью питается.
- Не исключено.
Лодка ткнулась в песок, вода выплеснулась из ведра, и осьминог засуетился
в ведре.
- Не исключено, - повторил Грубин, выпрыгивая и подтаскивая лодку повыше,
к кустам. - Но можем ли мы винить животное в том, что предписано ему
природой? Нет, не можем. Давай сюда ведро, только осторожно, не повреди.
- Умный нашелся, - ответил Удалов, собирая удочки. - Я, может, вообще тут
останусь, порыбачу еще.
- Боишься?
- Еще бы. Ведро железное. А железо для электричества лучший проводник, еще
в школе учили.
- Обмотай ручку чем-нибудь.
Но Удалов уже не слушал, он быстро удалялся по берегу, отмахиваясь
свободной рукой от долетающих слов Грубина. И только отойдя на солидное
расстояние, обернулся и крикнул:
- Будешь эту гадину выбрасывать, блесну подбери. Таких у нас в магазине
нету. Из Вологды специально привозил.
Грубин дотронулся пальцем до ведра. Ведро током не било. Удалову могло это
показаться со страху.
- Пожалеешь, Корнелий! - крикнул Грубин другу, взвалил на спину рюкзак,
взял в одну руку удочки, в другую ведро и пошел не спеша через лес к
остановке автобуса, на шоссе, стараясь не плескать водой и не беспокоить
животное.
Это путешествие будет преследовать меня в кошмарах, если мне еще суждены
кошмары. Цилиндр покачивался, воздух завихрялся в турбулентных потоках,
перехватывало дыхание, и приходилось цепляться за гладкие скользкие стены
цилиндра, чтобы меня не перевернуло. Мутило. Я готов был просить пощады -
но у кого, как?
Положение мое ухудшалось. Еще недавно мне казалось, что нельзя попасть в
худшее положение, нежели то, в котором я нахожусь. Но теперь стало хуже. И
в первую очередь потому, что мне не найти пути обратно, к космическому
кораблю, ибо мой тюремщик нес цилиндр над безжизненным высокогорным плато,
с каждым шагом отдаляясь от котловины. Я включил вживленный в меня
компас-спидометр, и прибор автоматически вычислил маршрут, по которому мы
двигались. Я сделал это механически, я не верил, что информация мне
когда-нибудь пригодится.
Вокруг посветлело. Темные твердые образования, прикрывавшие от меня небо,
исчезли. Прекратилась и тряска. Мы ждали чего-то. Удивительны размеры этих
существ - очевидно, жизнь в разряженной атмосфере, почти в безвоздушном
пространстве позволяет им достигать столь фантастических размеров. Ах,
если бы мне когда-нибудь вернуться домой - какой бы сенсацией оказалось
мое сообщение о жестокой разумной расе, обитающей на границе космоса!
Непонятный грохот достиг моих ушей сквозь слой воздуха. Дно цилиндра
задрожало. Тюремщик подхватил цилиндр, и мы поднялись в какое-то помещение
или экипаж. Тряска, еще более ужасная, чем раньше, возобновилась.
- Что везешь? - спросил знакомый с маслозавода. - Неужели столько наловил?
Дай посмотреть.
Грубин сел на свободное сиденье, поставил ведро на колени, чтобы меньше
тряслось.
- Загляни.
Автобус быстро мчался по шоссе, убегали назад сосны, но Грубину казалось,
что движется он недостаточно быстро. Осьминог мог подохнуть.
- Не разберу, - признался знакомый. - Что у тебя, Саша? Головастиков, что
ли, наловил?
- Нет. Осьминог.
- Чего?
- Осьминога поймал.
- Ага, - сказал знакомый. - Редкое животное.
И больше интереса к осьминогу не проявлял, чем Грубина немного обидел.
- Ты раньше-то осьминогов видел? - спросил Грубин.
Автобус резко затормозил на остановке. Вода плеснула из ведра, осьминог
замельтешил в ведре, словно возражал.
- На картинках. А ловить не приходилось.
- И не придется, - резко ответил Грубин.
- Почему не придется? - сказал знакомый, разворачивая газету. - Сегодня ты
поймал, завтра мне повезет. Хотя я рыбалкой не очень интересуюсь.
"С ума сойти, - подумал Грубин. - Я поймал осьминога, а он не удивляется.
Как будто осьминогов у нас пруд пруди".
- Детям везешь? - обернулся сосед с переднего сиденья. - Детям интересно.
Я недавно своим скворца принес. Крыло ему подвязали, и живет. Забавная
птичка.
- Скворца, - произнес Грубин с презрением. - А я осьминога поймал.
- Где? - спросил сосед спереди.
- В озере нашем, в Копенгагене.
- Не слыхал, чтобы там осьминоги водились.
- Никто не слыхал, - сказал Грубин.
- А я видел осьминога, - сообщил юноша, стоявший сбоку. - Даже ел. В
рыбном магазине были. Мороженые. Кальмары.
- Из них консервы делают, - согласился сосед спереди.
"С ума сойти, серость какая! - возмущался мысленно Грубин. - Если бы я вез
тигренка, сказал бы, что поймал в лесу, неужели они тоже бы не удивились?"
Осьминог свивал и развивал щупальца. Тряска ему не нравилась.
- А я бы никогда детям осьминога не привезла, - сказала бабка с мешком.
Она сидела сзади и прислушивалась к разговору. - Страсть-то какая! Может,
он ядовитый.
- Нет, - ответил Грубин. - Только электричеством бьет.
- Кто ядовитый? - спросили с дальнего конца автобуса.
- Да змею ядовитую один тип везет, - откликнулись спереди.
- Не змею, а осьминога, - громко поправил Грубин. - Редчайшее животное.
- Да он всех перекусает! Водитель, остановите машину! - крикнули сза