Произведения Кира Булычёва
Цикл "Гусляр"
Жизнь за трицератопса
ашены, и мэр гордился этим небольшим, но важным достижением.Река спокойно несла свои воды, над ней летали стрижи, и когда из воды
появлялось рыло щуки или сома, по воде расходились круги.
Сейчас бы удочку, подумал мэр, хотя еще ни разу не ловил рыбу. Все
дела, дела...
В последнее время Анатолий Борисович думал вперед.
Ведь пост мэра в маленьком Гусляре - это не цель жизни. Нет. Надо
стремиться к большему. Значит, будем брать Вологду, а потом займемся
Москвой. Может, снова поискать польскую могилу и выйти на международный
уровень?
Не надо думать, что Лебедянский не любил денег. Он любил деньги, но еще
больше любил власть и себя во власти. Он старался не смотреть в сторону
Катерины, которая с благословения своего дяди распоясалась и даже в
магазине отоваривалась бесплатно. Но она не знала, что верная старая
лошадь - секретарша Лебедянского Марфута - обходила к вечеру точки,
ограбленные Катериной, и возвращала ее долги. Об этом было известно
гуслярским обывателям, и это вызывало у них добрые улыбки.
Мэр глубоко ушел в свои думы.
Охранники уныло курили в сторонке и отбивались от комаров.
Над рекой поднимался вечерний туман.
В восемь тридцать, когда начало темнеть, к скамейке подошли четыре
человека.
Охранники оживились. Вытащили дубинки. Зарычали.
- Анатолий Борисович, - сказал профессор Минц. - Нам надо срочно
поговорить.
Охранники придвинулись и хотели отогнать Минца, который слишком
приблизился к мэру.
- Отставить! - сказал Лебедянский. Он хотел поговорить. Не важно, о чем.
Вперед выступил Удалов.
- Толик, - сказал он, - ты помнишь дядю Корнелия? Ты же с моим сыном в
одном классе учился.
Это было правдой, хотя, впрочем, все в городе с кем-то учились в одном
классе.
- А как же! - Толик улыбнулся загадочно, почти робко, он такую улыбку
репетировал перед зеркалом. - Дядя Корнелий!.. А товарищи - с вами?
- Со мной. Дело серьезное, международное, - сказал Удалов.
- Тогда завтра, после одиннадцати. В десять у меня совещание по
подготовке к отопительному сезону.
- Пять минут! - сказал Минц. - Дело в том, что мы нашли динозавра.
- Неужели? - спросил Толя. Но не улыбнулся. Потому что эти четверо не
были похожи на умалишенных и в то же время очень волновались.
- Мы нашли первого в мире целого динозавра, - повторил Минц.
- И вернее всего, наш город прославится на весь мир, если мы найдем
способ их восстановить.
- А что с ними случилось? - спросил Толик. - Вы кости нашли, что ли?
- Представьте себе город Помпеи, - вмешался в разговор Аркадий, - и вам
все станет ясно.
На счастье просителей, Анатолий Борисович две недели как вернулся из
Неаполя, где участвовал в Европейской конференции мэров малых городов. В
Неаполе ему не понравилось, потому что было жарко и дорого, а итальянки,
как на подбор, черные или крашеные, как в Румынии, где Анатолий Борисович
тоже бывал на симпозиумах по проблемам малых городов.
- Помпеи представляю, - откликнулся мэр. - И если вы имеете в виду
лупанарий, то я его посетил в составе экскурсии. Никакого впечатления он
на меня не произвел.
- Ну при чем тут лупанарий! - воскликнул Минц, который в Неаполе не
бывал, но знал латынь, как и все прочие языки нашей планеты. - Речь идет о
трупах в пепле.
И Минц рассказал Лебедянскому о находке.
Живое воображение мэра тут же начало рисовать картины динозавров,
заточенных в горе. Решили побывать в пещерах с утра. Встретиться в девять,
и сразу - к горе.
Лебедянский попрощался с Минцем и Удаловым за руку, с остальными кивком
и, собрав своих мрачных телохранителей, отправился домой.
Набегая одна на другую, в его голове носились мысли и образы.
Он понимал, что Минц с Удаловым не солгали. Оттиски живых динозавров
ждали своего звездного часа на окраине вверенного Лебедянскому города.
Дома он велел дочке достать атлас ископаемых животных и принялся
листать его, выбирая себе самых достойных динозавров. Будто можно было
заказать, каких надо. Анатолию Борисовичу захотелось иметь диплодока
тридцати метров длиной и тиранозавра-рекс - страшного хищника мезозойской
эры.
- Ты чего это увлекся, Толик? - спросила жена Катерина, раздавшаяся в
бедрах и щеках и не любившая причесываться.
Иногда Толик с ужасом думал о том часе, когда он станет президентом
Российской Федерации и будет вынужден стоять на церемонии инаугурации
вместе с супругой. Страшно подумать! Может, пока не поздно, отказаться от
поста президента?..
- Тетя Римма звонила, - сообщила Катерина. Тетя Римма была женой дяди
Вени. - Спрашивала, когда начнется строительство.
- Какое строительство? - спросил мэр, любуясь стегозавром. Надо будет
раскопать стегозавра. Славный зверюга!
- Ну, коттедж на холме Боярская Могила, - напомнила Катерина. - Нам бы
тоже присоседиться...
- Да ты с ума сошла! Я перед народом - как под увеличительным стеклом!
Я должен быть хрустальным!
- Тогда сделай банк и запиши на мое имя, - посоветовала Катерина.
- Я тут подумал, - сказал мэр, - и решил: не лучше ли нам на холме
детский городок устроить? Как у Диснея.
- Ты мне зубы не заговаривай, - предупредила мужа Катерина. - Ты что,
кому-то еще холм решил продать? Сознавайся.
- Тут все в другом масштабе, - ответил муж, сдвигая брови, как на
портрете Чапаева, который висел у него в кабинете. - Тут пахнет всемирной
сенсацией. Если Минц прав - твой дядя будет лизать пыль с моих ног.
Последняя фраза несказанно испугала Катерину. И она поняла, что мужа
надо спасать, опередив его легкомысленный поступок докладом дяде.
- Чувствую, - громко шептала она в телефонную трубку глубокой ночью,
когда Толик заснул (ему, конечно же, снились динозавры в шляпах и под
зонтиками), - кто-то его шантажирует. Подсовывает ему разную дребедень,
чтобы разрушить его светлый образ.
Дядя приглушенно рычал по ту сторону трубки.
Глава 5
Утром Лебедянский разбудил Минца и сам примчался за рулем своего
скромного "ниссанчика". Дал такой сигнал перед домом 16, что проснулись
все, включая старика Ложкина, который не сообразил, что происходит, но,
подчиняясь безусловному рефлексу, бросился к письменному столу и принялся
строчить донос на некоторых лиц, которые позволяют себе будить тружеников.
- Эй! - кричал мэр города. - Вставайте! Наука не прощает бездействия.
Удалов не смог проснуться, но Минц через пять минут уже сидел в машине.
- Показывай путь, профессор! - приказал мэр. По дороге к холму он
допрашивал Минца:
- Как будем доставать?
- Пока не знаю. Думаю над этой проблемой.
- Надеюсь, никому об этом еще не известно.
- Никому. Если не считать академика Буерака.
- Это еще кто такой? - удивился Лебедянский.
- Открыватель олигозавра, крупнейший специалист по "мелу" в Восточной
Европе. Я не мог оставить его в неведении.
- Мог! - возразил мэр. - Этим ты погубил все наше дело! Он сейчас уже
носится по Москве и кричит, чтобы посылали экспедицию.
- Вряд ли, - усомнился Минц. - Во-первых, Буераку девяносто шесть лет,
и он уже второй год не выезжает в Гоби в экспедицию. Во-вторых, он живет в
Израиле и не может бегать по Москве. В-третьих, Буерак глухой, и я не
уверен, что он понял, о чем речь.
Слова Минца немного успокоили Лебедянского. Но, конечно же, не до
конца. Все-таки нельзя выпускать из виду, что Минц - в какой-то степени
лицо еврейской национальности. Такие, как он, нападают на беззащитных
палестинцев.
Занятый размышлениями Лебедянский не обратил внимания на то, что за
ним, не отставая и не приближаясь, едет джип "чероки" с гранатометом на
крыше.
Оставив машину у обочины, мэр с Минцем поднялись на холм.
Пробравшись в пещеру, профессор зажег фонарь. Мэр был разочарован.
- Я думал... - сказал он, но не сообразил, как продолжить фразу.
Видимо, он думал, что обнаружит почти живое чудовище, а увидел обычную
пещеру, не лучше других.
- Подойдите к стене, - предложил профессор, - проведите по ней
пальцем... Что вы чувствуете?
- Шершавая, - признался мэр.
- Правильно, это отпечаток шкуры. Уже одного этого достаточно, чтобы
наши имена были вписаны золотыми буквами в историю науки.
Даже если у Лебедянского и были сомнения по поводу динозавров, после
слов профессора они пропали.
Золотыми буквами! В историю! Науки!
- И это эпохальное открытие, - строго продолжал Минц, - имело место на
территории, которая находится под вашей ответственностью.
Мэр кивал. Он слушал покорно и с пониманием, которое росло в нем с
каждой минутой.
- Человечество ждет, как вы сохраните народное достояние. В наше
сложное и трудное время сразу найдутся люди с грязными руками, которым
захочется извлечь из сенсационной находки своекорыстный интерес...
- Понимаю, - вздохнул Анатолий Борисович.
У входа в пещеру глухо выругался дядя Веня. Он бесстыдно подслушивал
разговор Минца с Лебедянским. Про динозавров он ничего не понял, зато
уразумел, что его названный зять и протеже намерен передать драгоценный
холм под застройку кому-то другому, и вернее всего, этому плешивому
профессору. Спелись! Продали! Никому нельзя верить!
И если бы Катька не позвонила и не предупредила, считай, что он лишился
бы дачного участка. А ведь в этой жизни не деньги важны, а важен престиж.
Вот он, Веня, уже пригласил заранее братву на новоселье. Из Тулы, из
Питера, даже из Москвы!
- В тот момент, когда первое из чудовищ, - продолжал Минц, -
восстановленное по помпейскому принципу, встанет на площади Гусляра, все
самолеты ми