Произведения Кира Булычёва
Роман "Река Хронос"
Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Книга III
в жизни невероятных поворотов. Может быть, судьба заставит нассблизиться, может быть, не дай Бог, сделает нас врагами. Сейчас же мы с вами
знакомые, даже не приятели, хотя ваш вид мне приятен и внушает доверие.
Тут Аспасия засмеялась низким горловым смехом:
- Нет больших плутов, чем те, кто вызывает доверие с первого взгляда. А вы как
думаете?
- Себя я за плута не считал.
- Выпейте коньяк. Его делает мой дедуля, он живет в Синопе. Вы бывали в Синопе?
- Не приходилось, - Андрей отхлебнул глоточек такого душистого, крепкого и
жгучего коньяка, которого пробовать не приходилось.
- Чудесно? - спросила Аспасия и посмотрела на Андрея так открыто и добродушно,
что возникло веселое и озорное желание чмокнуть красавицу в щеку. Но Андрей,
разумеется, удержался.
- Очень вкусно, - сказал Андрей. - А вы так хорошо говорите по-русски.
- Почему бы мне плохо говорить, - спросила Аспасия, - если я родилась и выросла
в Феодосии? У меня там братья остались и тетка. А вы, судя по говору, тоже с
юга?
- Я симферопольский, - сказал Андрей.
- Вот уж не люблю Симферополь, - сказала Аспасия, - хоть у меня там тоже
родственники есть. У меня много родственников, хоть пруд пруди. - Она начала
отгибать пальцы - вовсе не так, как делают русские, которые, считая, загибают
пальцы. - В Бахчисарае есть, в Керчи - ой как много, в Ялте есть и даже в
Севастополе. И я все знаю - что где случилось - сразу знаю.
Она рассмеялась, и Андрей поразился чистоте и белизне ее зубов - их было много,
они были крупные, ровные и белоснежные.
- Я в Симферополе в Глухом переулке жил, - сказал Андрей. - Вы знаете?
- Нет, не знаю, - огорчила его Аспасия. - А вы кондитерскую Циппельмана знаете?
- Ну конечно же! Пирожные эклер с шоколадной начинкой!
- А Фиру, дочку хозяина, знаете?
- Отлично знаю.
- Она замужем за моим кузеном! - радостно сообщила Аспасия.
- И у них ребенок, - сказал Андрей.
- У них трое. Малыш и двойня, - сообщила Аспасия с гордостью, словно сама родила
всех детей Фиры.
Коньяк она пить не стала, а отпила кофе - Русико принесла еще по чашечке, чтобы
кофе был горячий.
- Можно я вас буду просто Андреем звать? Ведь мы с вами будто давно знакомы.
- Конечно, зовите.
- А в Феодосии меня часто Асей звали. Один гимназист по мне сох и стихи читал:
"Ася, ты мое несчастье!" Смешно?
- Смешно.
- Андрюша, ты только не подумай чего, - сказала Аспасия. - Ты, конечно, видишь,
какое у меня дело. У меня здесь и варьете бывает, по ночам, а еще номера. Ты это
понимаешь?
- Понимаю, - сказал Андрей и покраснел, хотя в полутьме этого, наверное, не было
видно.
- Ты не стесняйся, Андрюша, - сказала Аспасия. - Это дело мужское обыкновенное,
ничего такого нет. Только девочки должны быть чистые и без болезней. Мне,
знаешь, приходится трех-четырех каждый месяц в деревню возвращать - я же не могу
у офицера спросить, вы больной, ваше благородие, или нет? Они мне девочек и
губят. Стыдно просто ужасно.
- Но разве это... необходимо? - неумно спросил Андрей, но Аспасия вовсе не
засмеялась. Она вообще была склонна к умным разговорам и тогда теряла чувство
юмора, оставшееся у нее для обыденных житейских ситуаций.
- Это необходимо, - сказала Аспасия. - Потому что иначе в мужчине происходит
застаивание соков и он становится опасным.
- А монахи? - спросил Андрей.
- Монахи? Монахи, Андрюша, знают особое слово - их учат, я точно знаю. Но есть
некоторые, которые забываются - от них такие развратники получаются, ты не
представляешь.
Андрей вдруг испугался, что Аспасия, которая считает это занятие нужным, тоже
подрабатывает в этом доме терпимости и позволяет себя ласкать пьяным военлетам.
Но спросить об этом он, конечно же, не осмелился.
Но осмелился на другой вопрос:
- А почему вы вчера танцевали в "Галате"?
- А я ведь танцовщица. Я с семи лет начинала. Меня украли. Честное слово. И я
даже в настоящем гареме жила - совсем девочкой, только это неинтересно. Лучше
вам, Андрюша, не знать - но меня танцам учили. Я деньги люблю. Я такая голодная
девочкой была, что теперь, когда денег у меня много, я, Андрюша, не могу
остановиться - а мне тысячу рублей платят за один вечер - два танца, три танца -
они же бешеные кобели и все воруют - пока их солдаты всех к стенке не поставят,
они спешат деньги прогулять.
Нет, подумал Андрей, собой она не торгует.
- Вы, Андрюша, не стесняйтесь, вы можете пользоваться моими девочками без денег
- когда угодно. Я вам Русико советую, она хорошая и по-русски хорошо говорит. И
чистая. Она за стойкой, видите?
- Нет, спасибо, - сказал Андрей. - Мне не нужно...
- Ну ладно, ладно, - сказала Аспасия, - я не для того вас сюда заманила, чтобы
девочками покупать. Вы понимаете, я вас по делу позвала. И торопилась, как
узнала, что на вас вчера напали.
- Вы и это знаете?
- Это банда Османа Гюндюза, страшный человек, вы, Андрюша, не представляете. Они
могут ради денег на все пойти.
- Но я-то при чем?
- А как же? - удивилась Аспасия и положила ладонь на пальцы Андрея. Ладонь была
жесткой, прохладной и уверенной в себе.
- Аспасия, - сказал Андрей, - честное слово, вы мне очень симпатичны, вы даже
себе не представляете, до какой степени.
- Я все отлично представляю. И цену себе знаю на кобелином рынке. И даже знаю,
мальчик мой, - она как бы имела право на такое обращение, потому что сразу стала
вдвое старше, - знаю, что скоро, если меня кто не зарежет или не обезобразит, я
лишусь своей красоты и буду просто толстой старой бабой и тогда меня смогут
спасти только большие деньги. Так что мне твоя симпатия, Андрей, приятна, потому
что ты лучше, чем я ждала - даже удивительно, зачем тебя на такое дело послали.
- Меня не посылали, - искренне возразил Андрей, - я сам попросился.
- А это больше похоже, - согласилась Аспасия. - Ты мог попроситься, потому что
не умеешь свои ходы просчитывать заранее. Лентяй ты...
Они словно давным-давно были знакомы с Аспасией, и это было грустно, потому что
Аспасия, понимал Андрей, никогда не станет его возлюбленной - искры, волны,
какие посылал его организм, возвращались от Аспасии притушенными, чуть теплыми,
ласковыми и семенными. Да и мог ли Андрей претендовать на внимание такой
красавицы - подобные ей рождаются раз в столетие, ради них погибают царства и
стреляются герцоги. И обычно такие красавицы несчастны, потому что их добиваются
наглые, сильные, плохие люди - одинокого благородного рыцаря пристрелит наемный
убийца в трех лье от замка, а негодяй подъедет к замку во главе сверкающего
латами войска.
- Почему лентяй? - спросил Андрей.
- Не притворяйся, - поморщилась Аспасия. - Ты все отлично понял. Но мне не жалко
и повторить - меня очень интересует вопрос - что ты задумал? Я очень хочу знать.
Русико принесла еще по чашечке горячего кофе. Ее мускулистые прямые ноги были
обтянуты белыми чулками. Аспасия подождала, пока девушка отошла. Обернулась к
Андрею.
- Аспасия, мне, честное слово, очень приятно сидеть здесь с вами, - сказал
Андрей. - Я бы век так сидел. Но, к сожалению, я не понимаю ни слова из того,
что вы говорите. Я ничего из себя не изображаю, я ничего не задумал.
- Андрей, - сказала Аспасия, - я все равно заставлю тебя решить по-моему. Если
ты решил играть на подполковника Метелкина - ты погибнешь, как погибнешь и
связываясь с турками.
- Честное слово, меня все с кем-то путают. И мне это очень грустно, потому что я
хочу заниматься археологией, а за мной по ночам бегают убийцы.
- Не просто убийцы, - сказала Аспасия, - а люди Османа Гюндюза. Ты лучше скажи
мне, что заставило вас в Севастополе изменить свое мнение? Что тебе донесли? Обо
мне? Говори, я не боюсь правды! Я же вижу - ты шастаешь по городу, пытаешься
что-то выяснить. Но ты здесь чужой - ты не уедешь отсюда живым!
Госпожа Аспасия раскрыла сумочку из золотого стекляруса, достала оттуда золотой
портсигар - дамский, узкий, достала из него, нервно щелкнув алмазиком-замочком,
длинную коричневую сигаретку. В мгновение ока рядом оказался инвалид, который
поднес госпоже огонь. Аспасия глубоко затянулась сигаретой, и запах,
распространившийся вокруг, был терпким и приторным.
- Аспасия, - сказал Андрей, - попытайся допустить, что произошла ошибка. Ты ведь
думаешь, что я связан с торговлей. Правда?
Аспасия кивнула, глядя на него в упор. У Андрея даже захватило дух от такого
взгляда, он сглотнул слюну...
Андрей молчал. Сил говорить более не было. В те минуты он не вспоминал о
Лидочке. И не потому, что меньше любил ее - Аспасия не относилась к числу
обычных людей - она была небожительницей, которая могла выбрать себе любого
мужчину, заставить его повеситься на площади или зарезать ее саму. Это была
женщина-проклятие, женщина-наказание, женщина-пытка, которая в виде особой
милости может оставить тебя в покое.
- А кто же ты? - спросила Аспасия, неожиданно опуская глаза, словно смущенная
чем-то.
- Я - студент, - сказал Андрей. - Я приехал с экспедицией Авдеева. Я думаю, об
этом знает весь Трапезунд.
- Весь Трапезунд знает другое, - сказала Аспасия. - Он знает, что из Севастополя
приехал большой человек, которого зовут Андрей Берестов. Что этот человек
приехал ко мне, потому что мы будем принимать большие решения - скоро русским
войскам уходить из Турции, надо искать новые пути товарам, заменять людей - если
мы не хотим погибнуть, надо делать быстро. Теперь тебе ясно?
- Нет, не ясно.
- Понимаешь, все понимаешь! Вчера приезжает "Измаил". Мы знаем - н