Произведения Кира Булычёва
Роман "Река Хронос"
Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Книга III
остью человека. И никто наулице или не заметил, или не захотел замечать этого события.
Стыдясь или не догадавшись закричать, Андрей молча боролся с похитителями,
пытался вырваться, но у горла Андрея вновь возник нож - на этот раз его молодой
сосед действовал смело и открыто, потому что пролетка покинула центр и катила по
узким уличкам нижнего города.
Путешествие было недолгим, и Андрей даже не успел прийти в себя и осмыслить, что
с ним произошло. Ему было больно и неудобно от того, как его держали, притом
пролетку трясло.
Пролетка остановилась возле приоткрытых ворот на узкой улице. Андрея грубо
втолкнули в неосвещенный двор, и вскоре он оказался в обширной низкой комнате,
на полу и стенах которой были ковры. Там их ждал малорослый человек в феске, с
короткой, впроседь, бородой и веселыми, в лучиках морщин, глазами. Лицо его,
освещенное с обеих сторон шандалами на высоких подставках, казалось очень живым,
тем более от игры теней и света.
- Добро пожаловать, господин Берестов, - сказал мужчина с восточным, таким
знакомым по Крыму акцентом. - Долго вы собирались к нам в гости.
- Я и сейчас к вам в гости не собирался, - огрызнулся Андрей. - Велите меня
отпустить.
- А вы садитесь, садитесь, - сказал седобородый, упершись маленькими черными
выпуклыми, совсем как у мышки, глазами в Андрея, стараясь пробуравить его. -
Рефик, дай гостю подушку.
Тот, что был с ножом, кинул Андрею подушку.
- Садитесь, садитесь, - сказал седобородый. - Чай пить не будем?
- Не будем.
- Деловые люди, да?
- Не знаю как вы, а я спать собрался.
- Долго спать будешь, - сказал седобородый и стал смеяться - все лицо собралось
в морщинки и напомнило Андрею клубок бурой шерсти - каждая ниточка видна - а в
клубке спрятались две черные бусинки.
- Давай знакомиться, - сказал седобородый, - Осман Гюндюз - так меня зовут. Меня
все боятся - от Синопа до Констанцы. Как мое имя слышат, в обморок падают, да?
Молодые люди закивали головами, хотя вряд ли что-нибудь поняли.
- Вы хорошо знаете русский язык, - сказал Андрей.
- Я в России бывал, много раз бывал, торговал немножко. А что тебе Аспасия
говорила?
- Она не подсылала бандитов.
- Может, это не я подослал, - сказал Гюндюз, - может, Суренчик. А может, сам
русский подполковник Метелкин послал? Кто их знает - все в Трапезунде тебя
ждали, все тебя любят. А ты и не знал, правда?
- И не подозревал, - сказал Андрей.
Гюндюз не казался страшным либо злым. Наверное, с ним можно договориться. Может,
хоть он поймет, что Андрей здесь ни при чем.
- И я не знал. Зря ты сюда приехал, Берестов. Такой молодой, красивый аскер,
генералом бы стал - а к нам приехал, голову потерял. Зачем ехал, ай, ай, ай! -
закручинился Осман Гюндюз, но слишком театрально, а глазки внимательно наблюдали
за Андреем.
- Честное слово, я не имею к вашим делам никакого отношения, - сказал Андрей. -
Я уже говорил госпоже Теофилато, что произошло недоразумение. Видно, здесь ждали
какого-то другого Берестова.
- Красиво придумал, мальчик. Только мы никого не ждали. Честное слово даю -
никого не ждали. И теперь дело очень важное, да?
- Какое дело?
Ноги затекли, пришлось пересесть так, чтобы положить их вбок, и как эти турки
сидят, подложив под себя пятки?
- Такое дело, какое у тебя с этой сукой Аспасией, - лицо стало злым,
разгладилось на мгновение и снова собралось в морщины. - Говори, зачем приехал?
- Не смейте со мной так разговаривать, - оскорбился Андрей.
Тут же один из молодых бандитов ударил его в висок. От неожиданности голова
дернулась, Андрей упал, ушиб локоть о твердый пол и на секунду перестал ощущать
окружающий мир.
Он с трудом поднялся, потирая локоть и легонько мотая головой, чтобы вернуть
мозги на место.
- Я все знаю, - сказал Осман. Он говорил так холодно и сладко, что ясно было,
как он по-змеиному смертелен. Андрей испугался - настолько, что готов был бы
рассказать о всех тайнах Аспасии или Метелкина - если бы только знал какую-
нибудь тайну!
- Что... вам нужно? - произнес Андрей, стараясь сглотнуть слюну. - Ну что вам
нужно?!
- Нам нужно все. Нам нужно все знать. Зачем ты приехал. И пока ты не расскажешь,
о чем вы договорились, ты отсюда не выйдешь.
- Я ничего не знаю!
И тут случилось страшное - то страшное, за пределами которого уже нет страха.
Молодой бандит полоснул его по горлу острым лезвием, и Андрей явственно
почувствовал - не нужно было глаз, чтобы видеть, как нож разрезал кожу, как
лопались, сопротивляясь, сосуды и хлынула кровь. Еще мгновение, и лезвие
перережет трахею.
И именно в тот момент - даже не было очень больно - Андрей понял, как проста и
близка смерть - она была в миллиметрах от лезвия ножа - и все. И тебя не будет.
И тогда уже будет не страшно.
Наверное, в интересах Гюндюза было бы куда лучше избить Андрея, запугав его
болью и вселив надежду избавиться от боли. Но удар ножа стал первым испытанием
на пути превращения Андрея в особое существо, нужное неведомой силе для
непонятных целей. Вечный странник, бессмертный, но не имеющий бессмертия, он был
обязан отличаться от прочих людей глубоким пониманием тех таинств жизни и
смерти, от которых нас так тщательно и глупо оберегают инстинкты, привычки и
обычаи. Он должен пощупать языком смерть еще в начале своей сознательной жизни.
Что и произошло с Андреем.
- Ей! - закричал Осман с отвращением и негодованием. Он выхватил свой нож -
Андрей видел смутно, в полузабытьи - и кинулся с ножом на молодого бандита. Тот,
бросив нож - Андрей услышал глухой стук ножа о ковер, убежал из комнаты, а
второй бандит почему-то начал смеяться высоким голосом - глаза Андрея были
открыты, хотя он плохо соображал, что же происходит, и потому ему непонятно
было, почему Осман бьет сапогами второго бандита, почему он кричит, зовет кого-
то. И потом прибежали другие люди, но от них существовали только лица, а Андрей,
уже потеряв сознание, старался все проверить - перерезана ли у него глотка или
нет, он старался проглотить слюну. Но не мог - будто судорога свела горло. И с
отвратительным чувством невозможности глотать Андрей потерял сознание, а пришел
в себя в полутемной комнате, на низкой кушетке, накрытый каким-то одеялом, и
сразу же потянулся пальцами к горлу - горло было перевязано, а сам он был
раздет. Комната была пуста, и дверь закрыта.
Андрей окончательно поверил в то, что жив - и смог на этот раз проглотить слюну,
хоть оказалось, что глотать больно - и уже спокойно заснул.
Снова он проснулся в той же комнате. Через узкое окно пробивался острый и тонкий
луч солнца, и в нем медленно крутились многочисленные пылинки. Андрей сразу
вспомнил, что произошло с ним вчера, но не испугался. Это уже миновало, как
сигнал о том, чтобы человек не суетился и не разменивался на мелочи, потому что
все может кончиться мгновенно - закрыл глаза - и все. Дети иногда зажмуриваются,
полагая, что тогда и их не видно. "Меня нет!" - кричит ребенок. Оказывается -
дети правы. Именно так и завершается жизнь - ты закрываешь глаза - и кто-то
другой за тебя говорит: "А его уже нет!"
Андрей провел рукой по повязке на шее, потом сел на низком ложе - было тепло, но
не душно - откуда-то проникал свежий воздух. Хотелось пить.
Андрей решил исследовать сначала свою тюрьму, потому что раньше всех органов его
тела проснулся мочевой пузырь. Андрей усмехнулся, вспомнив, что в
приключенческих романах такие проблемы героев совершенно не волнуют. Просидев
трое суток взаперти в роскошном будуаре без окон и дверей, герой тут же готов к
длительным беседам с тюремщиками.
Андрей поднялся и пошел к двери. Дверь была заперта. Он постучал, никто не
откликнулся. Андрей осмотрелся, выясняя, нет ли другого выхода, и тут увидел,
что за ложем в углу стоит ночной сосуд, вернее предмет, который можно почитать
ночным сосудом. Андрей взял этот сосуд и с наслаждением опустошил свой мочевой
пузырь, и как раз в разгар этого действия дверь с отвратительным скрипом
отворилась и вошла девица в черном платке с тазом в одной руке и кувшином в
другой. Андрей отвернулся от девицы к стене, проклиная здешние обычаи. Девица,
ожидавшая увидеть лежащее тело под одеялом, также была удивлена, взвизгнула,
уронила таз и, прижимая к себе кувшин, убежала в коридор.
Сам господин Гюндюз принес белье Андрея и злополучный кувшин. Он извинился за
недоразумение.
- Это я виноват, - сказал Андрей, поджидавший его, сидя на ложе и закутавшись в
одеяло.
- Моя родственница, - сказал Осман, - не привыкла к таким случаям. Она чуть Богу
душу не отдала, понимаешь?
И тут он принялся смеяться, а лицо его стало клубком шерсти.
- Ты можешь, конечно, помыться внизу, где все моются, - сказал он. - Но будешь
стесняться и другим нехорошо. Одевайся.
Белье Андрея было еще чуть влажное.
- Вы стирали его? - удивился Андрей.
- Это была глупость, - сказал Осман. - Не надо было стирать. Но уже поздно -
постирали. Постирали, чтобы кровь смыть, понимаешь?
- Да, конечно, - Андрей понял, что крови на одежде, наверное, было немало.
Значит, они намерены отпустить. Иначе, даже постирав одежду, ее не стали бы
возвращать.
Одеваясь, Андрей понял, что за ночь нечто изменилось - это был совсем другой
Гюндюз. Не враг, а как бы хозяин дома, в котором Андрей остановился переночевать
и у которого вчера за ужином случайно облили одежду томатным соусом. Но может,
это хитрость?
- Простите, а который час? - спросил Андрей.
- Уже утро. Восемь часов половина.
- Меня уже х