Произведения Кира Булычёва
Роман "Река Хронос"
Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Книга III
ое облако скрыло Авдеева на несколько секунд, а когдапронеслось, обнаружило начальника экспедиции серым, как мышь.
- Если вы не удовлетворены, - закричал тогда Андрей - видно, пыльная жара и
напряжение последних дней всех немного свели с ума, - то я могу подать в
отставку! Я немедленно ухожу!
Андрей откинул в сторону кисть, которой сметал пыль с саркофага, и полез из ямы.
Иван Иванович стал его удерживать.
- Пусть я останусь один! - профессор бросился навстречу Андрею, они столкнулись
и никак не могли разойтись - получилась куча мала, в которой помимо археологов
участвовали землекопы и один из солдат, нечаянно слишком приблизившийся к
гробнице.
В конце концов Андрей оказался вне башни. На него смотрели сотни зрителей -
оказывается, толпа прорвалась сквозь охранение и теперь местные жители наблюдали
за ссорой русских, которые, видно, никак не могли поделить клад.
Кипя праведным гневом, Андрей перебежал площадь и оказался в городе. Было жарко.
Ветер нес с гор отдаленный рокот - это могла быть гроза, а могла быть и канонада
- наступление русской армии уже захлебнулось, и теперь в бессмысленных боях она
растеривала остатки дисциплины, уважения к флагу и командиру. В городе все
больше появлялось дезертиров, которые называли себя борцами за революцию.
Влияние немногочисленных большевиков с каждым днем росло, потому что их лозунги
были простыми - долой!
Войну - долой! Помещиков - долой! Офицеров - долой! Временное правительство -
долой! Лозунги были предельно понятны и приятны бунтующему сердцу. И в самом
деле - всем все надоело. И даже странно было, что фронт еще держится, орудия еще
стреляют, командиры еще не растерзаны солдатами.
Чего я здесь делаю? Андрей подошел к фонтану на небольшой треугольной площади,
намочил в его струе голову, напился. За фонтаном была небольшая церковь - не
старая, он никак не мог вспомнить, как она называется - потом вспомнил: церковь
святого Георгия. Успенский полагал, что она основана во времена империи местными
грузинами. Да и квартал за церковью именовался кварталом лазов. Андрей вошел
внутрь. Там был небольшой дворик, обнесенный аркадой, в каменный пол которого
были врезаны погребальные плиты. Андрей медленно пошел по прохладной тени
галереи - на некоторых плитах надписи были греческие, на других - грузинские.
Что я здесь делаю?
Андрей вошел в церковь - она была мала, свет в нее падал сквозь окна в барабане.
Там было извечно прохладно. И, конечно же, пусто. Но кто-то зажег свечку перед
образом святого Георгия - черным, древним, даже не разберешь, кто изображен.
Андрей взял с подноса тонкую свечку, положил на поднос рубль - зажег свечу от
той, что уже горела. Он стоял, держа свечу наклоненной, чтобы воск накапал на
полочку перед иконой. И тогда он неожиданно встрепенулся и отошел на несколько
шагов от образа. Он молился, чтобы не было в нем злобы, которой и без того
столько вокруг, чтобы вернуться скорее домой и увидеть Лиду.
Темная фигура поднялась справа, но Андрей понял, что это женщина, притом
молодая. Женщина перекрестилась на образ святого Георгия, потом легонько
поклонилась Андрею. И только тогда Андрей узнал Аспасию.
Надвинутый на брови платок, спадавший на плечи, черная, почти монашеская одежда
настолько не соответствовали привычному облику Аспасии, что Андрей не сразу ее
узнал.
- День добрый, госпожа Теофилато, - сказал Андрей, голос у него был хриплый и
сорвался.
Аспасия еще раз поклонилась - то ли Андрею, то ли святому и пошла прочь.
И в тот же момент Андрей понял, что не может далее молиться - слова молитвы
куда-то испарились и исчезло даже раздражение против самого себя, не говоря уж
об обиде на Авдеева и Метелкина.
Андрей догнал Аспасию на площади у фонтана. Да она и не спешила скрыться. Ветер
рвал ее платок и таскал за подол платье - Андрей любовался ее грацией.
- Я рада была вас увидеть. Отойдемте в тень.
Они подошли к стене церкви - здесь была тень и безветрие.
- Я тоже очень рад, - сказал Андрей. И смешался. Он испугался, что Аспасия
сейчас попрощается и уйдет. Надо было что-то сказать, чтобы удержать ее. - Вы
часто сюда ходите? - спросил Андрей.
- Когда надо, - сказала Аспасия.
- Да, я хотел сказать вам спасибо за... как это назвать, за охрану. Только это
накладно и никто не собирается на меня нападать.
- Никто не собирается, потому что есть охрана, - сказала Аспасия. - Пока они
знают, что ни один шаг ты не делаешь в одиночестве, я спокойна.
- Но я много шагов делаю в одиночестве.
- Когда? Сейчас? - Аспасия оглянулась - никого не увидела. Но не поверила своим
глазам и позвала негромко: - Спиро!
Где он скрывался - такой здоровый, почти квадратный мужчина, Андрей не понял, -
но в следующее мгновение он стоял возле фонтана, протянул широкую ладонь, дал
воде остудить ее, потом вытер ею лоб.
Аспасия сказала ему несколько слов по-гречески, и Спиро отошел в тень.
- Вот видишь, - сказала Аспасия. - У тебя плохие глаза, Андрей.
- Смешно, - сказал Андрей, недовольный собой, - значит, так легко следить за
ним, так легко подкрасться к нему...
- Что у тебя нового? - спросила Аспасия, интуиция у которой была развита
фантастически - она почувствовала душевное состояние Андрея и поспешила изменить
его.
- У нас? Саркофаг нашли.
- Когда?
- Сегодня, - сказал Андрей. - Авдеев его сам раскапывает.
- А ты?
- Меня он выгнал.
- Тебе надо там быть. Это не простой гроб.
- Без меня обойдутся, - сказал Андрей.
- Потом пожалеешь.
- Ты и в археологии разбираешься? - спросил Андрей.
- В древних вещах? Конечно, понимаю. Я сама древняя, как этот мир. Ну, мне пора.
- До свидания, - сказал Андрей.
Когда Аспасия, не оглядываясь, высокой стройной монашкой пошла по улице, к
удивлению Андрея, из двери одного из домов вышла другая женщина, такая же
высокая, но более плотная, чем Аспасия. Проходя мимо Андрея, она вдруг
подмигнула ему.
Увидеть Русико в монашеской рясе - это совсем уж невероятно!
***
Андрей вернулся в гостиницу, чтобы вымыться, но воды опять не было. Он спустился
вниз, выпить кофе в ресторане, с каждой минутой ему становилось все тоскливее -
будто он упускает не просто раскопки, а Бородинское сражение - сидит, пьет кофе,
а там вдали французы штурмуют Багратионовы флеши.
Часам к четырем Андрей не выдержал и отправился обратно в цитадель. Но успел
только выйти на улицу.
В тот момент, когда он ступил на мостовую, из-за угла показался покрытый пылью
автомобиль, в котором мирно разместились Авдеев, Россинский, Карась и Иван
Иванович. Они оживленно обсуждали свои дела и не заметили Андрея, который хотел
было ретироваться, но столкнулся в дверях с каким-то офицером и задержался.
Авдеев первым вылез из автомобиля, увидел Андрея и без всякой злобы или обиды
воскликнул:
- Как жаль, что вы отлучились, коллега! Это будет открытие мирового значения!
- Профессор хочет сказать, - сказал Россинский, - что саркофаг не поврежден и
сохранились замазка и печати, которыми были соединены крышка и корыто гробницы.
- Завтра, - профессор, потирая руки, вошел в гостиницу, - завтра великий день! -
Голос его разнесся по всему вестибюлю, и можно было подумать, что речь идет о
взятии Стамбула.
Ранние посетители ресторана, ошивавшиеся у входа в ожидании, когда Мекка откроет
свои врата, смотрели на профессора изумленно, и ему льстило всеобщее внимание.
Пыхтя и обливаясь потом, профессор затопал к себе на второй этаж, а Иван
Иванович отправился с Андреем в ресторан, где поведал, что после бегства Андрея
профессор постепенно отошел, может быть, даже осознал, что был не совсем прав.
Потом так увлекся процессом расчистки гробницы, что о существовании Андрея
забыл.
- Господин Авдеев, - продолжал Иван, - поделился со мной своими планами. В
четверг на той неделе ожидается сюда старый знакомец - транспорт "Измаил",
который привезет подкрепление и боеприпасы. В этом Авдеев видит знамение судьбы
и потому считает, что за ближайшие дни сокровища из гробницы надо изъять, и
тогда экспедиция благополучно отбудет на родину под звуки фанфар.
- А вы остаетесь?
- Успенский будет работать, пока мы все не умрем с голода или не попадем туркам
в лапы.
- Зачем ты мне все это рассказываешь? Не иначе как что-то задумал.
- Я задумал? Пожалуй, да. Я хочу уехать вместе с вами.
- Скопил на имение?
- Андрей, оставь, пожалуйста, этот издевательский гимназический тон. Я старше
тебя почти на десять лет.
И непонятно было, обиделся Иван или шутит.
- У меня и через десять лет не будет имения, - Андрей все же сменил тон. - Не
вижу в том нужды. Надеюсь, и не увижу.
- Мы живем внутри лавины и, набирая скорость, летим под откос. А надо выбраться
на твердое место.
- А где это твердое место?
- Вернее всего в Швейцарии, - сказал крестьянский сын. - Или на крайний случай в
глубинах России, куда еще не достигла цивилизация. Главное - переждать.
- А здесь оставаться невыгодно?
- Совершенно невыгодно. Я думаю, что вся эта военная авантюра в Турции продлится
еще месяц-два, а потом начнется бегство.
- Жаль, - сказал Андрей, - я бы предпочел побыть здесь еще. Здесь интересно.
- Ты мечтаешь отыскать золотую тиару трапезундских императоров! Все мы хороши,
мой юный друг, - Иван поправил прилипшие ко лбу соломенные волосы.
- А это мы узнаем завтра, - сказал Андрей.
Спиро он увидел на улице, тот курил, сидя на приступочке у дома.
***
Ветер поднялся такой, что срывало листья с деревьев и пыль, что неслась по
улицам, сви