Произведения Кира Булычёва
Роман "Река Хронос"
Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Книга III
тургию заказал. Ты мне теперь двенадцать рублей должен.- Гриша, не говори так! - сказала Аспасия возмущенно.
- Не говорю, не говорю, знаю, ты мне эти деньги дала.
- Гриша!
Андрей понял, что военлет не лжет - Аспасия в самом деле заказала литургию.
Теперь ей неловко об этом вспоминать - вдруг Андрей обидится.
Но Андрею не было обидно - наоборот, он был растроган.
Они стояли в тени рифленого железного пакгауза. Кричали чайки, солнце было
ослепительным, но уже не таким жарким, как две недели назад.
- Авдеевы уехали в Тифлис, - сказал Андрей. - Россинского я так и не видел - и
не знаю, где он, что с ним.
- Может, утоп? - спросила Аспасия.
- Не знаю, поэтому надеюсь. А вот Карась, фотограф наш, утонул. Мы его
похоронили.
- Господи, прими душу грешную, - Аспасия перекрестилась.
- Нам Покровский нужен, - сказал Васильев. - Ты Покровского не видел?
- Ивана Ивановича?
- Ивана Ивановича, - подтвердила Аспасия. - О нем потом поговорим. Ты лучше
расскажи - как устроился? Ты свою девушку встретил? Живете с ней?
- Встретил, - сказал Андрей, смутившись, будто эта встреча была изменой Аспасии.
А в сущности так оно и было.
- Я рада, - сказала Аспасия.
- А вы почему здесь?
- А ты давно Покровского видел? - загремел Васильев. Андрей подумал - чего-то не
хватает. Черной повязки!
- Как ваша рука? - спросил он.
- Как надо, - ответил Васильев. Жестом фокусника он вытащил из кармана галифе
черную ленту.
- Гриша, - сказала Аспасия, - у нас с тобой дело.
- Драпаем, - сказал Васильев упрямо. - Но в трудный момент кто рядом с Асей? Я,
пьяница, никуда не годный штабс-капитан, лучший пилот на всем Черном море - вот
кто рядом!
Васильев был пьян. Не настолько, чтобы шататься, но пьян.
- Трапезунд сейчас - плохое место, - сказала Аспасия, - но я оттуда не убежала.
Я думаю - вернусь.
- Что, пришли турки? - Андрей не читал об этом в газетах, но газеты стали такими
ненадежными. Они забывали о важном и тратили время на споры между партиями и
радетелями за народ.
- Нет еще, - сказала Аспасия.
- Вы будете здесь жить?
- Нет, одного человека найдем и уедем.
- Покровского? А зачем он нужен?
- Когда ты его видел?
- На второй или третий день после того, как мы утонули. Наверное, он уехал. Если
бы он остался, я бы его увидел.
- У нас к нему дело, - сказала Аспасия. - Если бы ты знал, где его найти, я бы
тебе по гроб жизни была благодарна.
Андрей знал адрес его сестры. И у него не было оснований не помочь Аспасии. Но
его остановил взгляд пьяного военлета и напряжение в голосе Аспасии - оба дышали
часто, как гончие псы.
Конечно же, гончие псы!
- Чего он натворил? - спросил Андрей, попытавшись улыбнуться.
- Натворил? - Васильев был поражен. - Ваня? Мой друг Ваня, он - само послушание.
"Мой друг Ваня!" - это уж никуда не годилось.
Все осталось там, за морем. Выстрелы, ночные погони и блеск кинжалов отлично
укладывались в экзотическую жизнь Трапезунда. Но Андрею так не хотелось
продолжения этого в тихом Батуме!
- Вы замечательно сели на воду, - сказал Андрей Васильеву. - Очень ловко.
- Ничего особенного, - ответил летчик, - море было гладкое, как стеклышко. Не
посадка - шутка. Так где же отыскать Ваню?
- Честное слово, не знаю. - Он обращался к Аспасии.
- Я верю, Андрюша, - сказала гречанка. - Где тебя искать, когда соскучусь?
- Мы живем пока в пансионе Ахвледиани. Тебе каждый скажет.
- Если мне нужно будет, я к тебе Гришу пришлю, - сказала Аспасия. - Мне
появляться не с руки.
- Почему?
- Твоя девушка будет ревновать, - сказала Аспасия уверенно. - Она сразу
догадается, как ты по мне сохнешь.
Андрей открыл было рот, чтобы возразить, но Аспасия захохотала, Васильев ей
вторил.
Аспасия сняла шляпу, большая булавка в камешках упала на мостовую. Васильев
поднял ее - Аспасия узким рукавом платья вытерла лоб. Ее жест был вульгарен.
- Вы на самолете прилетели? - спросил он.
- На "Кочубее" приплыли, - сказала Аспасия, - он предлагал, но я лучше три разу
утону, чем один раз с самолета упаду.
Больше говорить было не о чем.
- А он тебе про Поти ничего не говорил? - спросил Васильев.
- Кто?
- Кто-кто, Покровский, конечно.
- Нет, - с чистым сердцем ответил Андрей.
- Жалко, - сказала Аспасия.
Андрей понял, в чем странность разговора - все время, о чем бы ни шла речь,
мысли Аспасии и военлета были заняты Иваном. Им было трудно поддерживать
разговор на иные темы.
Андрею хотелось уйти. Но вместо этого он спросил с неожиданной для себя
настойчивостью:
- Чего вам сдался Иван? Скажите по-человечески!
- Неважно, - сказал Васильев, глядя мимо Андрея.
Андрей ничего более не добился. Он предложил отвести приезжих в кафе - "Воды
Лагидзе", освежиться вкусными напитками. Васильев фыркнул, когда понял, что его
намерены угощать водой. Аспасия с лучезарной улыбкой сказала, что они уже
завтракали.
Аспасия обещала обязательно навестить Андрея до отъезда. Васильев хлопнул Андрея
по спине и задержался, когда Аспасия пошла вдоль набережной.
- Ссуди червонец до лучших времен, - сказал Васильев.
- Неужели бедствуете? - Андрей не мог скрыть неприязни к Васильеву.
- От нее лишнего не дождешься. Я получаю, что мне положено, что мне нужно для
души и тела - а деньги, прости, зарабатываю сам.
- У меня нет с собой денег, - сказал Андрей.
Аспасия остановилась и оглянулась.
- Гриша! - крикнула она. - У Андрея нет с собой денег.
Васильев восторженно выругался.
- Как она меня, мать ее, знает, а?
Его крепкие пальцы мгновенно заглянули в нагрудный карман Андрюшиной рубашки. Но
там было пусто.
- Ну, ты хитер, - сказал Васильев, - ты хитер. Дай червонец, а то Вревскому
скажу! - он звонко рассмеялся, показывая золотые зубы, и чуть вперевалочку,
блестя сапогами с кавалерийскими шпорами, поспешил за Аспасией.
Разумеется, ни Аспасия, ни Васильев более не показывались. Андрей вдруг
испугался за Ивана - хоть и ничего их не связывало. Но он не хотел ему беды, а
эта парочка, как лиса и кот из Пинноккио - просто сочились опасностью и обманом.
И, расставшись с ними, Андрей вдруг понял, что чары Аспасии, чуть было не
овладевшие им вновь при встрече, потускнели. Словно близость Лидочки защищала от
них... Смешно!
Рассказывая о встрече Лидочке, Андрей подумал вслух - может быть, доехать до
Ивановой сестры, предупредить археолога?
Лидочка отговорила Андрея - ей все эти люди были чужды и дела их непонятны.
Какие-то контрабандисты и жулики обманывают друг друга. Почему Андрюша должен
вмешиваться?
Лидочка никогда не выходила на ночную улицу Трапезунда, не слышала его ночных
звуков, не знала его запахов и тревоги. К тому же - хоть она и не стала говорить
Андрею, но сама мысль о том, что у Андрея появилась приятельница - по профессии
своей содержательница публичного дома, была ей отвратительна.
Это настроение Лидочки, наложившееся на невозможность уехать из грязного чужого
Батума, привело к их первой в жизни глупой ссоре, после которой они не
разговаривали и были несчастны.
Наконец, Андрей решил оставить Лидочку и уйти на поиски дома Покровских. Но тут
Лидочка не удержалась и расплакалась и стало не до ухода.
Лидочка долго не могла успокоиться, даже когда они помирились и потом засыпали,
она с тоской думала, как хороша бы сейчас вернуться к маме - именно к маме - все
иные люди на Божьем свете - чужие, даже Андрей совсем чужой - и непонятно, за
что она должна лежать с чужим мужчиной в одной кровати...
С утра на следующий день прибежал племянник дяди Отара и сказал, что есть один
человек, который знает, как поехать в Ялту. И в самом деле оказалось, что на
следующий день в Батум придет фелюга, которая везет товар в Евпаторию. Надо было
договориться с нужными людьми. Поиски нужных людей и бесконечное их ожидание,
потому что нужные люди в самом деле ничего не знали, но более всего боялись, как
бы Андрей не догадался, что они ничего не знают, и не отказал в комиссионных,
заняли весь день. Затем с вечера ждали фелюгу и смотрели с надеждой на море, над
которым клубились лиловые цвета греческого траура - погода портилась. Фелюга
заявилась к рассвету, и ее шкипера удалось увидеть только после обеда, когда он
выспался.
***
Фелюга была одесская. Ее, хозяин, он же шкипер Михай Попеску, плотный,
коротконогий романтик в капитанской фуражке с крабом червонного золота, о чем
знало все Черное море, но украсть фуражку не смог ни один биндюжник, торопился
вернуться домой к концу октября. Фелюга была недогружена, вот он и взял
пассажиров.
Михай Попеску был по обыкновению пьян и весел - он перебудил весь пансион,
подарил возмущенной мадам Ахвледиани сандаловый крестик, освященный в
Иерусалиме, и выпил с Отаром бутылку кинзмараули. Андрей с Лидочкой как раз
собирались спать, но сон пришлось отложить, потому что они понравились капитану
Попеску и он решил тут же, не теряя ни минуты, выйти в море, ночью, не взяв
груза. Еще час все уговаривали Попеску подождать до утра и, конечно же,
уговорили.
Лидочка ушла спать в половине третьего ночи, а Андрею пришлось остаться - Михай
его не отпускал. И ясно было, что если он обидится, то придется ждать следующей
оказии до Крыма - когда она объявится, неизвестно.
В коротеньком Михае был удивительный запас энергии - он был как бы увеличенным
трехлетним мальчишкой, который производит столько энергичных движений, что
взрослый человек уже через час соревнования с младенцем умер бы от разрыва
сердца.