Кир Булычёв: Электронная Библиотека

Произведения Кира Булычёва

Роман "Река Хронос"

Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73

Книга III

их, хотя, конечно же, в
тот момент страх потерять портсигар - палочку-выручалочку - охватил его остро и
больно.
Лидочка кивала, слушая, но смотрела на матроса.
- Отдайте, пожалуйста, - сказал Андрей матросу.
- Что с возу упало - слыхал такое? - осклабился матрос.
Андрей навсегда запомнил его улыбку и золотые коронки во весь сверкающий рот,
лица не запомнил - а запомнил улыбку.
- Пошел, пошел, чего разговорился! - Андрея толкнули в спину дулом карабина, и
он, чтобы не потерять равновесия, вынужден был пойти вперед. Он оглядывался -
теперь уже не из-за портсигара, а чтобы увидеть Лидочку, потому что вдруг понял,
что, потеряв портсигар, стал самым обыкновенным человеком, которого могут убить
и вернее всего скоро убьют, и он больше никогда не увидит Лидочку.
На площади перед вокзалом, заранее подогнанная туда, стояла длинная черная
тюремная фура. Арестованных быстро, с криками, чтобы не задерживались, толкая и
ругаясь, погнали через площадь.
Лидочка бежала за арестантами.
Андрей помахал ей и крикнул:
- Не бойся! Я вернусь!
В тюремной фуре было тесно - туда набилось человек двадцать.
Стояли, держась друг за друга и за стены. В фуре пахло блевотиной и мочой. Было
душно.
Фура дернулась и нехотя покатилась по мостовой. Внутри было темно и люди
молчали, они старались сохранить равновесие.
Путешествие было недолгим, но Андрей очень устал.
Потом фура остановилась, задняя дверь раскрылась. Андрей сразу догадался, что
они находятся в тюремном дворе.
Снаружи стояло несколько матросов и тюремные стражники в серых, плохо сшитых
мундирах.
- Руки назад! Выходи по одному! - закричал матрос. Матросы и тюремные
надзиратели, не скрывавшие недовольства прибытием арестованных, выстроились в
два ряда, пропуская задержанных. В стороне какой-то чин, видно начальник тюрьмы,
собачился с молодым телеграфистом в шинели. Он отказывался принять заключенных,
а человек в шинели угрожал ему именем революции.
В ожидании конца спора заключенные остановились, стараясь не дотрагиваться друг
до друга, как будто каждый подозревал соседа в заразной болезни и надеялся, что
начальник тюрьмы окажется победителем, а матросы будут вынуждены отпустить их по
домам. Но человек в студенческой шинели нашел неотразимый аргумент, который
подействовал даже на привыкшего ко всему начальника тюрьмы:
- Тогда мы их прямо тут расстреляем!
- Почему?
- Не вести же их назад?
Этот революционер и подчиненные ему матросы были настолько серьезны, что
начальник тюрьмы махнул рукой и велел старшему надзирателю:
- Принимай партию.
Андрея провели в низкое, с серыми захватанными стенами и решетками на окне
помещение, где за столом сидел писарь крысиного облика, а посреди комнаты стояли
три надзирателя, которым было скучно и которые спешили оформить новую партию
заключенных. Они быстро и равнодушно обыскивали людей. Когда очередь дошла до
Андрея, надзиратель провел руками по бокам, по бедрам и между ног, вытащил из
карманов все мелочи, высыпал их на стол и, не найдя ничего подозрительного,
ссыпал в мешочек.
- Когда будете покидать тюрьму, - сказал писарь крысиного вида, - получите назад
все по описи. Если что, то отдадим родственникам. Так что не волнуйтесь.
- Я не волнуюсь, - сказал Андрей.
И успокоился. Он понял, что если бы пришел сюда с портсигаром, его бы все равно
отобрали.
***
Камера, в которой очутился Андрей, была переполнена. Судя по нарам в два этажа,
она предназначалась для восьми заключенных, а в нее набили человек двадцать или
более того. Многие остались на полу, особенно вновь прибывшие.
День за окном был тусклый, в камеру попадало совсем мало света. Прошло несколько
минут, прежде чем глаза Андрея настолько привыкли к полутьме, что он смог
отыскать себе место у стены, рядом с грустным лохматым человеком, который сидел
на корточках, прижавшись спиной к стене, и, казалось, дремал.
- И где вас взяли? - спросил сосед, не раскрывая глаз.
- На вокзале, - сказал Андрей.
- И сейчас вы скажете, что совершенно случайно.
- Случайно, - сказал Андрей.
- Я так и думал.
Лицо лохматого человека казалось надменным - нижняя губа презрительно
оттопырена. Разговаривая с Андреем, он смотрел мимо него.
- Офицер? - спросил лохматый.
- Нет, я студент. Мы с женой приехали из Батума и пошли на вокзал за билетами.
- Ой, только не говорите мне, что вы студент!
Андрей не стал отвечать - в конце концов он никому не навязывался в собеседники.
Андрей почувствовал голод и удивился себе. Вот ты сидишь в тюрьме и ждешь
разрешения своей судьбы - а так как ею правят сейчас чужие люди, они могут
решить, что тебе больше не следует жить на свете. И они выведут тебя к кирпичной
стене, уже забрызганной кровью других людей, таких же, как ты, случайных и ни в
чем не повинных.
- А вы не правы, - сказал лохматый человек. - Категорически не согласен с вами.
Невиноватых не бывает. Особенно когда в России революция. Революция должна
карать, и если вы покажетесь невиноватым, то она в вашем лице накажет вашего
отца или деда, которые были угнетателями народа.
- Я не угнетал, - сказал Андрей.
- Мне и это все равно, - сказал лохматый. - Индивидуально мне вас жалко. Но
исторически я оправдываю вашу смерть.
- А вы большевик?
- Не сходите с ума! Неужели я похож на Гавена и компанию? Будем считать, что я -
случайный обыватель, схваченный, как и вы, потоком времени и насилия.
- Потоком времени? - Андрей насторожился, уловив в этих словах возможный намек
на обстоятельства, известные лишь ему.
- Назовите иначе, - не стал настаивать лохматый человек. - Назовите наш век
шабашем, назовите, если хотите, прологом к светлому будущему.
- А вам самому как кажется?
Лохматый не ответил, он резко обернулся, потому что со скрипом отворилась дверь.
В дверях стоял надзиратель. За его спиной виден был еще один.
- Зачем спешить? - спросил лохматый. - Гильотина ждет на рассвете.
- Обед! - объявил надзиратель. - А ну, давай от дверей!
Из лохматого словно выпустили воздух. Он сполз по стене и лежал, подогнув ноги,
словно чудом избегнул гибели.
- У меня живое воображение, - сказал он. - При всем моем равнодушии к смерти,
которая мне, кстати, не грозит! - последовал острый взгляд, словно лохматый
проверял, поверили ль ему. - При всем моем стоицизме я не могу не воображать. И
знаете, что я вижу? Мрачный зал в тюрьме Консьержери, аристократы, красавицы
света, герцоги, архиепископы, генералы, матери семейств - все смотрят на
якобинского капрала со списком в руке. Сейчас его губы назовут твое имя...
Заключенные по очереди подходили к двери и принимали от надзирателя миску с
супом и ложку. Второй надзиратель внимательно следил, чтобы миски и ложки были
возвращены по счету. Андрей и лохматый тоже получили свою порцию. Пожилой усач с
отвислым лицом, в морском офицерском кителе без погон, посторонился, освободив
край нар, чтобы им было где поесть.
Похлебка была горячая, больше ничего хорошего о ней нельзя было сказать. Но
Андрей не чувствовал вкуса. Горячее - было приятно. А вкуса не было.
Лохматый, видя, что Андрей отвернулся от него, обратился к усачу, который
уступил им место на койке:
- А вы, если не секрет, почему здесь?
- Я здесь вторые сутки, - сказал усач. - Меня взяли вчера, в облаве... а всех
остальных расстреляли!
- Какое варварство! - сказал лохматый, словно речь шла об утопленных котятах. -
А вас не расстреляли?
- Они неразборчиво записали мою фамилию, - улыбнулся усач. - А я не стал
отзываться - народу в камере было много, суматоха, офицеров увели, а я вот жду
второй очереди.
- Может, отпустят? - сказал лохматый.
- Посмотрим - все зависит от того, когда кончится террор.
- Кто-то их должен остановить. Должен что-то сказать Центрофлот! Это же
анархия, - сказал Андрей.
- Если это анархия, то она была кому-то нужна, - сказал усач. - Городом правят
две сотни матросов, которые вернулись из Ростова. Остальные достаточно пассивны.
- Вот именно это я хотел сказать, - согласился лохматый.
Надзиратели собрали миски и ложки и ушли, заперев камеру.
- А почему вы решили, что их расстреляли? - спросил Андрей усача.
- Об этом весь город знает, - ответил за моряка лохматый.
- Но зачем?
- Не сегодня завтра в городе возникнет новая сила, - сказал усач. - Я не знаю,
кто это будет - Украинская рада, анархисты, большевики - они заявят, что
вынуждены взять власть, чтобы остановить бесчинства.
- Как вы умно рассуждаете! - воскликнул лохматый и протянул усачу руку: -
Елисей. Елисей Евсеевич. Торговый агент.
- Успенский, не так давно капитан второго ранга, механик на "Георгии
Победоносце".
Андрей тоже представился:
- Берестов. Андрей Сергеевич.
У Успенского это имя не вызвало никакой реакции, но удивило Елисея Евсеевича.
- Берестов? - повторил он. - Просто не может быть!
- А что вас удивило?
- У вас нет тезки?
- По крайней мере, я не знаю.
- Правильно, - сказал Успенский. - Я тоже подумал - почему мне знакома ваша
фамилия? Есть Берестов в штабе флота. Я, правда, не знаю, как его зовут.
Кажется, лейтенант - он был адъютантом адмирала Колчака.
- Вот именно! - сказал Елисей Евсеевич. - Вот именно. Вам не повезло, молодой
человек.
Он улыбнулся, показывая крепкие лошадиные зубы.
- Почему не повезло?
- Когда они узнают, что вы - адъютант Колчака, с вами не будут церемониться.
- Но я не адъютант Колчака! - возразил Андрей. - Да и Колчака, насколько мне
известно, давно нет в Севастопол
Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Все представленные материалы выложены лишь для ознакомления. Для использования их в коммерческих целях свяжитесь с правообладателями.
Яндекс.Метрика