Произведения Кира Булычёва
Роман "Река Хронос"
Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Книга III
- Не знаю.
- Что вы хотите сказать?
- Мне приходилось встречаться с людьми, облик и знания которых были для меня
удивительны.
- Значит, вы слуга?
- Каждый из нас, выбирая правду и дело в жизни, должен кому-то довериться. Я
доверился наставнику.
- А как мы можем довериться, если мы его и не видели! - сказал Андрей. - Вы нам
предлагаете отдавать, а что даете взамен?
- Это неправда, Андрюша, - сказала Лидочка. - Пока что нам только давали.
- Андрей хочет сказать, - произнес Теодор, - что ему не правится мой прогноз
относительно будущего России, и в частности относительно его поездки в Москву. Я
не настаиваю. Я неспособен смотреть в будущее. Я могу лишь предполагать. И
ужасаться тому, что может случиться.
- Так же говорил мой отчим...
- Он оказался не прав?
- Он оказался прав.
В дверь стукнули - коротко. Теодор не успел схватить со стола карту, как дверь
распахнулась. В дверях стоял офицер в фуражке и черной кожаной куртке. В первое
мгновение они не узнали Ахмета.
Ахмет шагнул вперед - пламя свечи осветило его.
- Вы решили, что к вам с обыском? - сказал он, усмехаясь. - Но не успели
спрятать вещественные доказательства.
- Ахмет, как славно! - воскликнула Лидочка. - Но ты же сказал, что тебя не будет
в городе.
- Я приехал за пулеметами, - сказал Ахмет, подходя к столу, глядя на Теодора.
- Мы с вами не знакомы, - констатировал он.
- Ты забыл, - сказал Андрей. - Вы знакомы. Господин Теодор - старый приятель
моего отчима, он приехал к нам на Новый год.
- Простите, - сказал Ахмет, - я помню, как вы гадали судьбу моей любимой княжне
Полине.
Он снял фуражку, кинул ее на диван и сказал:
- У вас слабое освещение во дворце, мадам, очень слабое освещение. Наверное,
слуги воруют оливковое масло.
- Глупости, - сказала Лидочка, - мы отапливаемся китовым жиром, разве вы не
чувствуете аромата?
Ахмет подошел к столу и принялся смотреть на карту.
- Какой маленький Крым! - сказал он. - А я с утра от Джанкоя сюда добирался. На
дрезине. Еле отогрелся.
Глаза Ахмета блестели - он был немного пьян.
- Садись, - сказала Лидочка, - я сейчас тебе кофе сделаю.
- Спасибо, Лида-ханум, - сказал Ахмет.
Отстегнув и поставив в угол саблю, Ахмет уселся у стола и отогнул край карты,
как бы показывая этим, что ее надо убрать.
Смешно, подумал Андрей, как Ахмет изменился за считанные дни. Ладно, будем
привыкать к Ахмету в новой роли: великий татарский полководец.
- Погодите, не надо убирать, - сказал Теодор. - Если не секрет, я хотел бы
узнать, какая сейчас ситуация в Крыму.
- Ситуация как ситуация, - сказал Ахмет тоном полковника, который не желает
разговаривать со штафирками, но Теодора поддержала Лидочка:
- Ахмет, нам это важно знать. Мы же хотим уехать в Москву.
- О Москве пока забудьте, - сказал Ахмет. - Матросы нас провели как маленьких. И
не знаю, как исправлять положение.
- А что случилось?
- Центрофлот послал против наших эскадронцев, которые занимали Феодосию, крейсер
"Память Меркурия" и три миноносца с десантом. Я там был... Может, мы бы и устояли,
но на их стороне был феодосийский гарнизон. И мы отступили к Джанкою.
- Когда это было? - спросил Теодор.
- Позавчера - мы отступали по железной дороге. Они соорудили бронепоезд с
японскими скорострельными орудиями и на нем ворвались в Джанкой на наших плечах...
Вот и все.
Андрей поглядел на карту. Симферополь оказывался в кольце: моряки уже заняли
Евпаторию, Феодосию и начали наступление от Севастополя на Бахчисарай. А на
севере в их руки перешел Джанкой. Татарская республика, не успевши толком
родиться, уже была на краю гибели.
- И что будем делать? - спросил Теодор заинтересованно, как будто ждал решения
Ахмета по поводу какой-то сделки.
- Что делать? Завтра утром мы пускаем к Джанкою отряд пулеметчиков. А ночью туда
пойдут эскадроны крымцев.
- Только ты осторожнее, - сказала Лидочка.
- Я не могу осторожнее, потому что я командую поездом, который будет освобождать
Джанкой - если мы не выкинем отряд Мокроусова из Джанкоя, нас задушат в
считанные дни.
Лидочка пошла на кухню. Теодор рисовал на карте крестики и стрелки. Ахмет взял у
него карандаш и, перечеркнувши одну из стрелок, провел ее севернее - от Феодосии
на Карасубазар.
- Вот так они близко, - сказал он.
- Сейчас будет чай! - крикнула из кухни Лидочка.
От плиты шло тепло.
- У вас хорошо, господа, - сказал Ахмет. - Так не хочется с рассветом на мороз!
Думаешь, я на авто поеду? Нет, на платформе. Может, до смерти замерзну. А жалко.
- А их там много? - спросила из кухни Лидочка.
- Я надеюсь на эскадроны.
- Значит, еще один барьер, - сказал Теодор. - Еще один.
В дверь постучала и вошла Нина Беккер. Она была причесана, под суконным старым
пальто - мамино праздничное платье. Она принесла сумку, в которой была бутылка
вина и мешочек грецких орехов. При виде стольких гостей она оробела, но потом
узнала Ахмета и даже обрадовалась ему, потому что для нее гимназические годы
брата, его друзья казались теперь светлым временем жизни. Тогда их дом был живой
и родители были живые и все надеялись, что дальше будет еще лучше.
Начали собирать на стол и провожать старый год: Ахмету надо было выезжать на
фронт, а Ниночка сразу сказала, что до полуночи не останется - она так поздно не
ложится.
Пирог получился румяный, а Лидочка говорила, что если бы были дрожжи, он бы
получился лучше. От тети Маруси остались высокие бокалы для шампанского.
Андрей увидел прижавшееся к окну человеческое лицо - как светлый круг на черном
квадрате.
- Там кто-то есть! - крикнула Нина, проследившая за взглядом Андрея.
Ахмет кинулся в угол, почему-то схватил саблю. Но сабля ему не понадобилась.
Андрей распахнул дверь и увидел, что на улице стоит замерзший, переодетый в
мастерового, но в остальном живой и здоровый Коля Беккер.
Больше всех обрадовалась, конечно, Нина, которая упала в обморок, и ее пришлось
отпаивать водой.
- А я приехал домой, - сказал Коля, - приехал, а заперто. Вышел в переулок.
Вижу, свет горит. Я к вам: гляжу и глазам не верю: все вместе! И Нина, и
Андрюха, и прекрасная Лидия! И даже Ахмет, который уже стал генералом.
- А ты, я вижу, генералом не стал, - сказал Ахмет.
- Нет, не стал, - признался Коля. - Мне все надоело. Хватит. Я дезертир, и если
хотите - выдавайте меня властям.
- Власть здесь я, - сказал Ахмет, - так что я тебя прощаю. Но если ты к нам
надолго, то могу мобилизовать тебя в армию свободного Крыма. У нас много русских
офицеров.
- Ахмет, не так сразу, - сказал Коля, усаживаясь за стол. - Может быть, и
придется с тобой вместе воевать. А ты кто будешь?
- Ты видишь перед собой, мон женераль, - сказал Ахмет, - заместителя полковника
Макухина, командира отдельного Джанкойского железнодорожного отряда капитана
Керимова. Удовлетворен?
- Завидую, - сказал Коля. - Я так и не дослужился до таких чинов.
- У нас в армии дослужишься. Во времена революции легче всего стать генералом.
- Если правильно выберешь сторону, - сказал Коля.
Лидочка передала ему кусок пирога, и он впился в него белыми ровными зубами.
- Я жутко голодный, - сказал он, - с утра ни маковой росинки.
- Из Феодосии? - спросил Ахмет.
- Оттуда.
- Не боишься?
- Господа, товарищи и просто граждане, - сказал Андрей. - Вы не представляете,
как я счастлив, что вы собрались здесь в такую ночь. Я и не мечтал, что увижу
здесь всех моих друзей.
Потом Коля вытащил плоскую немецкую фляжку со спиртом, дамы пили вино, но еды
было мало. Нина смотрела на брата и все время плакала - Коля даже морщился и
сказал наконец:
- Растаешь, сестра!
Потом Андрея уговорили рассказать, как он спасся в Севастополе. И он рассказал
всю правду, кроме конца. Он сказал, что в темноте убежал и скрылся. Рассказал он
и об удивительной истории с Елисеем Мучеником, который предложил поменяться
именами, чтобы спасти Андрея, а спасся в результате сам.
- Боюсь, он знал заранее, что Берестов будет спасен, а его должны расстрелять, -
сказал молчавший до того Теодор.
- Вряд ли, - сказал Андрей, - он же торговый агент. И я рад, если он спасся.
- Он не торговый агент, - вдруг сказал Коля. - Он приезжал к нам. Он известный
политик, эмиссар меньшевиков.
- Не может быть! - ахнула Лидочка. - Неужели он был так коварен?
- Почему коварен? - сказал Ахмет. - Он купил себе жизнь, а взамен отдал чужую.
Хорошая коммерческая сделка.
Андрей смотрел на Колю. Неужели он ничего не знает о втором Берестове? После
разговора с Баренцем Андрей почти уверился в том, что именно его гимназический
приятель и сосед, полагая, видно, что сам Берестов сгинул, взял себе его имя. И
то, что было бы немыслимым в мирное время, в бессмысленной суматохе революции
могло сойти, по крайней мере, на время и избавить Колю, к примеру, от немецкой
фамилии... Но не мог же Коля надеяться, что его обман не будет в конце концов
открыт? Вот полковник Баренц навел справки, вот и сам Андрей уже подозревает
Колю. И он сейчас спросит Колю: "Послушай, мне сказали, что ты выступаешь в
Севастополе под именем Берестова?" И Коля тогда смешается, покраснеет и вынужден
будет признаться.
Андрей понял, что не посмеет задать Коле такой вопрос. Его труднее задать, чем
ответить на него. Ну как ты спросишь у старого приятеля: "Ты меня обокрал?" Нет,
это немыслимо! А вдруг Андрей ошибается и нанесет Коле несправедливое
оскорбление?
Андрей стоял, опустив глаза, и как сквозь шум водопада слышал продолжен