Произведения Кира Булычёва
Роман "Река Хронос"
Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Книга III
/>приходилось многократно слезать и идти рядом с лошадью, помогая ей.Вокруг щебетали миллионы птиц, празднуя весну, жужжали первые насекомые - будто
и тут бушевала революция.
На всей дороге встретилось лишь две маленькие деревни да усадьба лесника,
который вышел к ним, узнал извозчика, поздоровался. Они поделились с лесником
табаком, лошадь отдыхала, лесник говорил, что здесь еще недавно была банда,
"ваша, татарская", но вроде бы милиция третьего дня их прогнала.
Они поехали дальше - скоро уже должна была быть яйла - оттуда начнется спуск к
Ялте. Полдень уже миновал.
Лошадь совсем уморилась. Андрей сошел с пролетки и шагал рядом, тем более что
было приятно вдыхать морской воздух.
С гор скатывались серые, быстрые облака, которые скользили по вершинам деревьев.
Когда спереди, на очередном повороте Андрей увидел двух всадников - они
показались порождением тумана, столь неподвижны и неслышны они были.
Но татарин возчик сразу начал осаживать лошадь и заговорил, словно обращался к
языческим богам, обитающим тут. Он твердил, что у него ничего нет и у пассажира
ничего нет, что можно все карманы показать, но всадники не двигались и ничего не
отвечали.
Один из всадников соскочил на дорогу и быстро подошел к повозке. Он был в
военной одежде, без погон.
Андрей узнал его, когда он подошел к самой пролетке, улыбнулся и сказал:
- Подвинься, чего расселся, граф Монте-Кристо!
Затем Ахмет впрыгнул в пролетку и крикнул возчику по-татарски:
- Гони, друг! Тебе повезло, что встретил Ахмета-Справедливого!
Возчик изобразил неестественную радость по поводу этого события. Пролетка
тронулась, а второй всадник с лошадью Ахмета на поводу поехал сзади.
- Ну, ты совсем не изменился, покойничек!- сказал Ахмет. - Совсем такой же.
- А ты возмужал, - сказал Андрей.
- Правильная формулировка, - сказал Ахмет.
Он отпустил усы, на голове у него была низко сидящая небольшая каракулевая
папаха, в углах глаз и губ обнаружились первые морщинки - возможно, не от
возраста, а от жизни на свежем воздухе, под ветром и дождем.
- Мне сказали, что ты приходил, - сказал Ахмет. - Только я не смог в тот же день
тебя найти. Занят был. Не сердись.
- За что я могу на тебя сердиться? - Андрей был рад, что увидел Ахмета - и тот
тоже обрадовался.
- Ты в глубине души думаешь, что, когда ты белая кость и голубая кровь,
свистнешь, татарские мальчишки должны бежать с кувшинами мыть тебе ноги - не
отрицай, не спорь! Я люблю страдать от унижений.
- Как ты меня нашел?
- Мне вчера сказали, что ты отправился в Симферополь, - я послал туда
телеграмму, и мне ответили, что утром тебя видели у Марии Павловны в доме.
- Я все забываю, что мы живем в двадцатом веке.
- А где ты пропадал столько времени?
- Далеко, - сказал Андрей. - Потом расскажу.
- А как Лидочка?
- Она должна сюда приехать. Я буду ждать. Только я не знаю точно, когда она
приедет.
- Вряд ли тебе разумно ждать на виду у всех. Обвинений с тебя никто не снимал.
- Знаю, Ахмет. Наверное, мне следует пожить в деревне неподалеку от Ялты. Ты
сможешь достать квартиру? Деньги у меня есть.
- Деньги - не проблема, - сказал Ахмет. - Мы, разбойники, их не считаем и храним
в пещере в сундуках. Слышал, наверное?
- С каких пор ты разбойник?
- Я тебя сейчас в мою сторожку отвезу, - сказал Ахмет. - Есть у меня в лесу под
Ялтой такое убежище.
- Но мне надо каждый день приходить на место встречи с Лидочкой. Я думаю, что
она со дня на день должна здесь появиться.
- Если разок не придешь, я своего аскера пришлю.
Пролетка резво покатилась по вьющейся в сосновом лесу дороге к Ялте.
- А что расскажешь о себе? - спросил Андрей.
- Тебя в самом деле интересует, чем я занимаюсь?
- Ты мне предложил пожить с тобой. Я тебе благодарен, но могу же знать - кто ты,
мой хозяин, кто твои друзья и враги. Ведь мне достаются и те, и другие.
- Разумно. Тогда слушай. Никакой я не бандит. И не убийца. Но власти меня не
любят. Любые власти.
- А кто же тебя любит?
- Мои люди.
- Это очень похоже на бандита. Самого обыкновенного, - сказал Андрей. - Даже
Робин Гуда любило хотя бы местное население.
- Вот именно, - обрадовался Ахмет. - Я забыл, как его звали, а спрашивать
неудобно. Я - Робин Гуд Ялтинский.
- Продолжай, - сказал Андрей, хватаясь за край разогнавшейся пролетки, чтобы не
свалиться под откос.
- Я борец за свободу, - сказал Ахмет, - и не смейся! Я ушел в лес, чтобы
добиваться справедливости, чтобы вернуть Крым тем, кто его всегда населял.
- Сарматам или скифам? - спросил Андрей.
- Твоя острота попала мимо цели, - сказал Ахмет. Он не смотрел на Андрея -
глядел вперед, говорил тихо, медленно, словно подстраиваясь под мерный скрип
колес. - Во мне течет скифская и сарматская кровь. Во мне есть кровь греков и
турок - я не знаю, из какого сплава Аллах выковал мой народ - но мы недаром не
раз и не два брали штурмом твою Москву.
- А теперь ты хочешь взять штурмом Симферополь?
- Я не сержусь на тебя, Андрей, - сказал Ахмет, - потому что ты мой друг.
- А когда захватишь власть, поставишь меня к стенке!
- Мы никого не хотим ставить к стенке. Мы хотим только своей власти на своей
земле, своей религии, своего права.
- Кто тебе запрещает ходить в мечеть?
- Мне не надо запрещать или разрешать. Это решаю я сам.
- Мне кажется, все это несерьезно.
- Ты провел эти годы где-то в холодильнике! - возмутился наконец Ахмет. -
Неужели ты не видишь, что ваша дряхлая Римская империя разваливается?! Это же,
как говорил Лермонтов, - страна рабов, страна господ. В ней не только сильный и
богатый угнетает слабого, но и один избранный судьбой народ измывается над
прочими, малыми народами! И этому пришел конец. Завтра империи не будет.
- Значит, ты собрал отряд Робина Оглы-Гуда и отправился освобождать свою страну?
- Мой отряд - не единственный. Мы - зародыш будущей армии. Судьбу страны решит
народ, Учредительное собрание.
- И здесь тоже Учредительное собрание? Может, и хана подыщете?
- Андрей, я знаю, что ты не хочешь меня обижать, но ты все время обижаешь,
потому что ты русский и тебе вроде бы можно иметь все то, чего другие не имеют.
И потом спрашивать так, свысока: "А зачем тебе свобода, бедный ребенок?"
- А зачем? - упрямо повторил Андрей. - Раньше тобой правили из Петербурга,
издалека, а вместо господ далеких вы хотите посадить себе на шею своих, местных
- так они будут похуже петербургских. Поглупее.
- С этим тоже можно поспорить, - сказал Ахмет. - У нас общая история, общий
язык, главное - общая вера. А тебе я напомню - зачем вы, русские, устраивали
битву на Куликовом поле? Хотели вместо господ далеких, ордынских, посадить себе
на шею своих?
- Все, сдаюсь!- засмеялся Андрей. - Ты победил меня формальной логикой. По тебе
Сорбонна плачет.
- Мы будем посылать наших детей в Сорбонну, - сказал Ахмет.
С каждой минутой воздух становился теплее и влажней. Пахло морем. Все чаще на
дороге встречались прохожие, большей частью татары из деревень, что были
расположены вдоль дороги и над Ялтой, где разводили виноград и пасли овец.
- Ты думаешь, что судьба империи тревожна? - спросил Андрей.
- Я уверен. Ты не представляешь, что творится в других местах. Я знаю, что
Грузия и Армения готовы отложиться, что независимости требуют Польша и
Финляндия, Эстляндия и Курляндия.
- Бред какой-то! - в сердцах воскликнул Андрей. - Эстляндская республика! Ты
знаешь, я не шовинист и не черносотенец, но скажи, пожалуйста, чем будет
заниматься Эстляндская республика? Молоко в Петроград на продажу возить?
Но получилось не смешно, потому что Ахмет не поддержал Андрея, а Андрей вдруг
понял непоправимую истину: Ахмет стал старше его. На три года старше. Еще вчера
они были одногодки, а теперь, оказывается, Ахмет прожил почти три года лишних.
Прожил в спорах, может быть, лишениях и опасностях...
- Ты в тюрьме сидел? - спросил Андрей.
- Недолго, - сказал Ахмет, - четыре месяца. Меня революция освободила.
Ахмет - и старший... И он больше знает, не потому, что он умней, а потому, что он
учился, когда Андрей плыл по течению с закрытыми глазами.
- Ладно, еще посмотрим, - сказал Андрей вслух. - Может, и обойдется.
- Все-таки ты типичный русский, - сказал Ахмет недовольно, - когда дело касается
свободы - ты первый. Да здравствует свобода для нас! А как только разговор идет,
чтобы дать свободу другим, ты сразу на дыбы: как они посмели?
***
Ахмет отпустил извозчика на шоссе верстах в пяти от Ялты.
- Ты с извозчиком расплатился? - спросил он.
- Да.
- Такая дорога плохая! Как домой поеду? Совсем поздно! - начал стенать извозчик,
обращаясь то к Ахмету, то к Андрею. Но Ахмет его оборвал:
- Раньше надо было торговаться.
Извозчик не стал спорить. Уехал.
- Нам предстоит небольшая пешая прогулка под названием моцион, - сказал Ахмет.
Он послал своего спутника с лошадьми вперед, а они с Андреем прошли еще версты
две лесом до хижины. По дороге они больше уже не спорили, а говорили о вещах
обычных, будто расстались всего неделю назад - о тете Марусе, о Беккерах. Но
более всего Андрея изумили новости о Маргарите.
Оказывается, ее исключали в четырнадцатом году из гимназии. И не зря. Теперь она
считается среди одесских эсеров одним из первых людей. Злая, худая, как увидит
врага революции - сразу норовит его расстрелять...
- Ну уж ты и преувеличиваешь, - рассмеялся Андрей.
- Почему?
- Потому что у нее папа судовладелец.
- А у Софьи Перовской? А у Александра Ульянова? У них