Произведения Кира Булычёва
КОРА ИЗ ИНТЕРГПОЛА
Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
ГАЛАКТИЧЕСКАЯ ПОЛИЦИЯ
милый иочаровательный Артем Тер-Акопян.
Что ж, он еще на пути к причалу показался Милодару подозрительным. А
интуиция - основное достоинство сыщика.
- Будьте любезны, - произнес Милодар ледяным тоном, - личное дело
преподавателя физкультуры Артема Тер-Акопяна!
- А я его как раз просматриваю, - ответила директриса. - Я очень
заинтересовалась личными делами наших новых сотрудников.
- Какое удивительное совпадение, - заметил Милодар и не сдержал
смеха. - Вам он тоже показался подходящим кандидатом в мертвецы?
- Ода! - ответила директриса. -Но я не смела отвлекать господина
комиссара от серьезных мыслей.
Милодар подошел к директрисе и взял у нее распечатки компьютерного
дела физкультурника и спортсмена, которого никак нельзя было заподозрить
в том, что он и мертвец Джон Грибкофф - одно лицо. Но тут же Милодар
отбросил распечатки в сторону. - Нет, тут что-то неверно! - воскликнул он.
- Я должен с ним поговорить. Где он сейчас?
- Он сейчас должен быть в своей комнате, отдыхает после обеда, -
сказала директриса. - Разрешите, я вас провожу.
Директриса осталась возле двери в комнату с табличкой "А.Тер-Акопян".
Милодар постучала дверь. Никто не откликнулся. Милодар постучал сильнее.
- О! - прошептала директриса, которую, видно, мучили тяжелые
предчувствия.
Так как ответа и на этот раз не последовало, Милодар толкнул дверь. Дверь
открылась. Внутри никого не оказалось.
Директриса громко вздохнула от дверей, видно, полагая, что в страхе перед
разоблачением молодой человек бросился с башни на камни. Но Милодар
был настроен не так трагически.
Он огляделся. Освещенная тусклым дневным светом через единственное
узкое окно, комната была спартански пуста и неуютна.
Узкая, так называемая девичья, кровать была аккуратно застелена серым
одеялом. На полу лежали гантели, в угол закатился футбольный мяч. На
тумбочке у кровати лежало несколько книжек лирической поэзии, в основном
русских и армянских поэтов.
Тонкими пальцами Милодар, несмотря на то что был всего-навсего
голограммой, перелистал книжки, задерживая на секунду взгляд на
страницах, уголки которых были загнуты. Но страницы эти отличались от
остальных лишь частотой употребления слов "любовь" и "кровь".
Затем Милодар попытался произвести в комнате Артема обыск, но
директриса запретила это делать в отсутствие хозяина помещения.
- Нет, нет и еще раз нет! - воскликнула мадам Аал-тонен. - Вы будете
ждать возвращения хозяина комнаты, а потом обыскивать по санкции
прокурора! - У меня нет на это ни секунды. - Тем не менее! - отрезала
директриса. Милодар пожал плечами и ответил: - Поздно будет, когда вы
пожалеете. - Я никогда не пожалею о соблюдении правил, - не сдалась
директриса, и тогда сдался Милодар. Ничего не трогая, он обошел комнату,
словно гулял по ней как по бульвару, и в этом директриса не могла ему
помешать. Он стрелял искрами из глаз, освещая темные углы, благо их было
немного, и даже заглядывал в щели между тесно пригнанными глыбами
кладки.
- А вот и свидетель обвинения! - торжественно воскликнул Милодар и
вытащил из тонкой щели между камнями небольшую любительскую цветную
мобильную фотографию Вероники. Такие делают на ярмарках и на
карнавалах. Фотография улыбалась, шептала одними губами: "Я люблю
тебя!", делала серьезное лицо, томно закатывала глаза, затем все начиналось
сначала. Для влюбленного такие фотографии не казались произведением
дурного вкуса. Милодар уже проверял этот эффект на себе. Как-то у него
начался роман с русалкой-амазонкой, руководительницей делегации этого
народа, который населяет океан наЭврипиде. Русалки-амазонки носятся там
по океану, оседлав дельфинов или даже акул. Руководство ИнтерГпола было
категорически против романа Ми-лодара с русалкой-амазонкой, к тому же ее
родственники объявили, что забросят десант террористок в наши водоемы,
если Милодар посмеет дотронуться своими отвратительными сухими
пальцами до их влажной красавицы. Так что у Милодара от этого неудачного
романа остался лишь фотопортрет русалки. Она улыбалась, шептала ему на
трех языках "Я люблью тьебя", закрывала глаза, загадочно улыбалась, и
единственная слеза скатывалась у нее по зеленоватой прекрасной щеке...
- Где он может скрываться? - спросил Милодар директоршу.
- Может быть, он в библиотеке? - ответила вопросом директриса.
Наивность ее могла сравниться лишь с ее скромностью.
- Хорошо, - вздохнул Милодар. - Тогда вы поищите его в библиотеке, а
я кое с кем поговорю. - С кем? - строго спросила директриса. - Вот об
этом я вам пока не скажу, потому что вы немедленно захотите присутствовать
при беседе, а мне хотелось бы сохранить ее в тайне...
- Ни в коем случае! Никаких интимных встреч! - воскликнула госпожа
Аалтонен. Но тут терпение комиссара лопнуло. - Госпожа Аалтонен, -
сказал он сухо и спрятал в карман своего голографического костюма
фотографию Вероники. - Вы совершенно забыли, что директорствуете не в
обыкновенной школе и даже не в обыкновенном детском доме, а в тюрьме
повышенной опасности для малолетних преступников.
- О нет! Так не смеете говорить! - закричала директриса и замахала
толстыми руками, словно индейка крыльями. - Это дети, несчастные
крошки...
- Не надо дискуссий, -ответил кратко Милодар. - Идите в библиотеку и
проверьте, надежна ли охрана острова. А я объявлю положение особой
опасности.
И Милодар быстрыми шагами покинул комнату физкультурника и
поспешил прочь по коридору к комнатам девочек, оставив директрису в
растерянности посреди коридора.
В комнате девочек была лишь одна Ко. - А где Вероника? - спросил
Милодар от двери. - Она гуляет, - ответила Ко. - Ты мне покажешь, где
она гуляет? - спросил Милодар.
- Наверное, на причале, - ответила Ко. - Она тоскует.
- Ты меня проводишь к ней? - спросил Милодар. - Вы отлично знаете
туда дорогу, - сказала девушка. Милодар любовался девушкой со странным
именем Ко. Он любил высоких женщин, а Ко в свои семнадцать лет уже
вытянулась на шесть футов и обещала подрасти еще. У нее были тяжелые
гладкие светло-русые волосы, синие, как у Вероники, глаза, пухлые светло-
розовые, не знавшие помады губы и крепкий круглый подбородок.
- И тем не менее я прошу, чтобы вы меня проводили. Я объясню вам
почему, - заявил Милодар. - С одной стороны, мне не хочется оставлять
вас одну, потому что вы уже много знаете, а с другой стороны - я
продолжаю беспокоиться за судьбу Вероники, и мне хотелось бы, чтобы в эти
тяжелые для нее минуты рядом с ней находилась ее лучшая подруга.
- Спасибо за доверие, - улыбнулась Ко, и Милодару показалось, что она
услышала в его монологе больше, чем он хотел ей сообщить, и куда больше,
чем он на то рассчитывал.
Кора накинула на себя серую куртку и легко вскочила с постели, лежа на
которой она только что читала.
Милодар острым взглядом окинул комнату, словно надеялся отыскать еще
одну фотографию, но ничего, конечно, не увидел, потому что если даже в
комнате и были фотографии или любовные письма, их уже надежно
спрятали.
Комиссар с Корой спустились вниз и пошли по тропинке к озеру.
- Что ж, давайте, спрашивайте, - попросила Ко. - Почему я должен вас
спрашивать? - Потому что иначе зачем вам тащить меня к озеру? - сказала
Ко. - Вам хочется, чтобы я говорила с вами откровенно и никто нас не
слушал.
"Черт побери, - подумал Милодар. - Если бы у меня все агенты были
такими сообразительными, организованная преступность в Галактике была
бы изжита".
- Тогда напомните мне, почему у вас такое странное имя. - Вы это
знаете.
- Я забыл! Я не могу помнить всякие пустяки! - рассердился Милодар.
- Не делайте из меня гения - я просто талантливый руководитель полиции.
- Простите. Я вам напомню, господин комиссар. Когда меня нашли у
дверей геологической станции, на моем платочке и пеленках были вышиты
две буквы - "К" и "О". Вот меня и стали звать Ко, ожидая того момента,
когда мое настоящее имя будет обнаружено. - На каком языке? - спросил
Милодар. - Что?
- Буквы были на каком языке? - Неизвестно, - ответила Кора, совсем не
удивившись такому вопросу. - Алфавит был либо латинским, либо
кириллицей. Иначе кто-нибудь бы удивился. - А почему вы не приняли
условное имя? - Это очень странно, комиссар, - ответила Ко голосом,
который выдавал в ней открытую и доброжелательную натуру, - но мне
несколько раз пытались дать условное имя и фамилию, обычно
начинающиеся с этих букв. В детском приемнике я была Катей Осколковой,
потом в обыкновенном детдоме меня называли Кэтт и Кэтрин Осборн, а здесь
пытались переименовать в Кристину Оннеллинен.
- Перевод, попрошу! - Кристина Счастливая. - Молодцы. И не
прижилось? - Что-то во мне сопротивляется. Отчаянно сопротивляется.
Будто в глубине моей памяти живет мое настоящее имя. И пока я его не
вспомню, мне суждено обходиться двумя буквами.
- И сколько же тебе было, когда тебя нашли? - Несколько месяцев. -
Хорошая у тебя должна быть память! - Господин комиссар, - ответила на
это девушка. - Не надо во всех нас видеть только опасных для Земли
чудовищ. Вы полицейский, вам по чину положено подозревать. Но если бы
вы были подобрее, всем было бы лучше.
- Я не имею права быть добрее, - возразил Милодар. - Вот ты,
например, говоришь, что с рождения знаешь, как тебя зовут. -
Подсознательно.
- А по мне, хоть подсознательно или надсознательно - все равно! Где
гарантия, что ты не носишь в себе бомб