Произведения Кира Булычёва
КОРА ИЗ ИНТЕРГПОЛА
Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
ГАЛАКТИЧЕСКАЯ ПОЛИЦИЯ
сных, а вы не полицмейстер.- Нужен порядок, - буркнул чиновник, но настаивать на более
подробном отчете не стал.
- Я студентка, - продолжала Кора, - учусь в Суриковском институте.
- Это еще что такое? - спросил человек со шрамом. - Художественный
институт, - пояснил инженер Той.
- Как сюда попала? - спросил чиновник. - Я здесь на каникулах.
Отдыхаю со своей подругой. В Симеизе. И вот нечаянно упала из Птичьей
крепости. - Нечаянно?
- Я могу подтвердить, - сказал Миша Гофман. - Я присутствовал.
- Значит, как и все, - заметил молодой человек со шрамом.
- Я записываю? - спросила помощница Коры. - Погодите, - вмешался
в разговор пожилой человек в толстых очках, отчего его зрачки казались
громадными. - Вы не могли бы сообщить нам, Кора, когда этот... инцидент
произошел с вами? - Вчера, - ответила та. - Вчера, 27 июля 2094 года. -
Спасибо, - ответил человек в очках. Кора снова отметила для себя, как
красиво и четко у него очерчены губы.
- Чепуха, - сказал чиновник. - Получается, что мы сюда попали в одно
и то же время, а вот у себя живем - в разное время. Это для меня загадка,
неразрешимая загадка.
- Ну что, мы переходим к опросу? - спросила помощница Нинеля.
- Неееет! - пропел чиновник. - Так не пойдет. Мне желательно о тебе
знать. Туманная ты личность. И сейчас спешишь на меня разговор перевести,
чтобы тебя забыли.
Все стали разглядывать помощницу Коры, будто увидели впервые. Та
совсем не была смущена общим вниманием. Даже выпрямилась, чтобы и без
того пышная упругая грудь туже натянула ткань халата.
- Я сюда попала из далеких военных времен, - сообщила помощница. -
По паспорту я Нинель Иосифовна Костяникина. Друзья зовут Нинеля.
Русская, член партии с 1939 года.
- Какой такой партии? - спросил чиновник. - Партий у нас много, одна
другой хуже.
- Браво! - воскликнул человек со шрамом. - Очень точное наблюдение.
- Партия у нас одна! - вдруг рассердилась Нине-ля. - Так было, и так
будет всегда. С другими мы, слава богу, разделались.
- Вот они говорят, - пожаловался чиновник Коре, - даже объясняют, а
для меня все это - невозможное крушение основ.
- Прошли твои времена, управа, - огрызнулась Нинеля.
- Простите, - снова заговорил мужчина в очках. - В каком году вы
перешли с Земли в этот мир?
Почему-то этот простой вопрос Нинелю возмутил. Она даже топнула
толстой крепкой икрястой ногой и сжала руку в кулак.
- Как так перешла? - спросила она. - Что вы подразумевали, а?
- Ничего. Кроме календарной даты. - А вот этого я тебе не скажу! Я
своему долгу не изменяла. Если бы не обстоятельства, я бы с такими, как вы,
иначе разговаривала.
- Скажи, скажи, - вдруг вмешался в беседу чиновник. - Твой долг
оставь при себе. Я понимаю, что Эдуард Оскарович хочет точно разобраться,
ты ему не мешай.
- Ну ладно, ладно, - вперив в пространство желтые пуговицы глаз,
буркнула Нинеля. Почему-то она не хотела признаваться, когда и при каких
обстоятельствах покинула Землю. - Меня сбросили на парашюте в помощь
партизанам. Но меня выдали. Немцы скинули меня с обрыва. Летом сорок
третьего года. Вот я и здесь. - Какие такие немцы? - спросил чиновник. -
Надо историю учить!
- Как же он будет учить, - сказала Кора, - если он, может быть, жил
раньше.
- Они меня пытали, - сказала Нинеля, - но числа я не помню.
- Мне большего не нужно, - сказал Эдуард Оскарович. - Тысяча
девятьсот сорок третий год. Разброс значительный.
- Все? - спросила строго Нинеля. Коре казалось, что она видела ее
прическу и тонко нарисованные дугами брови в каком-то историческом
фильме.
- Все, - согласился чиновник. - Все ведет к умопомешательству.
Неужели России это суждено?
- Ваша очередь, - сказала Нинеля, - давайте поговорим про вас,
гражданин Журба.
- Это слово мне, Нинеля, не нравится. Так вам и скажу.
- А какое же нравится? - спросила Нинеля. - Можно - ваше
превосходительство, ибо имею чин статского советника.
- Мамонт! - сказала Нинеля, обращаясь к Коре за поддержкой. - Он до
революции жил.
- А разве вы об этом раньше не разговаривали? - удивилась Кора. - Вы
же вместе живете здесь две недели.
Вместо Нинели, которая затруднилась с ответом, заговорил мужчина в
толстых очках:
- Во-первых, мы сюда прибыли в разное время, в различных
обстоятельствах. Я должен сказать, что некоторые находились в
ненормальном состоянии - слишком сильной оказалась травма.
- Старик прав, - сказал человек со шрамом. - Я был убежден, что
нахожусь на том свете. Честное слово.
- А что сказать? Конечно же, я думал, что в ад угодил. Или в рай, считай
как знаешь, - сказал чиновник. - Тем более что всю неделю сидел в
отдельной комнате или камере - понимай как знаешь. Никого не видел,
кроме этих мясников. Кора поняла, что он имеет в виду медсестер. - Мы
только в самые последние дни соединились, - пояснил инженер Той.
- Почему? - спросила Кора, не ожидая что ей ответят. Но мужчина в
толстых очках сказал:
- Они сами не знали, что делать. Они же не верили Гарбую. До конца не
верили, что есть контакт с Землей. А теперь они оказались в положении
мальчика, который вгрызся в слишком большой пирог. Отступать некуда, а
наступать невозможно. И пока они не выяснят отношения между собой, наша
судьба тоже не решится. Тогда, охваченная сомнениями, Кора спросила: - А
все здесь знают, куда попали? - Я постарался всем объяснить. Но не уверен,
что все меня понимают. Нинеля толкнула Кору в бок:
- Так мы до ужина проваландаемся. Давай, майор. - Как?
- Ладно, пошутила. Но своих всегда угадываю. - А у вас был чин? -
спросила Кора. - Сержант госбезопасности, - ответила Нинеля. - И не
думай, что это чепуха. - Я не думаю.
- Тогда веди допрос, раз я тебе инициативу отдала. Кора обратилась к
чиновнику. Тот ответил сразу: - Всю эту абракадабру про параллельные
миры я, конечно же, не принимаю, как иудейские штучки. Но нахожусь в
недоумении, почему и стремлюсь к порядку. В настоящее время убежден, что
попал в неволю к каким-то из наших соседей. Может, к немцам или к туркам.
Точно не скажу.
- А когда вы родились? - спросила Кора. Чиновник попытался затянуть
халат потуже на пузе. Он продолжал:
- Я имел честь родиться в светлый день освобождения крестьян в
государстве Российском, а именно 19 февраля 1861 года от Рождества
Христова.
Чиновник обвел всех взглядом, в котором Кора неожиданно прочла
гордыню: чиновник всю жизнь полагал себя отмеченным перстом Божьим. -
Дальше.
- Крестили меня Власом, Власом Фотиевичем, и в последнее время, до
несчастья, имевшего место 23 июня 1907 года, Я трудился на ниве
управления государством, пользуясь почетом и уважением сограждан города
Бабиловичи Могилевской губернии, где состоял полицмейстером.
- И что же случилось?- подбодрила его Кора, видя, что чиновник
загрустил.
- А случилось то, что, отдыхая в Ялте, в пансионе "Марина", было решено
посетить Байдарские ворота, где встретить восход солнца с возлияниями и
весельем. Мы взяли с собой дам, наняли экипажи... Господи, неужели все это
было только вчера? - Когда же это было? - спросила Кора. Нинеля
записывала. Быстро, мелко, подложив под лист бумаги квадрат фанеры из
стопки, лежащей у стены, - видно, до появления пришельцев здесь наме-
ревались начать ремонт.
- Когда? - спросил Влас Фотиевич Нинелю, к которой испытывал
определенную близость.
- Через два дня после меня, мы с тобой считали, Фотиевич. То есть две
недели назад.
- А я этого не понимаю, - упрямо заявил Журба. - Помню, как с
Байдарских ворот ехали, кто-то сказал, что крепость покажет, - мы к
крепости пошли, я над обрывом на перилах спьяну плясать начал. Я ведь как
выпью - заводной... И полетел я птицей по чистому небу... - В голосе
Журбы заурчали слезы.
Конечно, более отдаленное от птичьего племени существо, чем Влас
Фотиевич Журба, было трудно представить. Но это было не важно -
интереснее для Коры был странный человеческий и даже русский феномен:
все здесь присутствующие, независимо от того, насколько они могли
осознать, что произошло, с самим фактом перемещения из мира в мир вполне
смирились. Для одних в том была Божья воля, для других - произвол
судьбы, для третьих - физический феномен, но никто не собирался
бунтовать, восставать и бороться с Богом, судьбой-феноменом. Ждали.
Ждали, пока Там решат, что делать дальше.
Когда Журба смахнул слезу, сопровождавшую воспоминание о его птичьем
полете, хотя полет, конечно, был пьяным и безобразным. Кора, прежде чем
обратиться к следующему, спросила:
- А в поездке - ну, в карете, в пролетке... вы были не один?
- Ни боже мой! - откликнулся полицмейстер. - Иннокентий
Илларионович из Ялтинской городской управы...
Он оборвал себя, в глазках появилось загнанное выражение
проговорившегося гимназиста.
- Не трать времени. Кора, - сказала Нинеля, - пошли дальше, а то до
ужина прочикаемся.
Кора подошла к девушке, сидевшей на корточках, что выдавало ее, с точки
зрения Нинели, восточное происхождение. Потому что она с убежденностью
произнесла:
- Из татарок. Но эти... они с ней разговаривают, они ее Паррой называют.
А так она языка не знает. - Парра? - спросила Кора. Девушка грациозно
поднялась и встала перед Корой. Она была черномазой - это слово к ней
подходило более других - с жирными, нечесаными волосами с воткнутым в
них костяным гребнем. Смуглая кожа и мелкие черты лица, опущенные глаза
как-то стушевывали лицо, делали его незаметным, прятали в сутолоке волос.