Произведения Кира Булычёва
КОРА ИЗ ИНТЕРГПОЛА
Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
ГАЛАКТИЧЕСКАЯ ПОЛИЦИЯ
/>Руки у девушки - а она была совсем молода - были слабые, с тонкимипальцами, они безвольно висели вдоль бедер. На безымянном пальце правой
руки было тонкое золотое витое колечко. И Кора вдруг поняла, что эта
девушка не ее современница, что она пришла из далекого прошлого. Может,
она и есть та самая древняя принцесса, которая первой превратилась в птицу?
- Вы меня понимаете? - спросила Кора по-гречески - когда-то она
учила этот язык, увлекшись мифами Эллады, это было еще на Детском
острове.
Парра подняла глаза. Глаза оказались карими, и лицо ее озарилось
мгновением истинной потаенной красоты. Тут же ресницы опустились вновь.
Парра не ответила.
- Она - готская принцесса, - сказал Эдуард Оскарович, который знал не
только многое, но и то, о чем и знать-то вроде был не должен. - Это был
такой народ, о котором известно мало, - готы Крыма. О них упоминает
автор "Слова о полку Игореве".
Кора вздохнула. Она помнила название этого стихотворения, но о чем оно и
кто его написал - представления не имела, - то ли болела в тот день, то ли
прогуляла урок.
- И она тоже попала сюда недавно? - спросила Кора.
- Она не могла попасть давно, я же говорил вам, - ответил человек в
толстых очках. - Они все попали сюда, когда активно заработала установка
Гарбуя. И она стала вытягивать сюда всех, кто погибал или пропадал без
вести в точке соприкосновения наших миров. - То есть сколько лет этой
девушке? - Наверняка больше пятисот.
Сообразив, что речь идет о ней, Парра сказала несколько фраз Коре. Язык
звучал красиво, звучно, но Кора не все поняла.
- Так и запиши, - сказала Кора, - готская принцесса. - Я уже
написала, - ответила Нинеля. - И должна сообщить о том, что у этой
гражданки есть отношения с Покревским.
- А какое нам дело до этого? - спросила Кора. Она еще не знала, кто из
присутствующих Покрев-ский; оставался, правда, лишь молодой человек со
страшным шрамом.
- Нам должно быть до всего дело, - сказала Нинеля. - Мы с вами
комитет по управлению соотечественниками за рубежом. Моральный уровень
наших товарищей должен быть на высоте. Ведь не на пустом месте сидим, а
на глазах у враждебной общественности. А вернемся домой, и нас спросят: а
как вы себя вели, не уронили ли достоинство советского человека?
Кора даже открыла было рот, чтобы ответить этой законсервированной
красавице, но сдержалась. Ее функция - наблюдать, запоминать и понимать,
что происходит. А кто с кем спорит, кто за кем наблюдает - это ее не
касается.
- Господин Покревский? - спросила Кора, улыбнувшись притом и как
бы ставя себя на сторону Покревского, который имел полное право дружить с
любой готской принцессой.
- Я, - сказал молодой человек со страшным шрамом. Он продолжал
лежать на земле, прикрыв глаза и разведя ноги в сапогах.
- Мне он не нравится, - сообщила Нинеля. - Сволочь недобитая.
- Вы мне тоже не нравитесь, мадемуазель, - ответил молодой человек. -
Потому что вы шлюха. - Ну вот, видишь!
- Расскажите нам о себе, - попросила Кора. - Что считаете нужным.
- Я ничего не считаю нужным, - ответил молодой человек, а когда
Нинеля заорала, чего он, видно, и добивался, то молодой человек приоткрыл
правый глаз. - Только не дотрагивайся, - закончил он свою речь. - А то
отвечу действием.
- Можно, я его? - спросила Нинеля. Она не была уверена в себе -
признав главенство Коры и находясь в центре внимания, она предпочитала
изображать подчиненную.
- Отставить! - рявкнула Кора и не узнала своего голоса.
- Слушаюсь - отставить, - сразу покорилась Нинеля. И в глазках
загорелось странное тяготение к Коре, в которой для Нинели воплотился
идеал хозяйки. Ее можно любить, и ей можно подчиняться. Но Нинеля была
схожа с дрессированной пантерой: послушна, пока видит хлыст. И не дай бог
укротителю отвернуться! - Расскажите о себе, - попросила Кора. - Я
нахожусь во сне, из которого не могу вылезти, - ответил Покревский. - Не
знаю, каково остальным, но для меня случившееся - это смерть и то, что
наступает после смерти. Я даже думаю - тут, в чистилище, и смешиваются
души разные - мы собрались вместе - и жертвы, и палачи. И вчерашние, и
завтрашние. Был бы я человеком глубоко верующим, я бы забился в угол и
молился, вымаливал себе прощение за грехи, и просил бы о праве уйти
отсюда, от этих монстров. - И Покревский обвел рукой присутствующих.
- Хорошо, - согласилась Кора, сказала громче, чтобы заглушить хруст
зубов озлобленной атеистки Нинели. - Давайте сейчас не спорить - мы же
хотим понять наше положение...
- Независимо от того, чистилище это или уже ад, - вмешался Эдуард
Оскарович.
- Мое жизнеописание, - сказал Покревский, - умещается в двух
строчках личного дела: служил в пятнадцатом гренадерском Тифлисском,
был дважды ранен, в чине поручика перешел на службу к генералу Корни-
лову, совершил с ним Ледовый поход, а после смерти генерала примкнул к
дроздовцам. Карьеры не сделал - опять ранили... - Покревский дотронулся
до шрама, - потом болел тифом... войну кончил ротмистром, командовал
экскадроном. Когда большевики вошли в Крым, попал в засаду, спасался,
прыгнул с утеса... попал сюда. Коня жалко. Конь меня столько раз спасал... А
что касается этой девушки, несчастной и особенно одинокой, то прошу
грязными руками к ней в душу не лезть.
- Мы учтем твое пожелание, - сказала Нинеля, вложив в голос столько
яда, что воздух стал горьким.
- Значит, это было в двадцатом году? Осенью? - спросил Калнин. - В
ноябре, - ответил ротмистр. - Записала? - спросила Кора. - Записала.
Дальше сидел, вытянув длинные ноги, инженер Той. - Ты все знаешь, -
сказал он Коре. - Пожалуйста, - попросила она. - Скажи, как все. Чтобы
все знали.
- Хорошо. Всеволод Николаевич Той. Инженер. Попал сюда в 2094 году
во время неудачного испытания махолета. Еще не во всем разобрался...
- В каком году, простите? - Это был голос Калнина. - Мы уже слышали
эту дату.
- Он прав, - сказала Кора. - Я попала сюда на следующий день после
него.
- А вот этого не может быть! - закричала вдруг боевая Нинеля. -
Инженер твой здесь уже вторую неделю. Он сразу за мной прибыл.
- Ничего особенного, - сказал тогда мужчина в толстых очках. - На
переходе между мирами действуют совершенно иные законы
пространственно-временного континуума. И не столь важно, кто и когда сюда
попал. Попадать сюда вы начали тогда, когда заработала установка. Она же
вытягивает людей из точки пространства, а не из точки времени. Почему вас
так волнует появление инженера днем раньше или днем позже, но
совершенно не удивляет то, что принцесса Парра покинула Землю, очевидно,
более полутысячи лет назад и прибыла вместе с нами? А уважаемый Влас
Фотиевич вылетел из пункта "а" в пункт "б" за полвека до меня.
Кора дождалась, пока Калнин кончит говорить, и сразу же обратилась к
нему со стандартным вопросом:
- А теперь расскажите о себе. Когда вы сюда попали и кто вы?
- Меня зовут Эдуардом Оскаровичем, - ответил тот. - Я физик, физик-
теоретик. В сентябре 1949 года я оказался здесь в отпуске, из которого не
вернулся. Не совсем по той же причине, как вы, но по причине близкой.
- Эдуард Оскарович, ваша фамилия! - потребовала вдруг боевая подруга
Коры. Что-то ей не понравилось в имени физика.
- Моя фамилия Калнин, - ответил очкарик спокойно. - Но это вам
ничего не скажет.
- Мне все и всегда говорит, - ответила боевая подруга. - И мне даже
интересно, не приходитесь ли вы родственником комдиву Калнину Оскару,
который проходил по делу военных вредителей в оборонной промыш-
ленности на процессе 56-ти в октябре 1938 года? - А вы откуда знаете?
- Здесь вопросы задаю я, - ответила боевая подруга, и Кора вдруг
испугалась, не слишком ли быстро та забирает власть, и потому решила сбить
с нее спесь.
- Дайте-ка я проверю, что вы там изобразили, - сказала она. - У меня
почерк плохой.
- Давай, давай, когда велят, - вступился за Кору полицмейстер Журба, -
должна быть проверка.
Как и можно было заподозрить, грамотность и каллиграфия не были
сильными сторонами разведчицы Ни-нели. Строчки норовили уехать вниз,
видно, стесняясь тяжелого груза многочисленных ошибок.
- Я потом перепишу, - сказала Нинеля. Молчание Коры казалось ей
укором. - Ты не волнуйся, все будет как положено, протокол, выступления,
анкеты.
- Ну, смотри, - строго сказала Кора и перехватила улыбку Эдуарда
Оскаровича. Будто он все понимал. А чего такого? Ему лет пятьдесят -
совсем старик. Наверное, уж набрался жизненного опыта. Революцию пере-
жил и гражданскую войну. Только надо будет как-нибудь спросить, за кого
он - за белых или за красных? Или он уже забыл?
Кора возвратила список помощнице, и та вздохнула с облегчением:
организационных выводов и выволочки не будет.
Как ни странно, никто так и не поставил под сомнение право Коры
задавать вопросы. Впрочем, девушка понимала одну из причин этого: все эти
люди попали сюда из разных эпох и потому еще не осознали движения вре-
мени и пропастей, разделявших их. За исключением Парры они говорили на
одном языке, а как только их заставили одинаково одеться, они стали
пассажирами ковчега, на котором сломаны часы. И тут трудно бравировать
утонувшим прошлым.
- Расскажите нам, кто вы такой, - обратилась она к Мише Гофману.
Миша потряс головой, словно хотел отделаться от воды в ухе.
- Они его наказали, - сказала Нинеля. - Они его заподозрили в
шпионаже и обработали...
Кора почувствовала, что все симпатии Нинели находят