Произведения Кира Булычёва
КОРА ИЗ ИНТЕРГПОЛА
Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
АГЕНТ КФ
н был счастлив. Счастье коллекционера -совершенно особый вид радости, доступный далеко не всем. Чувство
это в чистом виде бескорыстно, так как настоящий коллекционер с
одинаковой интенсивностью будет радоваться приобретению
грошовому или бесценному - важна не стоимость, а факт
обладания. Не так много нашлось бы в Галактике людей, способных
разделить радость ван Куна. Но такие люди существовали, хоть и
разделенные световыми годами пути. Ван Кун, не замечая пыли, ви-
сящей над городом, раскаленных пятен света, встречных прохожих,
глядевших на него как на экзотическое существо, спешил к
гостинице. Если бы разумный человек сказал ему, что солдатики,
стоящие в магазине, никуда не убегут и их можно отлично купить
вечером, а то и завтра, ван Кун бы даже не улыбнулся, и, несмотря на
то что он был нормальным, лишенным излишней мнительности
человеком, он бы ускорил шаги, заподозрив вас в желании
перекупить солдатиков.
Строя в воображении трагические картины, в которых безликий и
безымянный конкурент уже входит в лавку, чтобы скупить
солдатиков, ван Кун промчался по холлу гостиницы, пробежал два
пролета лестницы наверх (лифт пока не работал), вспомнил, что не
взял у портье ключ, вернулся обратно, снова вознесся по лестнице на
четвертый этаж, задыхаясь, обливаясь потом, повернул ключ, вбежал
в номер, осторожно положил на кровать коробку с солдатиками,
начал быстро раздеваться, чтобы принять душ. Притом он
продвигался к письменному столу, чтобы достать оттуда деньги.
Он выдвинул верхний ящик. И удивился. Кто-то основательно
покопался в ящике письменного стола.
Будучи аккуратистом, Фотий ван Кун принадлежавшие ему вещи
всегда раскладывал так, чтобы разделяющие их линии были строго
вертикальны. Говорят, что однажды, на межзвездной
археологической базе Афины-8, он упал в обморок, потому что на
стене, вне пределов его досягаемости, криво висела репродукция с
какой-то картины. Полчаса Фотий ван Кун глядел на нее не
отрываясь, все более бледнея, а затем с ним приключился обморок.
Тренированному глазу Фотия ван Куна достаточно было
мгновения, чтобы понять: в его бумагах рылись и некто, складывая
их обратно, не смог соблюсти прямых линий между папками и
листами. Более того, преступник выкрал бумажник с деньгами и
документами археолога. И, что было для Фотия самое неприятное,
разворошил и рассыпал заветную коробку с лекарствами.
В иной ситуации Фотий ван Кун внимательно бы изучил, не
исчезло ли что-либо еще, вызвал бы администратора гостиницы,
позвонил бы по громоздкому синему, похожему на старинную
швейную машинку телефону в генеральное консульство. Но в тот
момент Фотия ван Куна огорчила лишь пропажа денег и,
следственно, провал операции "Солдатики". Фотий ван Кун подумал,
не оставил ли он бумажник в куртке, которую надевал вечером, когда
было прохладно. Он раскрыл стенной шкаф. Куртка валялась на дне
шкафа. Бумажника в ней не оказалось.
Ирреальная надежда найти деньги заставила археолога потерять
еще несколько минут, ползая под кроватью, обыскивая ванную и
прихожую. Везде он наталкивался на следы неумелого,
неаккуратного, спешного, но дотошного обыска.
В конце концов Фотий ван Кун вынужден был отказаться от
надежды найти бумажник. Он проклял эту планету, проклял свою
страсть к солдатикам и понял, что до начала его заключительного
выступления в Школе Знаний осталось всего семь минут.
Фотий ван Кун был пунктуальным человеком и не выносил
опозданий. В течение шести минут ему надо было переодеться (о
душе уже и речи не шло), добежать до Школы Знаний и желательно
заскочить в магазин сувениров и объяснить продавцу, что завтра же
он раздобудет денег и купит остальных солдатиков, так что,
"пожалуйста, не продавайте их никому".
Переодевался Фотий ван Кун так быстро, что не осталось времени
толком подумать. Правда, ван Кун предположил, что стал жертвой
грабителей, которых, как он слышал, здесь немало. Государство
лишь сравнительно недавно выбралось из темной эпохи враждующих
кланов, а первые заводы, школы, первое централизованное
правительство возникли чуть более века назад. Так что планета Пэ-У
влетела в космическую эру, еще не успев пережить до конца свое
социальное детство. В окружающих столицу горах, на островах в
океане, в иных небольших государствах все еще царили обычаи
варварства, и стихия первобытных отношений порой, как прибойная
волна на излете, хлестала по новому миру городов. Галактический
центр отнес Пэ-У к мирам ограниченного контакта, и отношения с
планетой должны были строиться крайне осторожно, без
вмешательства в процесс ее естественного развития.
Правда, в истории Галактического центра уже не раз возникали
сложные коллизии с этим ограниченным контактом. Но панацеи на
все случаи жизни отыскать нельзя. Как нетрудно предположить, в
сложном немирном организме Пэ-У возникли силы, желавшие
добиться преимущества, опираясь на Галактический центр, на его
громадные возможности, на достижения его науки и технологии.
Этим силам хотелось куда большего участия Галактики в делах
планеты. Уже одежды первых космонавтов, прибывших на Пэ-У, уже
интерьеры их кораблей, приборы и машины, которыми пользовались
пришельцы, давали достаточно пищи для рассуждения и, скажем,
зависти. От этого возникала и обида. Когда-то у оставшихся в
каменном веке папуасов Новой Гвинеи был странный обряд. Они,
памятуя о том, сколько ценных и интересных вещей им удавалось
отыскать на упавших во время войны самолетах, уже после нее стро-
или самолеты из дерева и бамбука, надеясь таким образом подманить
настоящий самолет.
Фотию ван Куну была известна история, происшедшая лет за
тридцать до этого совсем на другой планете. Там местные жители
захватили врасплох галактический корабль, перебили его команду и
растащили содержимое. Сам же корабль был водружен на постамент
в качестве космического божества.
Но чем активнее на планете типа Пэ-У становились сторонники
контактов и заимствований, тем энергичнее действовали
изоляционисты. Они утверждали, что присутствие людей из
Галактического центра таит реальную и неотвратимую угрозу образу
жизни, освященному столетиями. И полагали, что если удастся
изгнать внешнюю угрозу, то жизнь вернется к законам золотого века.
Забывая притом, что до прилета корабля золотого века не было и что,
даже если на планете не останется ни одного человека из
Галактического центра, непоправимое уже свершилось: жизнь на
планете никогда не будет такой, как прежде. А те, кто стремится к
контакту, рано или поздно возьмут верх.
В то время, когда Фотий ван Кун прилетел на Пэ-У, там царило
определенное равновесие, поддерживаемое не без влияния
Галактического центра. На планете находилось генеральное
консульство Центра, было представительство Космофлота и даже
космодром. Студенты из Пэ-У учились вне планеты, группа медиков
из Центра изучала эпидемические заболевания и обучала коллег
бороться с ними... в общем, "ограниченный контакт". В Надежде на
экспертов и туристов была Сооружена громадная кубическая
гостиница. Ее единственным жильцом, не считая редких местных
туристов, для которых ночевка в гостинице была экзотическим
приключением, и оказался археолог Фотий ван Кун. Гостиница была
подобна бамбуковой копии самолета - вода в ней текла еле-еле,
лифты не работали, из щелей дул горячий ветер, и генеральный
консул, милейший Ольсен, предупреждал приезжих, чтобы, ни в
коем случае там не селились. Обычно его все слушались и
останавливались либо в обычной старой гостинице, либо в
консульстве. Но Фотий ван Кун был гостем Школы Знаний и
личностью настолько видной, что пришлось отдать его на престиж-
ное растерзание.
Фотий ван Кун отлично знал, что в городе обитают не только
мирные обыватели, но и воры, разбойники и убийцы, что по ночам у
озерных причалов и в темных кварталах, перенаселенных беженцами
с гор, сражаются банды и стражники туда не заглядывают. Так что,
расстроившись из-за кражи, он не очень удивился и как разумный
человек размышлял, у кого бы одолжить денег на солдатиков - у
консула или у Брюса?
За две минуты он успел стащить с себя потную, пропылившуюся
холщовую куртку, широкие, юбочкой, белые шорты - мода
прошлого десятилетия, удобная на раскопках и в жарких местах,
легкие золотистые сандалии, купленные на базаре в Паталипутре.
Еще минута ушла на то, чтобы достать из шкафа сброшенный
грабителем, чуть помятый, но вполне приличный фрак с пышными
плечами, серые лосины, матовые черные туфли с чуть загнутыми
носками, серебристого цвета сорочку с пышным жабо (официальная
мода консервативна). Разумеется, Фотию ван Куну не пришло в
голову тащить с собой на раскопки, а оттуда в Пэ-У вечерний наряд
- консул. Ольсен выдал ему этот набор вчера. У консула в
специальной кладовой стояла длинная, костюмов на пятьдесят,
стойка, отчего кладовая была похожа на старомодный магазин.
Добрейший Ольсен был блюстителем этикета не из каприза - в
клановом обществе Пэ-У вопросы этикета занимали очень важное
место. И профессор из Центра, читающий официальную лекцию в
Школе Знаний, обязан соответственно одеваться.
Фотий ван Кун успел взглянуть в кривое, плохо отшлифованное
зеркало и показался себе, несмотря на сдержанность тонов своего
одеяния, похожим на экзотическую птицу.
Он уже готов был бежать, но вспомнил, что обещал консулу
прикрепить к лацкану знак Археослужбы - золотые буквы К