Кир Булычёв: Электронная Библиотека

Произведения Кира Булычёва

Публикации о Кире Булычёве

Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18

ЧУЖАЯ ПАМЯТЬ

ло плохо.
33
Четкий кошмар пришел той ночью к Ивану. Из тех кошмаров, что не
оставляли неосвещенными ниодногоуголка памяти Сергея Ржевского,
заставляя Ивана знать о нем больше, чем сам Сергей.
Он вошел в комнату в бараке, кипя злостью и обидой, а Лиза, еще
ничего не подозревая, бросилась к нему, обняла длинными тонкими руками
мокрый от дождя пиджак и тепло поцеловала мягкими податливыми губами,
стала стаскивать пиджак,приговаривая:<Нуснимай же,тычего
сопротивляешься? Я сейчас же его проглажу>. Потом с пиджаком в руке
замерла: <Что-то случилось? На работе? У тебя неприятности?> Она говорила
таким виноватым голосом, будто неприятности на работе бывали только из-за
нее. Он смотрел, понимая, что она ни в чем не виновата, но все - и ее
близорукий взгляд, и дрогнувшая нижняя губа, и даже движение ее рук, чтобы
отвести в сторону прядь волос, отросших и забранных сзади резинкой, - не
вызывало обычного умиления.
- Я не хочу есть, - сказал он, проходя в комнату из маленькой
прихожей - метр на два, но тут же подался назад: совсем забыл, что Катя
болела третий день,даже не спросил о ней, но это лишь усилило
раздражение.
Они стояли в прихожей совсем близко, но не касаясь друг друга. Краем
глаза Сергей видел, что на столе под лампой стоит тарелка, рядом хлеб и
масло.
Так они и стояли в прихожей. И не могли никуда уйти. Иван догадался,
что в этой неподвижности и таится кошмарность сна. И пока разговор не
завершится, они не двинутся из тесной прихожей.
- Расскажи, что случилось.
- Ты мне не сможешь помочь.
- Но я хоть выслушаю. Раньше ты мне все рассказывал.
- Меня не зачисляют в аспирантуру.
- Не может быть!
- Ничего, - ответил Сергей. - Пойду в школу, буду преподавать
биологию...
- Почему не берут? Ты же лучше всех. И твой диплом печатать взяли.
Сережа молчал и думал, что у Лизы скошенный лоб и слишком широкие
скулы.
- Это из-за меня? - прошептала Лиза. - Ну скажи, скажи.
- Я сам во всем виноват. Сам. Понимаешь, только сам. Не надо было нам
встречаться, - произнес он наконец.
А в прихожей - метр на два - тесно и душно, кружится голова, и Иван
знает, что сейчас Лиза задохнется. У Лизы плохое сердце, она совсем
больная, здесь, в тамбуре, ей не хватит воздуха, и она умрет. Тогда все
кончится, его возьмут в аспирантуру, только надо еще потерпеть... и потом
станет легче.
А ему, Ивану, хоть это не его вина и не его боль, необходимо спасти
Лизу, открыть окно, сломать стену, хотя бы распахнуть дверь. И он
просыпается. Тихо. Теперь никто не дежурит ночами в комнате. И вообще,
почему человек должен жить в институте? Как в виварии. Вот притащили шкаф,
списанный в какой-то лаборатории, белье, лежащее в нем, пропитывается
застарелым запахом кислоты. Снять, что ли, комнату? В каком-нибудь бараке?
Иван достал журнал и попытался читать.Журнал был испанским.
Испанского языка Ржевский не знал. Испанский язык учил Иван. Это было
важно. Он почитал несколько минут, потом его одолела дремота.
34
- Сократите свои штудии, - сказал профессор Володин. - Вы сведете
себя с ума. Я серьезно говорю. Раньше это называли мозговой горячкой.
Теперь мы придумаем современное название, но помочь вам не сможем. Молодой
человек, а давление прыгает, как у старика. Больше свежего воздуха, можете
бегать рысцой.
- Я и в молодости не бегал рысцой, - ответил Иван. Тряхнул головой и
добавил: - Попробую.
На следующее утро натянул Иван спортивный костюм, белая полоса, как
лампасы, побежал трусцой сначала по асфальтовой дорожке, потом свернул в
проход между бывшими бараками, попал в промоину, промочил ноги, разозлился
на себя. В той, первой молодости он был куда подвижнее.
Тут Иван вспомнил, что его ждет Ниночка. Надо заниматься. Раз обещал.
Занятия с Ниночкой выбивали Ивана из колеи, он не мог признаться
ученице, что дело в ней. Он сравнивал себя с шофером-профессионалом,
который обучает езде новичка. Ниночка была обыкновенной, в меру способной
ученицей. Но не больше. Без искры. Часы, которые он проводил с ней,
утомляли - ему достаточно было проглядеть страницу, чтобы понять больше,
чем имел в виду автор учебника. Но он не мог позволить себе спешить -
Ниночка должна была понять то, что было для нее сокровенной тайной, а для
него - запятой в уже прочитанной книге. А ощущение времени, ускользающего,
дорогого, невозвратимого, у Ивана было чужое - от Ржевского. Казалось бы,
он, Иван, должен быть куда ближе к Ниночке, для которой сегодняшний день
не имел особой ценности, потому что впереди их было бесконечное множество.
А в Иване жила внутренняя спешка, желание успеть... Надо было что-то
сделать. Сделать, несмотря на предостережения доброго профессора Володина.
Что Володин понимает в монстрах? Он же их раньше не лечил. Докторам важно
сохранить в целости его бренное тело. Отцу важно использовать его голову.
Использовать безжалостно,каксобственную.АчтонужноИвану?
Жизнеспособен ли он? Дурное самочувствие, хандра, вспышки ненависти к
журналам, что отец подкладывает к нему на стол, - это свойства его еще не
стабилизированного характера или органические пороки, которые свойственны
всем подобным монстрам? Лев и Джон умерли - нет его родственников.
Эксперименты на людях пока остановлены - научный мир смотрит на Ивана с
различной степенью доброжелательности или зависти. Для всех он - колонки
цифр, рентгенограммы, строчки в отчетах. А рядом сидит очаровательная
Ниночка и старается осознать закон Харди-Вайнберга, и популяционная
генетика для нее выражается сейчас в движущейся картинке, на которой
население города Балтиморы свертывает в трубочку языки, - классический
пример из учебника, а Ниночке хочется сходить в кино, независимо от того,
какой процент аллелей в популяции этой Балтиморы рецессивен. И в этой
весьма удручающей жизненной картине у Ивана лишь один просвет - взгляд
Пашки Дубова и пыльные пакетики из ящика на антресолях.
- А в <Ударнике> сегодня начинается неделя французского фильма, -
сообщила вдруг Ниночка. Не выдержала.
Теперь надо сделать так, чтобы она не потащила Ивана за собой в кино,
потому что ему хочется просмотреть купленную вчера у букиниста книгу
любознательного епископа Евгения о древностях новгородских. На это как раз
ушла вся зарплата младшего научного сотрудника, если не считать того, что
отложено на сигареты.
35
Мозг - система, которая имеет пределы мощности. Лишь малая часть его
клеток работает активно. Это вызвано не недосмотром природы, а ее
мудростью. Мозг надо беречь.
При ускоренном создании взрослой особи к ней переходит весь жизненный
опыт условного отца. Чем выше организован донор, тем активнее трудится его
мозг, тем ближе он к пределу своих возможностей, тем меньше у него
резервов. То есть мозг Ивана, его нервная система с первого мгновения
жизни были перегружены информацией. Усталость Ржевского, истощение его
нервной системы достались Ивану.
Но <родившись>, Иван немедленно начал поглощать информацию. Он не
просто продолжал Ржевского, он спешил отделиться от него, утвердиться,
наполнить мозг собственной информацией, а не постепенно, годами набирать
ее, как все люди. Ощутив перегрузку, осознав опасность, зазвенели в мозгу
предупреждающие сигналы - и мозг принялся отчаянно бороться с чужой
памятью Сергея Ржевского.
Господи, подумал Иван, сколько хлама накапливается в каждом мозгу за
полвека. И каверза на математической контрольной в четвертом классе, и
взгляд Зины из соседнего двора, и содержание поданного в октябре прошлого
года заявления об улучшении жилищных условий слесаря Синюхина...
Борьба с Ржевским оборачивалась борьбой с собственным мозгом, и тот
выплескивал мысли и образы прошлого: клетки, населенные информацией
Ржевского, буквально вопили, что истинные хозяева - они.
<Что же делать? - думал Иван. - Принимать валерьянку? Бросить читать
и писать? Не обременять мозг новыми мыслями? Это невозможно. Проще
повеситься>. А больная совесть профессора Ржевского, столь легкомысленно
переданная его незаконному сыну, жаждет покоя. Может кончиться тем, что
Иван рехнется, а Ржевский не перенесет провала. Не только провала
эксперимента - провала человеческого. Тут все ясно как день. Значит, чтобы
не погубить Ржевского, надо выжить самому. А чтобы выжить самому, надо
избавиться от недавнего прошлого Ржевского - заколдованный круг.
36
Иван подстерег Пашку Дубова услужебного входа.Тотшел с
хозяйственной сумкой-изпакетоввысовывались горлышки бутылок
минеральной воды.
Дубов вовсе не удивился, увидев Ивана.
- Вы чего тогда не подошли? - сказал он. - Я же сразу вычислил. Вы
сын Сергея Ржевского. Точно? Удивительное сходство. Даже в манерах.
Иван нестал спорить.Потом они долго сидели на лавочке в
Александровском саду. Дубов послушно отчитывался в экспедициях, в которых
работал, даже рассказал о том, почему он женился недавно на студентке, и
как плохо это отразилось на его положении в музее, потому что его
предыдущая жена, даже две предыдущие жены, работают там же. Дубов,
оказывается, имел плохое обыкновение влюбляться в экспедициях. И всерьез.

Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Все представленные материалы выложены лишь для ознакомления. Для использования их в коммерческих целях свяжитесь с правообладателями.
Яндекс.Метрика