Кир Булычёв: Электронная Библиотека

Произведения Кира Булычёва

Публикации о Кире Булычёве

Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18

ЧУЖАЯ ПАМЯТЬ

- спросил Остапенко.
- Создать комиссию авторитетную, которая ознакомится с результатами
работы института...
- Я в январе возглавлял уже такую комиссию, - напомнил Семанский.
- Тогда вопрос об опыте над человеком не ставился.
- Ставился. Это было конечной целью.
- Считайте меня скептиком.
- А если американцы вправду сделают? - спросил человек в ярком
галстуке.
- Ну и бог с ними, - взвился Сидоров. - Вы боитесь, что там тоже
есть... недальновидные люди, которые захотят выкинуть несколько миллионов
долларов на жалкое подобие человека?
Началось, подумал Ржевский.
- Я понял,-вмешался Айрапетян,отчеканивая слова,словно
заворачивая каждое в хрустящую бумажку, - профессора Ржевского иначе. Мне
показалось, что наиболее интересный аспект его работы - в ином.
Остапенко кивнул. Ржевский подумал, что они с Айрапетяном обсуждали
все это раньше.
- Клонирование - давно не секрет, - сказал Айрапетян. - Опыты
проводились и проводятся.
- Но вырастить в колбе взрослого человека, сразу... - возразил
Человеков.
- И это не новость, - кинул Сидоров.
- Не новость, - согласился Айрапетян. - Удавалось. С одним минусом.
Особь, выращенная ин витро, была <маугли>.
Остапенко снова кивнул.
- Маугли? - Человек в ярком галстуке нахмурился.
- В истории человечества, - заговорил Айрапетян размеренно, как
учитель, - бывали случаи, когда детей подбирали и выращивали звери. Если
ребенка находили,то он уже не возвращался в люди. Он оставался
неполноценным. Мы - общественные животные. Взрослая особь, выращенная ин
витро, - младенец. Мозг его пуст. И учить его поздно.
- Вот именно, - отозвался Сидоров. - И нет доказательств...
- Простите, - сказал Айрапетян. - Я закончу. Достижение Сергея
Андреевича и его сотрудников в том, что они могут передать клону память
генетического отца. Поэтому мы здесь и собрались.
Они же все это слышали, подумал Ржевский. Но существуют какие-то
шторки в мозгу. Сито, которое пропустило самое главное.
- Подтвердите, Сергей Андреевич, - попросил Айрапетян.
Ржевский поднялся. Река казалась золотой. По ней полз розовый речной
трамвайчик.
- На опытах с животными мы убедились, - начал Ржевский, - что новая
особь наследует не только физические характеристики донора, но и его
память, его жизненный опыт.
- К какому моменту? - спросил Человеков.
- К моменту, когда клетка экстрагирована из организма донора.
- Конкретнее, - попросил Остапенко.
- Мы выращиваем особь до завершения физического развития организма.
Для человека этот возраст - примерно двадцать лет. Если донору, скажем,
было пятьдесят лет, то все знания, весь жизненный опыт, который он накопил
за эти годы, переходят к его <сыну>. Я думал, это понятно из моего
сообщения.
- Понятно, - сказал Семанский. - Понятно, но невероятно.
- Ничего невероятного, - возразил Айрапетян.
- Все без исключения животные, выращенные по нашей методике, -
продолжал Ржевский, - унаследовали память своих доноров. Кстати, три дня
назад ко мне забрался шимпанзе, которому от роду две недели. Но он не
только знал, как открыть замок клетки, но и помнил путь по институту до
моего кабинета и даже знал, стервец, где у меня в письменном столе лежат
конфеты. На самом же деле знал не он, а его генетический отец.
- Он ничего не поломал? - спросил Сидоров.
Наверняка у него свой человек в моем институте, подумал Ржевский.
Донесли, что я опозорился.
- Ничего, - ответил он. - Испугался я, правда, до смерти. Вхожу в
кабинет, думаю, кто же сидит за моим столом?
Остапенко постучал карандашом по столу, усмиряя смех.
- Если ваш гомункулус решит погулять по институту,это может
кончиться совсем не так смешно.
- Надеюсь с ним договориться, - сказал Ржевский.
- Нет никаких гарантий, - настаивал Сидоров, - что разум гомункулуса
будет человеческим. Нормальным.
- Пока что с животными все было нормально.
- Да погодите вы! - вдруг закричал Человеков. Острый кадык ходил под
дряблой кожей. - Нам предстоит новый шаг в эволюции человека, а мы спорим
по пустякам. Неужели непонятно, что в случае удачи человечество станет
бессмертным? Мы все можем стать бессмертными - и я, и вы, и любой...
Индивидуальная смерть, смерть тела перестанет быть смертью духа, смертью
идеи, смертью личности! Если понадобится, я отдам вам, Ржевский, мою
пенсию. Я не шучу, не улыбайтесь.
Ржевский знал Человекова давно - не близко, но знал. И даже знал
обоих его сыновей - Человеков запихивал их в институты, спасал, отводил от
этих пожилых балбесов дамокловы мечи и справедливые молнии...
- Спасибо, - сказал Ржевский без улыбки.
- Всю жизнь я накапливал в себе знания, как скупой рыцарь, набивал
своючерепушку фактами итеориями,наблюдениями исомнительными
гипотезами. И знал, что с моей смертью пойдет прахом, сгорит этот большой
и бестолковый склад, к которому я даже описи не имею... - Человеков
постучал себя по виску согнутым пальцем. - И вот сейчас пришел человек,
вроде бы не шарлатан, который говорит, что ключи от моего склада можно
передать другому, который пойдет дальше, когда я остановлюсь. Вы не
шарлатан, Ржевский?
- В этом меня пока что никто не обвинял, - произнес Ржевский и
заметил, как шевельнулись губы Сидорова, но Сидоров промолчал.
Сидоров не верил, но уже понимал, что пожилые люди, собравшиеся в
этом кабинете, согласятся дать Ржевскому тринадцать миллионов и еще
миллион в валюте.
<А вдруг я шарлатан?> - подумал Ржевский. Вдруг то, что получалось с
собаками и шимпанзе, не получится с человеком? Ладно, не получится у меня,
получится у кого-то потом, завтра.
- Я не предлагаю свою клетку, - сказал Человеков, - особенно сейчас,
когда столь многое зависит от первого опыта. От первого гомо футуриса. Мой
мозг уже сильно изъеден склерозом. А жаль, что я не услышал вас, Ржевский,
хотя бы десять лет назад. Я бы настоял, чтобы мне сделали сына. Мы бы
славно поработали вместе...
- Кстати, - спросил Семанский, когда Человеков устало опустил в
кресло свое громоздкое обвисшее тело. - Вы задумывались о первом доноре?
- Да, - ответил Ржевский. - Клетку возьмем у меня.
- Почему? - воскликнул вдруг человек в ярком галстуке. - Какие у вас
основания? Этот вопрос следует решать на ином уровне.
- Не надо его решать, - возразил Айрапетян. - По-моему, все ясно.
Кто, как не руководитель эксперимента, может лучше проводить наблюдения
над самим собой... в возрасте двадцати лет?
8
С понедельника Ниночка была в лаборатории, но совсем не в той роли, к
которой себя готовила.
Она ездила. Каждый день куда-то ездила, с бумагами или без бумаг. С
Алевичем или без него, на машине или на автобусе. Получала, оформляла и
тащила в институт. Будто Ржевский готовился к осаде и запасался всем, что
может пригодиться.
Директорская лаборатория занимала половину первого этажа и выходила
окнами в небольшой парк. Деревья еще были зелеными, но листья начали
падать.В парке жила пара ручных белок. Во внутренних помещениях
лаборатории, за металлической толстой дверью с иллюминатором Нина была
только один раз, на субботнике, когда они скребли стены и пол без того
чистых, хоть и загроможденных аппаратурой комнат. Даже электрик Гриша
входил туда только в халате и пластиковых бахилах. Ничего там интересного
не было, первая комната с приборами, вторая от нее направо - инкубатор,
там ванны с биологическим раствором. Одна чуть поменьше, в ней выращивали
шимпанзе, и вторая - новая, ее еще не кончили монтировать, когда в третью
комнату, лазарет, перешел сам Ржевский.
Ржевским занимались два врача - один свой, Волков, рыжий, маленький,
с большими губами,всегда улыбается и лезет к Ниночке со своими
шоколадками, второй - незнакомый, из института Циннельмана.
Какое-то нервное поле окутало институт. Даже техники и слесари,
которые раньше часто сидели за кустами в парке и подолгу курили, а то и
выпивали,перестали бубнить под окном. Навесили на себя серьезные
физиономии, двигались деловито и даже сердито.
Мать раза два забегала, будто бы повидать Ниночку. Косилась на
металлическую дверь и говорила громким шепотом, а Нине было неловко перед
другими лаборантками. Мать здесь была лишней, ее присутствие сразу
отделяло Ниночку от остальных и превращало в ребенка, устроенного по
знакомству.
Вечером дома шли бесконечные разговоры о Ржевском и его работе. Они
шли кругами, с малыми вариациями. Ниночка заранее знала все, что будет
сказано, она пряталась в своей комнате и старалась заниматься. Но было
слышно.
Хлопает дверь холодильника - отец что-то достает оттуда.
- Что ты делаешь! - возмущается мама. - Через полчаса будем ужинать.
- Я поужинаю еще раз, - отвечает отец. - Так будешь останавливать
Ржевского?
- Если у него получится, он наверняка схлопочет государственную
премию. Почти гарантия. Мне Алевич говорил, - слышен голос матери.
- Лучше бы уж он на тебе женился, и дело с концом, - говорил отец.
- Я этого не хотела!
- Правильно, кисочка, я всегда был твоим идеалом.
- Ах, оставь свои глупости.
Тут Нина поднимается с дивана, откладывает математику и идет поближе
к двери. Она так и не знает толком, что же произо
Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Все представленные материалы выложены лишь для ознакомления. Для использования их в коммерческих целях свяжитесь с правообладателями.
Яндекс.Метрика