Кир Булычёв: Электронная Библиотека

Произведения Кира Булычёва

Публикации о Кире Булычёве

Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18

ЧУЖАЯ ПАМЯТЬ

ми в черном мокром асфальте.
- Почему ты мне не возражаешь? - спросил Ржевский громко из кухни. -
Мне все возражают.
- Вы думаете, хорошо, что у него не было детства?
- А что хорошего в детстве? Учеба, учеба... все тебе приказывают, все
тебе запрещают. Хотела бы ты снова прожить детство?
- Не знаю. Наверное, нет. Но я его уже прожила.
Ржевский маленькими глотками отхлебывал кофе. Ниночка молчала. Что-то
было в этом неправильно.По отношению к Ивану. Но она не могла
сформулировать свое сомнение.
- Вы уверены? - спросила она.
- В чем?
- В том, что он вас поймет?
- Если он будет спорить со мной, я это буду приветствовать. Знаешь,
почему?
- Нет.
- Да потому, что я сам все с собой спорю. Нет больших оппонентов, чем
самые близкие люди. А он не только близок мне, он - продолжение меня. Я
дошел до своей вершины, и теперь, хочу того или нет, пришло время идти
вниз. Я постараюсь сделать это как можно медленнее, но процесс остановить
невозможно... Невозможно? А вот возможно! Возможно, понимаешь, девочка?
- Поэтому вы выбрали себя в отцы?
- Чувствую, что об этом тоже говорили у Эльзы на кухне - в центре
Вселенной. И меня там осудили и за это тоже.
Ниночка не ответила.
- Кого бы ты предложила на мое место? Алевича? Остапенко? Безымянного
добровольца? Ну?
- Нет, я понимаю... - сказала Ниночка виновато, словно это она, а не
мать осуждала Ржевского.
- Ни черта ты не понимаешь. Ты думаешь, потому что я считаю себя
умнее и талантливее их? Нет, просто я знаю об эксперименте больше
остальных. Значит, в общих интересах, чтобы сын, как и я, был в курсе всех
дел. Какого черта я буду тратить время на то, чтобы понять не только
искусственного сына товарища Остапенко, но и самого товарища Остапенко. А
если я их обоих не понимаю, то могу проглядеть что-то очень важное для
эксперимента.
- А себя вы понимаете? - осмелилась спросить Ниночка. Она вдруг
догадалась, что Ржевский оправдывается. Перед ней и перед собой.
- Я? - Ржевский засмеялся. - Я тебя заговорил. Прости. Сколько
времени? Двенадцатый час? Пошли, я тебя провожу. Мне тоже полезно вдохнуть
свежего воздуха.
16
Я ощущаю одиночество, в котором оживает мое тело. У меня есть руки,
они растут из плеч, они длинные и на концах имеют тонкие отростки, а как
называются отростки, мы еще не знаем. У меня есть ноги, у них тоже
отростки на концах. Лиза их называла, но неизвестно, что такое Лиза...
Если бы еще знать, как забывают вещи... они забывают, а нам нельзя. И
снова падение вниз, в колодец, хотя теперь в нем есть смысл - смысл в
осознании того, что отростки называются пальцами. Но как трудно дышать, а
сквозь стену, вместо того чтобы показать путь наружу, говорят о содержании
адреналина... великан Адреналин придет, когда мама будет купать тебя в
тазике... Что такое мама? Это теплота и тишина...
17
На улице было свежо и приятно. Ржевский взял Ниночку под локоть,
когда они переходили улицу, и Ниночка с трудом удержалась, чтоб не прижать
локтем его руку. Еле-еле удержалась. Он бы засмеялся. И это было бы
невыносимо.
Они подошли к остановке - Ниночка отказалась взять у Ржевского деньги
на такси. Автобуса долго не было. Ржевский закурил и заговорил снова, не
глядя на Ниночку.
- Что такое смерть? Это не только прекращение функционирования тела.
Люди всегда, в любой религии, мирились с гибелью тела. Но никак не могли
примириться, что с каждым человеком умирает мир мыслей, памяти, чувств.
Поэтомуоднилюдипридумали бессмертную душу.Другиепридумали
перевоплощение, возрождение этой же самой сущности, сотканной из мыслей и
памяти, в ином существе. Так вот, я-то со временем помру. А в том молодом
человеке, который сейчас медленно входит в жизнь, мои мысли уже оживают. А
пройдет еще тридцать лет, и он, Иван, создаст таким же образом своего
сына, своего духовного наследника и передаст ему не только свои, но и мои
мысли. Накопленные почти за столетие. Ты представляешь, что через двести,
триста лет на Земле будет несколько сот тысяч, не знаю сколько, гениев,
вобравших в себя опыт и мысли многих поколений, людей с пятью, шестью,
десятью душами...
- Души будут одинаковые, - произнесла Ниночка. - Это страшно.
- А мне - нет, - сказал Ржевский буднично. И выбросил сигарету. Она
красной звездочкой долетела до лужи у тротуара, пшикнула и исчезла.
- И чувства? - спросила Ниночка. - Чувства многих поколений?
Ржевский не ответил. Он увидел свободное такси и поднял руку.
- Нина, заглянем на пять минут в институт? Посмотрим, как идут там
дела, а? И потом я отвезу тебя к подруге Симочке.
- Конечно, - согласилась Нина и вся сжалась, будто ей неожиданно и
раньше времени предложили пойти к зубному врачу.
Ржевский сел в машине подальше от нее, и она вдруг поняла, почему -
он стеснялся шофера. Он не хотел, чтобы тот подумал: такой пожилой
человек, а держит в любовницах этакое юное создание.
Они ехали минут пять молча. Потом Ржевский сказал:
- Я благодарен тебе, что пришла. Мне надо было перед кем-то излиться.
Перед кем-то, кто ближе мне, чем просто коллеги.
- Ну что ж, - откликнулась Ниночка и стала думать, почему он выделяет
ее из других. Из-за бывшей дружбы с ее родителями? Или из-за нее самой?
Со стороны фасада в институте горели лишь два окна - в дежурке. Окна
лаборатории выходили в сад. Сторож долго не хотел открывать дверь, но
открыв, не удивился - только начал ворчать, что теперь все с ума
посходили, превратили день в ночь, и никому от этого не лучше.
Они прошли слабо освещенными коридором до лаборатории. Во внешнем
зале сидел лаборант Юра и крутил ручки приемника.
- Потише, - сказал ему Ржевский.
- Там не слышно, - ответил Юрочка, но сделал музыку почти совсем
тихой. Он глядел на Ниночку. Почему она пришла ночью?
Ржевский подтолкнул Ниночку в переходник. Там заставил вымыть руки
гадко пахнущей жидкостью, помог надеть халат, протянул маску. Делал все
это быстро, нервно, спешил.
Потом позвонил в дверь внутренней лаборатории. Откинулся глазок.
Дверь открылась.
Внутри все изменилось.Пропали саркофаги. Ниночка не заметила
почему-то, как их демонтировали и выносили. Зато туда внесли кровать.
Почти обыкновенную кровать.Больничную. У нее стояла капельница и
небольшой пульт. Человек на кровати спал. Его лицо Ниночку разочаровало.
Оно было гладким, бледным. Пшеничные волосы росли короткой щетиной. Руки
безвольно лежали вдоль тела на простыне. Человек, дежуривший у пульта,
встал и что-то начал шептать Ржевскому. Ржевский слушал его внимательно,
но глядел на Ивана. Медсестра, сидевшая по ту сторону кровати, на черном
диване, который остался еще с тех времен, когда никакого Ивана здесь не
было, щурилась спросонья.
Ниночка искала в лице молодого человека сходство со Ржевским.
Конечно, это сходство было. Такой же нос, форма подбородка... Интересно, а
какие у него глаза?
Молодой человек словно услышал ее вопрос. Руки его шевельнулись. Он
медленно открыл глаза. Глаза Ржевского. Он посмотрел на Нину, но как-то
лениво, вяло, словно и не хотел смотреть. Он ее не узнал.
18
Одним из первых, если не первым, собственным, настоящим воспоминанием
Ивана было такое:
Он просыпается ночью. После очень долгого сна, и сон еще не ушел, он
лишь на мгновение отпустил его... И видит, что над его кроватью в полутьме
стоит тонкая глазастая девушка с пышными темными волосами и испуганно
смотрит на него, будто он привиделся ей в кошмаре. Лицо девушки ему
знакомо, но очень трудно сосредоточиться и вспомнить, откуда он ее знает,
потом девушка отступает куда-то и в этот момент он понимает, что приходила
Нина, Ниночка, Эльзина дочь, хоть он совершенно не представляет, что
значит этот набор букв - Эль-за...
Потом Иван очнулся снова, было утро, и в щель задернутой шторы
пробивалось солнце, совсем такое же, как когда они с Лизой и Катей жили
под Каунасом, в деревне, и он не спешил просыпаться, он ждал, пока Лиза
первой вскочит с кровати, побежит, стуча босыми пятками по блестящим
доскам пола, к окну и одним резким движением раздвинет шторы, словно
разорвет их, и горячий куб солнечного света, заполненный, как аквариум
рыбками, ажурной тенью листвы, ввалится в комнату...
В лаборатории была Ниночка. Она сидела в уголке и переписывала
какую-то бумагу, склонив голову, иногда высовывая острый розовый язычок.
Странно, что он никогда раньше не замечал Нину. Она уже полгода в
институте и с ним почти не встречается, а впрочем, зачем? И если он
перевел ее в лабораторию, то только по просьбе Эльзы, которой было
неприятно его просить, но просить приходилось потому, что матерям положено
заботиться о своих детях и страдать ради них. Но почему Ниночка здесь?
Вслед за тем пришло понимание, что он болен. Он не знал, когда и чем
заболел, но заболел серьезно, иначе бы его не поместили в эту палату. Тут
же возникло новое воспоминание - воспоминания проявлялись, как изображение
на фотобумаге в бачке: в красном неверном свете неизвестно было, какой
образ следующим возникнет на белом листе.
Воспоминание было неприятным и тревожащим -с ним надо было
разобраться, понять, а понять его было нельзя, ибо оно заключалось в том,<
Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Все представленные материалы выложены лишь для ознакомления. Для использования их в коммерческих целях свяжитесь с правообладателями.
Яндекс.Метрика