Кир Булычёв: Электронная Библиотека

Произведения Кира Булычёва

Публикации о Кире Булычёве

Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16

Журавль в руках

чка мыслей упрямо тянула меня в Москву...
- А зачем сюда шел? - спросила Маша.
- Он не дошел, повернул. Как увидел тебя одну, не захотел тревожить. Я
его на обратном пути встретил.
- Я не знала. Он видел меня?
- Поглядел на тебя и ушел.
Опять молчание. На этот раз зашептала Маша:
- Не курили бы вы. Вредно вам. Утром опять кашлять будете.
- Сейчас докурю, брошу.
Он загасил папиросу.
- Знаешь что, Маша, решил я. Если завтра он снова разговор поднимет,
все расскажу.
- Ой, что вы?
- Не бойся. Я давно хочу рассказать. Образованному человеку. А Николай
- москвич, в институте работает...
Я неосторожно повернулся, лавка скрипнула.
- Молчите, - прошептала женщина.
Я старался дышать ровно и глубоко. Язнал,чтоонисейчас
прислушиваются к моему дыханию.
- Как спалось? - спросил Сергей Иванович, увидев, что я открыл глаза.
Он был уже выбрит, одет в старую застиранную гимнастерку.
- Доброе утро. Спасибо.
Утро было не раннее. Сквозь открытое окошко тек душистый прогретый
воздух. Сапоги лесника были мокрыми - ходил куда-то по траве. Топилась
печь, в ней что-то булькало, кипело.
Я спустил ноги с лавки.
- Жалко уезжать, - сказал я.
- Это почему же? - спросил лесник спокойно.
- Хорошо тут у вас, так и остался бы.
- Нельзя, - возразил лесник и улыбнулся одними губами. - Ты у меня Машу
сманишь.
- Она же вас, Сергей Иванович, любит.
- Да?.. Ты как, ночью не просыпался?
- Просыпался. Слышал ваш разговор.
- Нехорошо. Мог бы и показать.
Я не ответил.
- Так я и думал. Может, и лучше: не надо повторять. Путей к
отступлению, как говорится, нету.
И он вдруг подмигнул мне, словно мы с ним задумали какую-то каверзу.
- Одевайся скорей, мойся, - сказал он. - Маша вот-вот вернется. На
огороде она, огурчики собирает тебе в дорогу. Ей-то лучше, чтобы ты уехал
поскорее. И - забыть обо всем.
- Огурчики обыкновенные? - спросил я.
- Самые обыкновенные. Если хочешь, в озере искупнись. Вода парная.
Я мылся в сенях, когда вошла Маша, неся в переднике огурцы.
- Утро доброе, - поздоровалась она. - Коровы у нас нет. Сергей Иванович
молоко из Лесновки возит. Как довезет на мотоцикле, так и сметана.
- Вы, наверное, росой умываетесь, - сказал я.
Маша потупилась, словно я позволил себе вольность. Но Сергей Иванович
сказал:
- Воздух здесь хороший, здоровый. И питание натуральное. Вы бы
поглядели, какой она к нам явилась - кожа да кости.
Мы оба любовались ею.
- Лучше за стол садитесь, чем глазеть, - предложила Маша. Наше внимание
было ей неприятно. - А вы, Николай, причешитесь. Причесаться-то забыли.
Когда я вновь вернулся в комнату, Маша спросила Сергея Ивановича:
- Пойдете?
- Позавтракаем и пойдем.
- Я вам с собой соберу.
- Добро. Ты не волнуйся, мы быстро обернемся.
За завтраком лесник стал серьезнее, надолго задумался. Маша тоже
молчала. Потом лесник вздохнул, поглядел на меня, держа в руке чашку,
сказал:
- Все думаю, с чего начать.
- Не все ли равно, с чего?
- Ты, Николай, подумай. Может, откажешься? А то пожалеешь.
- Вы меня как будто на медведя зовете.
- Говорю: хуже будет. Такое увидишь, чего никто на свете не видал.
- Я готов.
- Ох и молодой ты еще! Ну ладно, кончай, по дороге доскажу. - Он снял с
крюка ружье, заложил за голенище сапога широкий нож. Маша хлопотала,
собирая нас в дорогу. Мне собирать было нечего.
- Я Николаю резиновые сапоги дам, - предложила Маша.
- Не мельтеши, - сказал Сергей Иванович добродушно. - Там сейчас сухо.
Ботинки у тебя крепкие?
- Нормальные ботинки. Вчера не промок.
Маша передала леснику небольшой рюкзак.
- А это анальгин. У Агаш опять зубы болят. Забыли небось?
- Забыл, - признался лесник, укладывая в карман хрустящую целлофановую
полоску с таблетками.
- Может, Николаю остаться все-таки?
Я вдруг понял, что говорила она обо мне не как о чужом.
- Далеко не поведу. До деревни и обратно.
- Я вам там пряников положила. Городских.
- Ну, счастливо оставаться.
- Что-то у меня сегодня сердце не на месте.
- Без слез, - сказал лесник, присаживаясь перед дорогой. - Только без
слез. Ужасно твоих слез не выношу. Откуда они только в тебе берутся?
Маша постаралась улыбнуться, рот скривился по-детски, и она слизнула
скатившуюся по щеке слезу.
- Ну вот. - Лесник встал. - Всегда так. Пошли, Коля.
Маша вышла за нами к воротам. И, когда я встретился с ней взглядом, мне
тоже досталась частица сердечного расставания.
У первых деревьев лесник остановился и поднялруку.Машане
шелохнулась. Мы углубились в лес, и дом пропал из виду.
Несколько минут мы прошли в молчании, потом я спросил:
- Далеко идти?
- Километра два... Жалею я ее. Люблю и жалею. Ей в город надо, учиться.
- А сколько Маше лет?
- День в день не скажу. Но примерно получается, что двадцать три.
- Но вы еще не старый.
- Куда уж. Пятьдесят шестой в апреле пошел. Хочу в Ярославль ее
отправить. У меня там сестра двоюродная.
Мы свернули на малохоженую тропинку. Лесник шел впереди, раздвигая
ветки орешника. Солнце еще не высушило вчерашний дождь, и с листвы слетали
холодные капли.
Он сказал:
- Такое дело, что трудно начать. Если бы мы в городе заговорили, ты бы
не поверил.
Мы перешли светлую, жужжащую пчелами душистую лужайку. Дальше лес пошел
темный, еловый.
- Меня давно это мучает. Я, как увидел, что ты под дождем обратно
идешь, потому что Машу пожалел, я и решил, что расскажу.
- Давайте я рюкзак понесу. А то иду пустой, а у вас и ружье, и груз.
- Ничего. Своя ноша не тянет.
Лес поредел. Стали попадаться упавшие деревья. Мы вышли на прогалину.
Кто-то повалил на ней лес, но вывозить не стал.
- Не удивляет? - спросил лесник.
- Это ураган был? Но лес-то вокруг стоит!
- Ураганом так не повалит.
В центре лесосеки обнаружился небольшой бугор, заплетенныйполу
сгнившими корнями. Пробираться к нему пришлось, перепрыгивая с кочки на
кочку через черные непрозрачные лужи. Низина, на которой лес был повален,
заболотилась. Кочки поросли длинным теплым мхом, и нога проваливалась в
него по колено. Я старался ступать в след леснику, но раз промахнулся, и в
ботинок хлынула ледяная вода.
- Ну вот, - сказал лесник укоризненно. - Надо было нам с тобой Машу
послушаться, сапоги надеть.
Мы выбрались на бугор. Земля на нем была голой, покрытой сероватым
налетом - то ли пылью, то ли лишайником, скрывающим крупные сучья и корни.
Лесник разбросал груду валежника, и за ней под навесом переплетенных
ветвей обнаружился черный лаз.
- Это я шалаш такой поставил, - пояснил Сергей Иванович. - Лапник
натаскал. Высохло - не отличишь. Теперь отдыхай.
- Я не устал.
- А я не говорю, что устал. Потом устанем.
Он зарядил ружье, подобрал лямки рюкзака, чтобы не мешал.
- Там зверь есть, - сказал он. - Некул. Слыхал о таком?
Лесник нырнул в черный лаз, зашуршал ветками, сверху посыпались рыжие
иглы.
- Ты здесь, Николай? - услышал я его голос. - Иди за мной. Темноты не
бойся. А как схватит тебя, тоже не робей. Зажмурься. Слышишь?
Я пригнулся и пошел за ним, выставив вперед руку, чтобы ветки не попали
в глаза. Впереди была кромешная тьма.
- Сергей Иванович! - окликнул я.
Его не было.
Тьма впереди была безмолвной и бездонной. Она не принадлежала к этому
лесу, она была первобытна, бесконечна, и я не смог бы сравнить ее,
например, с входом в глубокую шахту, хотя бы потому, что шахта или трещина
в горе обещают конечность падения - брось камень и когда-нибудь услышишь
стук или плеск воды. А здесь я, даже ничего не видя, знал, что темнота
беспредельна.
И я не мог решиться сделать шаг. Я понимал, что лесник уже _там_. Что
он ждет меня. Может быть, посмеивается над моим страхом. Где был лесник?..
Я в тот момент об этом не думал, но в то же время понимал, что это не
просто пещера, что лесник не прятался в темноте, а был там, за черной
завесой... Бред какой-то! Вот сейчас, вот-вот он вернется, спросит с
насмешкой: "Ну чего же ты, Николай?" И я сделал шаг вперед.
И в то же мгновение земля исчезла из-под ног, я оторвался от нее и
перестал существовать, потому что темнота не только сомкнулась вокруг
меня, но и превратила меня в часть себя, растворила и понесла со
стремительностью, которую можно ощутить, но невозможно объяснить или
просчитать. В таких случаях старые добротные романисты писали нечто вроде:
"Мое перо отказывается запечатлеть..."
Все это продолжалось мгновение, хотя отлично могло продолжаться год, а
если бы кто-нибудь сказал мне, что меня несло сквозь темноту три с чем-то
часа, я тоже поверил бы.
Но очнулся я в том же шалаше - с той лишь разницей, что впереди был
свет и на его фоне я увидел силуэт Сергея Ивановича - он пригнулся,
стараясь разглядеть меня.
- Прибыл? - спросил он. - А я уж собирался идти за тобой.
Он протянул мне руку. Я выбрался наружу. Густой кустарник подходил
почти к самому шалашу. Сергей Иванович отошел на несколько шагов, поставил
ружье между ног, достал папиросы, протянул мне, закурил, сплющив мундштук
крест-накрест.
- Обернись, - сказал он.
Я не сразу понял, в чем дело. Мы подходили к шалашу по заболоченной
лесосеке. А здесь за шалашом начинались густые, колючие, скрюченные, почти
без листьев кусты. И
Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Все представленные материалы выложены лишь для ознакомления. Для использования их в коммерческих целях свяжитесь с правообладателями.
Яндекс.Метрика