Произведения Кира Булычёва
Публикации о Кире Булычёве
ГЕРКУЛЕС И ГИДРА
ытыйфургон. День был жаркий, парило, море казалось свинцовым, а небо словно
выцвело. Работать не хотелось, в раскопе было душно и пыльно. Поэтому,
когда приехала машина, мы все полезли наружу.
Из кабины вылез очень высокий изможденный человек в темном костюме и
при галстуке - самое нелепое сочетание, какое только можно придумать. Этот
человек постоял под раскаленным солнцем, всматриваясь в пыль. И тут из
раскопа вылетел наш круглый, маленький, крепкий Манин в майке и шортах,
понесся по солнцу к машине с диким воплем:
- Игоречек! Игореночек, Игорюшка, ты мой спаситель, я тебя люблю!
Изможденный человек сделал два больших шага вперед и принял нашего
профессора в объятия. Голова Манина утыкалась в живот Игоречку, и тело
сотрясалось словно от рыданий. Потом из раскопа вышел сутулый Борис,
поправил указательным пальцем очки на переносице и спросил:
- А как же ты нас нашел?
- Ах, не говори, сказал Игоречек печальным голосом.
Так в нашей экспедиции и появился Донин с его машиной. Машина
занимала весь фургон, ее разместили в пустом школьном гараже. Отец дяди
Христо, Константин, стал сторожем при гараже, а монтировали ее сам
Игоречек и его техник по прозвищу Кролик, тяжелоатлет с красными глазами и
всегдашним желанием улечься в теньке и заснуть минут на шестьсот.
С приезда машины жизнь моего Макара изменилась. На второй день он
заглянул в гараж, потому что у него нюх по части всякой техники, и там
остался. Я теперь даже не знаю, спит он когда-нибудь, ходит ли домой - он
превратился в придаток той машины. Но не в бесполезный придаток, а в
самого главного человека. Кролик теперь может спать спокойно - машина в
надежных руках. Сам Игоречек говорит, что ему сказочно повезло. Найти
пятнадцатилетнего технического гения в деревне Ключи - это и есть
сказочное везение.
Макар - человек немногословный, сам о себе ничего не рассказывает. Но
если бы у меня были комплексы, я бы убил его из ревности. После Манина
Макар стал самым популярным человеком в экспедиции. Тут у нас в прошлую
пятницу приезжала корреспондентка из Симферополя написать о перспективах
раскопок, что мы найдем в этом сезоне. Сама задача нелепая - если бы мы
знали, то не искали бы. Манин ее уверил, что надо писать не о раскопках, а
о Макаре. Только корреспондентка не оценила хитрости нашего профессора,
который боится корреспондентов, и всерьез написала целый очерк о Макаре,
начиная с его успехов в первом классе. Правда, она больше домыслила, так
как от Макара монологов не добьешься.
Поэтому в событиях прошлой пятницы Макар сыграл очень важную роль.
Тем более что Кролик, извините за выражение, запил и из фургона не
вылезал. И основная тяжесть подготовки нашей установки выпала на Игоречка
с Макаром.
Следовательно, мы имеем деревенского гения Макара, меня в роли
всеобщего друга и прислуги за всеми, Игоречка, Манина, двадцать студентов
и столько же рабочих из нашего поселка. И имеем Томата. Тут Томат и
выходит на сцену.
Томат появился в нашем доме в позапрошлом году.
Появился он в своих <Жигулях> второй модели, подтянутый и страшно
скучный. Он умудрился с первых же слов внушить полное доверие моей матери,
трепетание чувств в Люси и неприязнь во мне.
Все в нем нормально. Бывает же такой нормальный человек. И зубы у
него целы, и глаза не косят, и печень не беспокоит. Он сразу сообщил моей
матери, что родом из Подмосковья, по профессии экономист с заграничными
перспективами, машину купил на собственные сэкономленные деньги и намерен
отдыхать в нашем поселке, так как слышал от надежных людей о нашем
целебном воздухе и море, а также узнав о нашей здесь дешевизне на фрукты и
овощи. К нам его направили из крайнего дома, так как у нас пустует
комната, а мы нуждаемся в деньгах. Он же нуждается в приведении своего
тела в бодрое и загорелое состояние (без излишеств, ни боже мой!),
отличается добрым нравом, тихим характером, не употребляет спиртных
напитков, притом холост и ищет жену из хорошей семьи и с положительными
душевными данными. Моя мать была сражена этими сведениями, будто ей
предложили сдать комнату ангелу небесному.
Самое обидное, что при всей моей ненависти к этому человеку, я ничего
не могу сказать о нем плохого. Томат гладок, ему лет тридцать, он спокоен,
в самом деле не пьет и не курит и не терпит, когда в его присутствии это
делают другие, он обожает эстрадную музыку, но не современную, а с
опозданием лет на десять - тридцать, ночью не храпит, ловит рыбу на удочку
и отдыхает изо всей силы. Отбыв у нас месяц, он уехал обратно на своем
сверкающем <жигуленке> стремязапаснымиколесами,прислалнам
поздравления к седьмому ноября и Новому году, а потом заявился вновь, на
следующее лето. И в третий раз - на той неделе.
Больше всего на свете я боюсь, что он в конце концов женится на Люси
и будет жить в нашем доме или увезет Люси в свое Подмосковье. Люси не
красавица, но привлекательней ее я девушки не знаю. Даже студенты из
экспедиции со мной совершенно согласны, а они в Москве видели всяких
девушек.
Люси неглупый человек, все понимает и сомневается, но общественное
мнение поселка ее уже выдало замуж за Томата, и она тоже с этим смирилась.
Жалко мне ее смертельно, но поймите - в нашем поселке с женихами просто
катастрофа, не ехать же ей в Симферополь в поисках семейного счастья, если
она любит Ключи и хочет здесь жить, а в то же время ей уже двадцать два
года, критический возраст, почти старая дева.
Томатом я его зову по простой причине. У него фамилия - Пасленов, а
помидоры относятся к этому семейству. И щечки у него красные, вот-вот
лопнут. Видите, как я его не выношу. И, наверное, прав Макар, который
утверждает, что я не люблю его не за объективные отрицательные качества, а
потому что на каждую мою отрицательную черту у Томата есть положительная.
Все мои минусы в сумме не дают плюса, а все его плюсы превращаются в такой
огромный плюс, что он для меня как флюс (каламбур - игра слов).
Но есть у Томата одно отрицательное качество, я его именую вещизмом.
Он обожает вещи. Разные. Особенно свои. Он обожает свою машину, она у него
лучшая в мире, он обожает денежки, он обожает наш поселок, потому что он в
нем отдыхает, и очень дешево, он, боюсь, обожает и мою сестру. Только
решить вопрос о женитьбе он не может так вот сразу, за три года. Я думаю,
он еще лет пять у нас постолуется, а потом или женится, или найдет себе
другое тихое недорогое место.
У него, как у человека бережливого, скажем, даже жадного, есть
удивительное умение хвалить свои вещи. Вот он привез с собой пластинку
ансамбля <Абба>. Большой диск. Дефицитный. Говорит, что купил его в Орле и
переплатил три рубля. Все может быть. Он привез эту пластинку в подарок
Люси, но как и все свои подарки (а их накопилось уже штук пять) бережет ее
так, будто от ее порчи у него случится инфаркт. В прошлом году привез
банку французского крема, самого лучшего, по его словам. А сейчас приехал
и спрашивает: <Как мой крем, пользуешься?> Люси покраснела и ответила, что
крем весь кончился. Вы бы видели его физиономию. Он, наверно, думал, что
Люсенька будет всю зиму этот крем нюхать и только. Люси так смутилась, что
принесла ему пустую баночку. Он долго вертел се в руках, будто удивлялся,
какая Люси транжирка, она чувствовала себя преступницей, но молчала. А он
ничего больше не сказал, только взял пустую баночку с собой на море, там
ее тщательно вымыл и чистенькую поставил на полку в своей комнате.
Раз вы теперь понимаете, какой человек Томат, то тогда понятней будет
мое смертельное легкомыслие.
В общем, в четверг вечером, как раз перед тем, как проводить
испытание установки Игоря, был день рождения у Шурочки Андреевой. Она
аспирантка у Бориса, милое создание, только мне совсем не нравится, потому
что шумна и жутко разговорчива. Мы в экспедиции решили, что устроим
большой праздник, Манин не возражал, а я думал, что бы такое сделать для
ребят, и потом притащил им целое ведро черешни, а когда уходил из дома,
увидел, что пластинка лежит прямо на столе, наверное, Томат любовался ею
перед уходом с Люси в кино. И я решил ее прихватить. Все равно будут
танцы, а пластинок всего пять штук, и все надоели.
Вечер прошел неплохо. Тем более что была очень хорошая погода, а
назавтра предстояло испытание машины Игоречка, и Макар с утра не вылезал
из гаража, его даже на праздник еле приволокли. Так что настроение у нас
было приподнятое, как перед запуском в космос. Это не значит, что все мы в
тот момент представляли, как работает машина - Манин и Игоречек люди, как
ни странно, суеверные, и оба, как оказалось, боялись, что опыт провалится,
хотя в Москве его уже ставили много раз.
Шурочка танцевала со мной и уговаривала меня поступать в Москву на
истфак. Она, как всегда, говорила безумолку, черные завитые химией волосы
падали ей на лицо, и она все время надувала щеки, чтобы отдуть локоны в
сторону. Вообще-то, она была очень милой. Это вопрос не личной моей
привязанности. Хоть я и акселерат, мне еще только пятнадцать лет, и
женский вопрос меня практически не волнует.
Потом Манин, Игоречек и, конечно же, Макар скрылись в гараже и т