Кир Булычёв: Электронная Библиотека

Произведения Кира Булычёва

Публикации о Кире Булычёве

Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33

ГОРОД НАВЕРХУ

тупающий день может оказаться
последним,и страхом перед бесконечностью этого дня, которую надо
пережить. Она отсчитывала, задерживала минуты и как-то даже разбила
водяные часы, смутно подозревая их в злонамеренности. Но день все равно
кончился, и, укладываясь спать и дрожа перед жестокостью ночи, Гера каждый
раз испытывала благодарность к собственному телу, одолевшему еще один
день.
Она иногда пыталась призвать себе на помощь образ рассудительного и
язвительного Леменя, которого она не заметила бы, если бы он был знатным,
и не полюбила бы, если бы ему не грозила смерть. Но появление трубаря,
который принес железный знак, поставило точку на существовании инженера
Леменя. Лемень растворился в прошлом, и, хотя Гера могла заставить себя
вспомнить черты его лица или манеру говорить, - вызвать в памяти Леменя
целиком она была уже не в состоянии, потерялись какие-то ниточки-пружинки,
объединяющие голос, улыбку, манеру хмуриться, походку человека, которого
она любила и из-за которого сказала отцу, что уйдет в Бездну с ним вместе,
и отцу пришлось запереть Геру в подвале и поставить у подвала стражу.
Тогда у нее и обострилась болезнь.
Гера поднялась. Ей было холодно, и голова закружилась так, что она
еле успела сделать шаг к ледяной стене и опереться о нее. Она вынула из
стенного шкафа - каменной ниши, обшитой ошметками пластика, - длинное
платье. Она выбрала светлое, чтобы не так бросалась в глаза ее бледность.
Теперь надо было набраться сил, чтобы причесаться, вымыть лицо. Все это
требовало усилий, но и придавало жизни какую-то значимость.
В умывальне было тепло, и руке было приятно дотрагиваться до горячих
труб. Раньше у Геры была служанка, старая уже женщина, которая когда-то
ходила и за ее матерью. Но служанка умерла как раз в те дни, когда
разыгралась история с Леменем. А новой отец брать не стал, все равно дочь
скоро умрет и не может быть выдана замуж. Гера, привыкшая соглашаться с
неумолимой логикой отца, поняла его и не обижалась, хотя порой ей бывало и
трудно и хотелось, чтобы рядом кто-то был... Кто-то живой. Оставался брат,
непутевый, не верящий никому и не вызывающий доверия. Брат любил ее. Но
мог забыть о Гере и не появляться месяц, особенно теперь, когда обстановка
была, по его словам, напряженной и офицеры тайной стражи часто оставались
в казармах. Но в конце концов он приходил, и тогда Гера старалась делать
вид, что ей лучше, и говорила с ним о пустяках - брат боялся говорить о
чем-либо еще.
Послышался стук. Кто-то стучал в дверь, выходящую в переулок. Этой
дверью пользовался только брат, но у брата был свой ключ. Может, он
потерял ключ? Гера хотела открыть дверь, но вдруг испугалась. Это могли
быть бандиты. Хоть отец и говорил, что им не проникнуть на верхние уровни,
страх не проходил.
Гера стояла в нерешительности. Она могла подойти к переговорной трубе
и вызвать отца или брата. Но какой глупой будет выглядеть она, если
окажется, что это всего-навсего Спел.
И потому Гера выбрала третий путь. Она села в кресло и решила
подождать, что будет дальше. Решение ничего не делать успокоило. Это было
все-таки решение.
Стук прекратился. Гера ждала. Она вдруг поняла, что хочет, чтобы
кто-нибудь пришел к ней. Хоть кто-нибудь, хоть бандит. Она уже три дня не
видела ни одного человека. И испугавшись, что тот, за дверью, уйдет, она
вскочила с кресла и побежала к двери. Но не успела добежать.
Как только она переступила порог маленькой гостиной, портьеры,
ведущие в переднюю, раскрылись, и с другой стороны в гостиную вошел
человек.
Человек был ей знаком.
- Здравствуйте, милостивая госпожа, - произнес человек. - Да хранит
вас бог Ред.
- Как вы сюда попали?
- Через дверь, - сказал человек, и тогда она поняла, что это -
трубарь Крони.
- Ты - трубарь? - спросила она, потому что перемена, происшедшая с
ним, была настолько разительна, что разрушала установленный порядок вещей,
при котором трубарь всегда остается трубарем.
И дело не только в том, что Крони был пострижен, изысканно и богато
одет и лицо его, в морщинах и складках которого, как ни отмывай, должны
оставаться впитавшияся в кожу грязь и сажа, стало гладким и чистым. Крони
был другим человеком, потому что вел себя как другой человек.
- Я трубарь, - ответил Крони. - Ты позволишь мне сесть?
- Садись, - разрешила Гера. - Но ты ведь мертв.
- Почему? - удивился Крони, усаживаясь в кресло, правда не раньше,
чем в кресло опустилась Гера. - Я жив.
- Но Спел сказал...
- Спел не верил, что я дойду. А я дошел в вернулся.
- Зачем?
- Чтобы помочь другим и тебе. Мне жалко тебя.
Гера подняла брови. Это было оскорбление. Грязный не может жалеть
госпожу, ибо лишен этого чувства.
- Как ты смеешь, - проговорила она размеренно, наслаждаясь давно
забытым ощущением власти над людьми.-Как ты смеешь испытывать
благородное чувство...
- Сейчас вы скажете, Гера, - перебил ее Крони, выставив перед собой
ладонь и словно закрываясь от ее слов, - что я - вонючий трубарь. Что вы
позовете стражу и пожалуетесь отцу. Не надо. Вы же видите, что я вернулся
оттуда, и там, - Крони показал вверх, - никто ни разу не назвал меня
вонючим трубарем. И поверьте мне, госпожа, что люди наверху богаче,
сильнее и вашего отца, и Мокрицы, и всех директоров, вместе взятых.
- Ты в самом деле был там?
- А откуда у меня все это?
- Ты кого-то ограбил, ты украл все это. Я знаю, ты украл.
Правда была невероятна, и Гера защищалась от нее.
- Послушайте, Гера, вы же образованная девушка...
- Не тебе судить о моем уме!
Гера испугалась трубаря. Она сама придумала, что он ограбил кого-то,
что он убийца - ведь все трубари лживые, - и теперь Крони на глазах
превращался в бандита, черты его складывались в злую гримасу, и он грозил
ей...
Не выдержав встречи с невероятным, Гера провалилась в тошнотворное
озеро обморока, который не дарит благодатного небытия, а держит между
действительностью и беспамятством.
Крони смотрел на нее в растерянности. Он видел, что с девушкой что-то
неладно. Такой встречи он не ожидал. Он не подумал, что за тонкой маской
знатной госпожи скрывается боль, растерянность и страх смерти, и ложно
истолковал ее слова и действия.
Девушка еще смотрела на него, но глаза ее уже не видели трубаря, а
замыкались на внутреннем мире кошмаров и неминуемой боли. Кисти ее рук
казались голубыми.
С того момента, как Крони, потеряв терпение, открыл дверь отмычкой и
встретил Геру, он был поражен ее видом. И виной тому была не столько
болезнь, которая успела многое сделать за прошедшие дни, а то, что образ
Геры оторвался от самой девушки и воспоминание смешалось с улыбкой Наташи,
родился новый, скорее идеальный образ, которому Гера не соответствовала.
Она оказалась и меньше ростом и худее и бледнее, чем должна была быть.
Одежды ее,показавшиеся трубарю столь роскошными,были ветхи,и
застиранные пятна на них были видны даже при том скудном освещении,
которое казалось ослепительным неделю назад. И лицо Геры было не голубым,
а землистым и не очень чистым - это лицо подземного жителя. Реальный облик
Геры, хоть оказался неожиданным и горьким, не привел к разочарованию, лишь
вызвал жалость и желание прижать ее к груди и успокоить. Он не удержался и
сказал об этой жалости вслух, а реакция на его слова была холодной и
презрительной.Крони ожидал какой угодно встречи,но не этой. И
растерянность, желание спрятаться в раковину показались ему врожденной
спесью, к которой не подберешь ключа.
И вдруг Крони понял, что Гере плохо, что она теряет сознание, и,
когда голова ее упала, запрокинувшись на спинку кресла, и на углах губ
показалась розовая пена, он бросился к Гере, опустился перед ней на
колени, и рука его замерла в воздухе, потому что надо было что-то срочно
предпринять, а Крони забыл о том, что он не один. И неизвестно, сколько бы
он стоял на коленях, ощущая, как замерло вокруг время.
- Крони, - защекотало в ухе, и трубарю понадобилась секунда или две,
прежде чем он понял, чей это голос. - Мы здесь, - напомнил Круминьш. - Не
бойся, мы все слышим и видим! Я передаю микрофон Аните.
- Крони, милый, - сказала Анита, вздохнула в микрофон, и Крони
представил ее широкое доброе лицо, на котором кружками обведены карие
глаза. - Не волнуйся. Как только мы поднимем ее наверх, мы ее вылечим. Я
ручаюсь.
- Спасибо, - отозвался Крони. И он был благодарен Аните не столько за
слова, сколько за то, как они были сказаны.
- А пока, - продолжала Анита, - сделай следующее. Гюнтер говорит, что
прямо под правой рукой в твоем поясе есть карман. Вынь три красные пилюли
и раствори их в воде.
Для того, чтобы Гера выпила лекарство, ему пришлось приподнять ее
голову. Волосы на затылке были мягкими и теплыми, и голова послушно
поднялась.
Гера стискивала зубы, и Крони уговаривал ее шепотом:
- Пей, пожалуйста, пей. Это не горько. Это тебе поможет.
Губы шевельнулись. Гера глотнула и поперхнулась.
- Ну что ты. Не спеши. Это вкусно.
Гера балансировала нанеустойчивой планочке,протянутой между
забытьем и реальностью. Голос Крони, рука, поддерживающая ее затылок и
вкус напитка сливались в умиротворяющую картину, сродни добро
Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Все представленные материалы выложены лишь для ознакомления. Для использования их в коммерческих целях свяжитесь с правообладателями.
Яндекс.Метрика