Произведения Кира Булычёва
Публикации о Кире Булычёве
Инопланетяне
/>- Я же говорила! Я же говорила - вся морда белая!Она стала совать фотографию сестре, та смотрела, а Доник поглядел на
собаку - ему вдруг стало грустно - такая была радость, вернулась собака, а
они собственными руками от этой радости отказываются.
Начинают сомневаться... а ведь пришла собака, и хорошо!
И тут Доник понял, что у собаки вся морда белая. Странно - сам же
только что смотрел и показалось, что морда только наполовину белая.
- Ну теперь ты не сомневаешься, что она чужая?
- Сомневаюсь, сомневаюсь, - злилась вторая сестра, - мало ли что на
фотографии нарисовано! Может, там вовсе не наша Неллечка.
- Нет, - радостно объявила ее сестра, увидев, наконец, собаку, - я же
говорила, что у нее вся морда белая.
- Нет, - обиделась первая сестра, - это я говорила, что она белая, а ты
говорила, что у нее морда уполовиненная.
Они уже обе смотрели на собаку, и спор сам по себе утихал, потому что у
собаки вся морда была белой, что и требовалось доказать.
- И чего ты все споришь и споришь, - сказала наконец сестра с
фотографией в руке. - Все тебе нехорошо.
Собака поднялась и побежала к дому, виляя пушистым хвостиком.
Доник пошел дальше и стал думать, видел ли кто-нибудь кроме него гибель
инопланетного корабля? Вернее всего, никто не видел. Доник давно уже
заметил, что в иностранных фантастических рассказах и романах пришельцы
обычно завоеватели или опасные существа, а в наших рассказах - они братья
по разуму. Доник знал, что это объясняется тем, что мы живем в
гуманистическом обществе, а Америка - это жестокая страна. Раньше, пока он
был ребенком, он не задумывался, кто прав, а кто виноват, а теперь решил,
что раньше у нас был Сталин и репрессии и люди были бесправны и не верили
в Бога. И им очень хотелось на что-то надеяться. Вот они и надеялись на
братьев по разуму. А цензура и начальники такие книжки не запрещали,
потому что им казалось, что по космосу летают не просто братья по разуму,
а их собственные братья. А у американцев и англичан были различные взгляды
и надежды, а их президенты и королевы не очень вмешивались в их жизнь. Так
что необязательно было надеяться на пришельцев.
Барбос сидел на тротуаре - вышел встречать Доника, что ему не
дозволялось. Но Доник не стал на него сердиться, потому что он понимал
состояние Барбоса - Барбос, как и Доник, знал, что среди нас - пришельцы.
А об этой опасности забывать нельзя.
- Пошли домой, - сказал Доник. - Перекусим.
Когда Доник делал уроки, вернулась Катька. Мрачная как туча.
Сказала, чтобы брат тут же очистил половину их общего письменного стола
- ей надо срочно написать письмо одному человеку.
Один человек служил в армии, и заставить Катьку написать ему письмо в
нормальных условиях было невозможно.
Полгода не писала. А тут как увидела, что Доник работает, все в ее душе
загорелось... Вынь да положь!
Доник не стал спорить.
Катька взяла одну из тетрадей Доника и не спрашиваясь вырвала оттуда
двойной лист, из середины. Доник стиснул зубы и промолчал. Потому что если
станешь спорить, то она назло тебе разбросает книги, сломает стол,
разорвет учебники - она взрывоопасная.
Не встретив сопротивления, Катька поняла, что ей ничего не остается,
как привести свою угрозу в исполнение и написать письмо. Она покопалась в
сумке, вытащила ручку и поставила в верхнем правом углу страницы месяц и
число. Потом уставилась на Доника злобным взглядом и спросила:
- Ты чем пишешь?
- Ручкой, - сказал Доник и вспомнил, что ручка у него чужая.
Наверняка Катька уже забыла, что сама оставила ручку брату. Сейчас
начнется пустой скандал.
- Откуда у тебя эта ручка? - спросила Катька.
- Ну возьми, возьми, - Доник протянул ей ручку. Можно ли готовиться к
олимпиаде в таких условиях?
Катька протянула наманикюренную лапку, взяла ручку.
- А мне чем писать? - сказал Доник. - Дай мне свою, зачем тебе две?
Катька было согласилась: у нее теперь в каждой руке было по ручке. И
Доник только тут заметил, что ручки были совершенно одинаковыми - обе
фирменные, черные, с какой-то рекламной надписью. Катька такую ручку на
той неделе выменяла у себя в группе на пару австрийских колготок, если не
врет.
Катька тоже заметила, что намерена отдать брату фирменную ручку. Она
замерла - и глаза ее с бешеной скоростью носились между ручками, стараясь
решить задачу: какая ее?
- Ты что, шутишь, да? - спросила Катька, наконец, поняв, что во всем
виноват Доник.
- Честное слово, - сказал Доник, который сам безмерно удивился. - Я
думал, у меня твоя. Что ты мне оставила.
- Да ты что! Я же ее на колготки выменяла.
- А эту?
- И эту.
- А не слишком много?
- Тебе рано знать! - сказала Катька, которая наконец-то решила для себя
трудную проблему. Обе ручки перекочевали к ней в сумку, за ними - лист,
вырванный из тетрадки. Никакого письма, значит, Борис не дождется, и обе
ручки тоже останутся у Катьки. И уже сейчас, если ее спросить, она
искренне скажет, что получила за колготки две ручки.
Две ручки - и дело с концом. И она уже сама в это верит.
Доник и тут спорить с Катькой не стал по причине полной безнадежности.
Он полез к себе в сумку, отыскал там тридцатикопеечную, старую, почти без
пасты, ручку, а чем она хуже?
Катька схватила сумку и пошла в другую комнату к телевизору - не хотела
оставлять ручку в распоряжении брата - наверное, уже планировала, как одну
из ручек снова променяет на колготки. Потом - ну совсем как ребенок -
прибежала снова, вытащила из-под кровати коробку с туфлями и открыла,
чтобы насладиться.
- Пошла бы куда-нибудь, - сказал Доник. - В кино, а?
- Мешаю?
- Еще как!
Тут Катька издала клич индейца на тропе войны. Доник даже подскочил от
неожиданности. Катька сидела на полу, и перед ней стояли две совершенно
одинаковые коробки. Обе открыты, в обеих - синие туфли.
Катька растерянно пощупала один туфель, потом вытащила туфель из другой
коробки, приложила к первому и стала очень похожа на обезьянку, которая
старается составить две палки, чтобы достать банан.
Доник хотел пройтись по поводу ее раннего маразма, но тут она обратила
к нему убийственный взгляд и спросила голосом директора школы:
- Это что за штучки?
- Ты что? - удивился Доник. - Какие штучки? Сама засунула, а на меня
говоришь.
- Ты зачем надо мной издеваешься? - Катька готова была заплакать. - Ты
зачем мне настроение портишь? Сначала с ручкой, а теперь с туфлями?
- Чесслово, я думал, что ты две пары купила, - честно сказал Доник.
- Но если тебе не нужно, ты отдай обратно.
- Кому отдай?
- У кого взяла.
- Но я же одну пару взяла!
- Одну пару себе оставь, - сказал Доник, - и будет хорошо.
Катька не поняла этой логики и гневно заявила:
- Сейчас же убери одни туфли. Я не хочу из-за тебя в криминал попадать.
Доник хотел было засмеяться, но в этот момент взгляд его упал на пол, и
он увидел, что там стоит только одна, и притом пустая, коробка из-под
туфель. Это было как в сказке.
- Какой криминал? Какие туфли? - спросил Доник, улыбаясь, хотя он
сильно испугался. Но когда люди сильно пугаются, они часто начинают
улыбаться. Человека засасывает в болото, он ручками машет и улыбается:
извините, нечаянно!
Тут Катька тоже поглядела себе под ноги и сразу успокоилась. Ей так
хотелось думать, что у нее двоилось в глазах, а теперь обошлось, что она
сразу поверила в то, что второй коробки и не было.
- Я тебе когда-нибудь голову оторву, - сказала она Донику.
- За что? - Доник подошел к тому месту, где только что стояла вторая
коробка. Ему показалось, что он увидел какое-то легкое движение - нечто
быстрое и маленькое скользнуло под диван.
- Не трогай! - Предупредила Катька. - Я тебе этого никогда не прощу.
Доник выпрямился.
- Покажи туфли, - сказал он.
Он в волшебство не верил, а верил своим глазам.
Катька туфель ему не дала, но показала издали.
- Обрати внимание, - сказал Доник, - обе правые.
- Что? - Катька перепугалась. - Что ты говоришь! Ты не представляешь,
сколько они стоят!
- Да не в стоимости дело!
Катька сблизила туфли и сказала с облегчением:
- Ты шутишь, да?
И Доник увидел, что туфли в ее руках - парные. Только что были правые,
а уже стали - один правый, другой - левый, как положено.
- Я ничего не понимаю, - сказал Доник.
- А я понимаю, - сказала Катька, - что тебе надо поменьше своими
физическими опытами заниматься. И тебе спокойнее, и людям.
- Нет, - сказал Доник, - дело не в этом. Но в чем - я еще не знаю.
- Не знаешь, думай! - предложила Катька. Она поставила коробку на
трюмо, чтобы не выпускать из поля зрения.
Значит, у Катьки возникло настроение провести ревизию ее ценностей.
Она открыла ящик под зеркалом, стала пересчитывать бутылочки и
флакончики, нюхать, бормотать что-то. Иногда до Доника доносились ее слова:
"Совсем духов не осталось"... "А где помада? Я вас спрашиваю - где
помада? Вот моя пома-адочка"...
Но больше Доник ее не слушал. Он быстро сделал завтрашний английский и
открыл "Динамику" Моранди, перевод с итальянского, ему Виктор Аркадьевич
на неделю дал. И сказал, что без этой книги на олимпиаде делать нечего. В
этом была хитрость - оба переводчика Моранди были в жюри олимпиады. Другой
бы не догадался, а хитроумный Виктор Аркадьевич всегда узнавал обстановку
вокруг олимпиады и говорил, что порой это важнее, чем сами соревнования.
Недаром из его школы человек восемнадцать были уже лауреатами.
Не глядя, Доник подвинул к себе листо