Произведения Кира Булычёва
Публикации о Кире Булычёве
Младенец Фрей
глазного нерва и вообще глаз никакого нарушения нормы нет.Все в порядке...
Эти слова "все в порядке" звучали в той комнате как тревожный вопль -
значит, дело не в глазах, не в переутомлении - на что так надеялся Л.
Значит, это - как он и вычитал в книгах - последний звонок приближающейся
смерти.
Л. прикрыл веки, давая понять, что понял М.И.
Последующий час М.И. провел с родными Л., он вынужден был признать, что
положение Л. совершенно безнадежно и, как бы не сопротивлялся его
организм, исход один и близок...
М.И. совсем не удивился, узнав от меня и стоявшего рядом Дмитрия
Ильича, что я, по его просьбе, остаюсь в Горках на ночь. Сам М.И. остаться
не мог и не хотел.
М.И. покинул Горки, когда уже было темно. Я вышел проводить его на
крыльцо. Стоял жгучий мороз. Снег отчаянно скрипел, будто взвизгивал под
каблуками людей. В спину нам бил теплый свет из окон.
М.И. пожал мне руку, словно Пущин остающемуся в ссылке Пушкину.
Вскоре после отъезда М.И. Анна Ильинична обнаружила меня в гостиной и
попросила следовать за ней.
- Сейчас приедут разные люди, - сказала она неодобрительно. - Лучше,
чтобы они вас здесь не видели. Как мухи на падаль... - и повторила, - как
мухи на падаль, - не ощущая двусмысленности этих слов.
А впрочем, подумал я, может быть, она уже похоронила брата? И я здесь
единственный, кто не верит в смерть Л.
Анна Ильинична оставила меня в небольшой комнатке второго этажа, окно
которой выходило на главный фасад. Она зажгла свет и попросила чувствовать
себя, как дома.
В комнате стоял диван, письменный стол и старый шкаф с полуоткрытой
дверцей. На письменном столе стояла электрическая лампа, переделанная из
керосиновой. Анна Ильинична прошла к окну, задернула занавески, потом
зажгла лампу на столе.
- Здесь вы будете ночевать, - сказала она. - Я принесу вам белье.
Туалет и умывальник в конце коридора. Простите меня. Мне некогда.
С этими словами, не ожидая моего ответа, она вышла из комнаты, и ее
сухие частые шаги застучали, удаляясь, по коридору.
Впервые за вечер я остался один. Звуки снизу сюда не достигали. Я
почувствовал тишину, которая царила в Горках.
Я подошел к окну и открыл форточку. По дороге к дому приближались огни
автомобилей. Наверное, ехали те, кого Анна Ильинична сравнила с мухами.
Я потушил свет, чтобы меня не было видно снаружи, и стал наблюдать за
тем, что происходит у входа в особняк. Лестница была ярко освещена
электрическими фонарями.
Мое любопытство объяснимо и понятно - ведь я был куда моложе, чем
сейчас, и судьбой мне было уготовано присутствовать при кардинальном
моменте истории - смерти великого человека.
Из первой машины выбрался Сталин - его мне приходилось видеть в годы
гражданской войны, когда я, недавний студент, вернувшийся с южного фронта
после ранения и продолживший обучение в университете, любил посещать
разного рода собрания и митинги, влекомый свойственным мне любопытством.
Тогда для меня он был представителем нового российского начальства,
выползшего из глухих углов империи, плохо говорящего по-русски. Были те
начальники грузинами, венграми, евреями, латышами, казаками - людьми
ущербными от долгого угнетения и готовыми наказывать всех, кто не был им
подобен. Тот Сталин, которого я увидел три года назад и в котором не
угадал вождя великой державы и даже сочувствовал его неумению слагать
русские фразы, был невелик, сдержан в жестах и этим запомнился - среди
крикунов и лицедеев он был бухгалтером.
На этот раз я узнал Сталина лишь по усам - он был в дохе и ушанке. А
следом, из второй машины, выкатился,поспешилкСталинунарком
здравоохранения Семашко. На улице им разговаривать было холодно - пар от
дыхания был плотен и непрозрачен. Они нырнули в подъезд, который им
пришлось открывать самим, за Сталиным вбежал еще какой-то человек, видно
из охраны, а шоферы отогнали машины в сторону.
Сталин был тогда Главным секретарим партии. И все считали его другом и
надежным союзником Л.
Когда они вошли в дом, я тихо вышел в коридор - меня влекло
любопытство.
В коридоре было почти темно - слабенькая лампочка горела у лестницы.
Подойдя к лестнице, я мог лишь наблюдать за теми, кто выходил из покоев
Л. Но нарушить приказ Анны Ильиничны и спуститься вниз я не посмел.
Пробежала Мария Ильинична с кастрюлей горячей воды, за ней одна из
секретарш или служанок несла полный графин. Смысл этого действа был мне
непонятен.
Из спальни вышел Сталин. Он отошел к стулу, стоявшему у дверей, сел,
достал пачку папирос и закурил. В доме никто не курил и потому запах
табака в одночасье отравил воздух в доме. Даже я, относившийся к табачному
дыму вполне лояльно, чуть не закашлялся.
Возле Сталина остановилась Анна Ильинична.
- Иосиф Виссарионович, - предложила она, - может, желаете выпить чашку
чаю? Самовар в столовой, горячий.
- Спасибо, - сказал Сталин, наклонив голову, чтобы вытолкнуть из себя
это слово. - Мне не хочется чаю. Я побуду здесь.
У него были тяжелые слова. Анна Ильинична тоже это почувствовала и
отступила от Сталина, словно испугалась.
А тот продолжал курить, задумчиво глядя впол.Затем,будто
почувствовав мой взгляд, он поднял голову, и я еле успел отступить назад.
Я понял, что он сейчас пойдет к лестнице, чтобыпроверить,кто
подслушивает. Но, на мое счастье, дверь в спальню открылась, и оттуда
вышел нарком Семашко.
- И как там у вас дела? - спросил Сталин. Он очень плохо говорил
по-русски.
Семашко понизил голос, словно сообщал государственную тайну.
- Владимиру Ильичу дали касторку, - громко прошептал он.
- Зачем? - спросил Сталин.
- У товарища Л. не работает желудок, - сообщил нарком.
- Правильно, - сказал Сталин.
Они замолчали.
Я стоял вне поля их видимости, значит, и сам их не видел. Только мог по
шагам и голосам догадываться, кто участвует в разговоре.
Скрипнула дверь. Явление следующее: те же и супруга вождя.
- Мне надо будет поговорить с Владимиром Ильичом наедине, - сказал
Сталин.
- Но вы же знаете, он не владеет речью, - послышался голос Н.К.
Я знал от М.И., что у Ленина произошел со Сталиным конфликт именно
из-за Н.К. И якобы он послужил толчком к обострению болезни. Сталин и Н.К.
не выносили друг друга.
- Мне не нужно, чтобы он владел речью. Но в свое время он обратился ко
мне с просьбой. И я, надеюсь, смогу ему теперь помочь.
- Не думаю, что Владимир Ильич нуждается сейчас в вашей помощи.
- Это решаем мы с ним, а не вы, - тихо произнес Сталин. И мне
показалось, что я заглянул в его рыжие глаза.
- Хорошо, - голос Н.К. дрогнул.
Она скрылась в спальне Л. Семашко куда-то испарился.
Снова наступила тишина. Сталин откашлялся, будто рядом со мной, - так
тихо было в доме. Потом приоткрылась дверь в комнату Л., и оттуда
донеслись голоса. Я осмелился выглянуть и увидел, как Сталин поднялся и,
не вынимая изо рта папиросу, заглядывает в приоткрытую дверь. Мне
запомнилось, что у него на ногах были валенки и галоши - с галош натекло
возле стула, где он сидел.
- Ну что? Что там? - спросил Сталин.
Я понял, что он говорит с наркомом.
- Прослабило, - сообщил нарком.
- Да идите вы со своими клизмами! - рассердился вдруг Сталин. - Почему
эта курица не выгонит всех из комнаты?
- Сейчас, они меняют белье, - сообщил Семашко. - Вы же понимаете, Иосиф
Виссарионович.
- Черт возьми, еще этого не хватало!
Поскрипывал рассохшийся паркет. Сталин быстро ходил по залу.
Потом шаги замолкли, и я услышал голос Сталина:
- Тогда пойдите к Ильичу и скажите ему в ухо, чтобы он понял, что я
привез то, о чем он просил. Я привез.
- О, нет! - почему-то возразил Семашко. - Подождите немного, и вы сами
ему скажете.
Послышались шаги, шуршание одежд. Я наклонился - из дверей спальни
вышло несколько женщин - одна несла ночную посуду, вторая свернутые в узел
простыни. Третья - пустой кувшин и таз.
В дверях стоял Дмитрий Ильич.
- Заходите, Иосиф Виссарионович, - сказал он. - И если вы не
возражаете, я буду вам помогать.
Не ответив ему, Сталин вошел в комнату к Л.
Ночью, когда все в доме затихло, Сталин и Семашко умчались в Москву, а
Л. уснул, Дмитрий Ильич поднялся ко мне и рассказал, как происходила
последняя встреча - Л. и Сталина.
Сталин, по словам Дмитрия Ильича, был поражен, увидев, как изменился Л.
Л. с трудом понимал связную речь и уж тем более не мог отвечать, так
что Дмитрию Ильичу пришлось выступить в роли переводчика. Сначала Сталин
убедился, что никто их не подслушивает, затем он спросил Л., не изменил ли
тот своего намерения. Того самого намерения, помочь в исполнении которого
он просил Сталина еще полтора года назад.
Л. долго не мог понять, но когда понял, глядя на Дмитрия Ильича,
промычал слово "убить". Или "убил".
- Вы говорите о самоубийстве? - спросил Дмитрий Ильич.
- Вот именно.
Л. показал глазами, что удивлен, а Дмитрий Ильич истолковал его вопрос
так:
- Почему вы изменили свое мнение? Ведь вы былирезкопротив
самоубийства!
- Я думаю, товарищ Л., - сказал тогда Сталин, обращаясь к умирающему, -
что этим я выражаю вашу волю. Я ведь тоже человек и должен помогать другим
людям.
- Ни я, ни мой брат