Произведения Кира Булычёва
Публикации о Кире Булычёве
Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Голые люди
без него, мне указали, что кормление ученых в мою компетенцию невходит.
В Танги я послал следить за ним одного человека, которому удалось
узнать, что Матур ходил на встречу с неким Фан Махоном, местным тангийским
контрабандистом и бывшим бандитом, который отбыл свой срок за перевозку
опиума, вышел из тюрьмы и вроде бы зажил мирно и спокойно. Но у местной
полиции были основания полагать, что Фан Махон мог быть связан с
рубиновыми копями.
Я старался не обращать на Матура явного внимания, но все равно время от
времени ловил на себе его скользящий заячий взгляд. И я был убежден, что у
Матура есть тайная причина оказаться в ущелье Пруи. Я ждал, когда он себя
выдаст. Он не мог себя не выдать...
Я проснулся на рассвете от неприятного предчувствия. В лагере было
тихо. Только монотонно похрапывал Вспольный. Я выглянул из палатки.
Часовой, разумеется, дремал у костра.
Я оделся, вышел на поляну, незаметно подошел к нему и положил руку на
плечо. Солдат проснулся и обрадовался, что видит меня, а не дикаря.
Затем я заглянул в палатку Матура и с первого взгляда понял, что Матур
меня перехитрил. Он ушел. Но куда? Чтобы этот трусливый толстяк отправился
ночью в лес, должна быть веская причина.
Идти на юг, в низовья Пруи ему не было смысла. Отсюда миль на тридцать
тянутся непроходимые заросли, а река течет, стиснутая высокими обрывистыми
берегами. Остается путь наверх, к пещере дикарей.
Туда я и поспешил.
Через час я добрался до обрыва над рекой напротив пещеры. Совсем
рассвело, туман рассеялся, вставало солнце, птицы словно взбесились,
приветствуя его. Я поглядел на часы - половина восьмого. Скоро проснутся
дикари.
Я внимательно оглядел поляну в бинокль, но никаких следов Матура не
обнаружил.
И тут меня одолели сомнения. Почему я решил, что он идет именно к
пещере? Может быть, он спустился где-то по дороге к реке. Но зачем?
Я был растерян. Надо возвращаться в лагерь. И сделать это незаметно.
Я был уже почти уверен, что Матур вернулся туда и спокойно сидит в
своей палатке.
У меня хорошо развито обоняние. Я уже собирался уйти, когда ощутил
какой-то неприятный запах. Чужой для этого леса. Я не сразу понял, что это
такое. Оглянулся. Если встать, то запах пропадает. Как охотничья собака я
встал на корточки. Хорошо еще, что меня никто не может увидеть в этой
нелепой позе... Я раздвинул траву и сразу заметил окурок вонючей дешевой
сигары - черута, свернутой из кукурузных листьев. Только скряга Матур
курил такие сигары. Значит, он тут побывал. И недавно. Так что же его
потянуло к пещере? Только не пустое любопытство...
Я стоял на корточках, принюхиваясь к окурку, когда сзади раздался тихий
голос:
- Господин майор, мы пришли!
От неожиданности я чуть не свалился с обрыва.
Сзади, в трех шагах стояли мои лейтенант и солдат. Они все же увидели
своего любимого майора на карачках.
- Что вас сюда принесло? - Я был разозлен. Не столько потому, что они
покинули лагерь, а потому, что застали меня в такой позе.
- Господин майор, - сообщил мне со всей своей юной почтительностью мой
лейтенант, - у господина Матура есть пистолет, и потому мы сочли
необходимым вас охранять.
- С чего вы решили, что у него есть пистолет?
- Молодая женщина-профессор сказала.
Я сообразил, что речь идет о молодой польской госпоже.
- Она откуда это знает? - В голосе моем продолжало звучать раздражение.
- Она не сообщила. - Лейтенант был смущен. Его поступками руководила
забота о командире, но забота эта, как он сам уже понял, была проявлена
неразумно.
Я поглядел на окурок сигары, который держал в руке, и поднялся на ноги.
- В любом случае, - сказал я, - он им не воспользовался.
Еще пистолета мне здесь не хватало, подумал я. И эта полька могла бы
сказать об этом раньше. К тому же почему она не спит по ночам?
Откуда она знает о пистолете?..
- Может, он где-нибудь в кустах сидит? - спросил лейтенант. - Увидел
вас и спрятался.
- Это был бы не худший вариант, - сказал я. - Но сильно сомневаюсь.
Если бы он побежал обратно, увидев меня, вы бы его встретили.
- Увидели бы, это точно, - сказал солдат.
- Давайте покричим, - предложил лейтенант. - Может, откликнется.
Я, по-моему, настолько выразительно поглядел на него, что лейтенант тут
же сказал:
- Простите, не подумал.
- Эй! - приглушенно воскликнул солдат, показывая на тот берег реки.
Я оглянулся.
С некоторым запозданием я увидел, что какие-то люди входят в пещеру.
Последним шел старый охотник.
Но вот перед ним...
Я не успел разглядеть его толком, но, по-моему, тот человек был одет.
Может, мне показалось? Я даже не смог бы сказать, как он был одет - что-то
минимальное. Какой-то клок одежды, что-то выцветшее:
куртка ли... может, штаны. Знаете, бывает так: сначала кажется, что
ничего не увидел, потому что глаза не готовы к этому. В пещеру должны
входить только раздетые люди, голые, понимаете?
- Кто это был?
- Не знаю, майор, - сказал солдат. - Я вижу, кто-то входит.
- А раньше ты их не заметил?
- Я смотрел на вас, господин майор.
- Тогда постарайся напрячься. Припомни, что ты увидел.
- Вошел... дикарь вошел... С копьем.
- Один вошел?
- Нет, что вы! Не один.
- А кто с ним был?
- Другой дикарь.
- А какой он был?
- В штанах, - ответил солдат.
- Это был директор Матур? - вмешался лейтенант.
- Никак нет, - ответил солдат. - Директор Матур толстый и в черном
пиджаке. Я бы его узнал.
- Значит, ты видел, как в пещеру вошел одетый человек? - настаивал я.
- Наверно, они штаны где-то украли, - сказал солдат, который относился
к той породе людей, которые в настоящих дикарей не верят, так как с ними
не сталкивались. И полагают, что в этом таится какая-то каверза. Или
простое житейское объяснение. Например, крайняя бедность.
- Значит, ты уверен, что это был не Матур?
- Никто из наших не мог быть. Это тоже дикарь, - сказал уверенно
солдат. - Только в штанах.
Я еще раз взглянул на пещеру. Тихо. Может, в самом деле кто-нибудь из
дикарей раздобыл штаны?
- Они кого-нибудь съели, - сообщил мне трагическим шепотом лейтенант, -
и потом раздели.
Солдат нащупал пальцами приклад автомата. Он не хотел, чтобы его ели.
Репутация дикарей катилась вниз.
- Нет доказательств того, что они людоеды, - строго сказал я. И
подумал: нет доказательств и обратного.
Но лейтенант не сдавался.
- Этот Матур, - сказал он, - мог им попасться. Они его съедят.
- Или уже съели, - сказал солдат, который, оказывается, разделял
сомнительную точку зрения лейтенанта.
Я не придумал лучшего аргумента, как сказать:
- Они сытые. Они вчера хорошо поохотились.
- Рыба! - Солдат поморщился, как будто, если его кормить рыбой, он бы
не отказался от каннибализма.
Кричать мы не осмелились. У нас было строгое указание - дикарей не
беспокоить, пока ученые с ними не разберутся. Мы обыскали все кусты
вокруг. И потом ушли, потому что солнце поднялось выше, дикарки выползли
из пещеры и принялись чистить корешки и грибы.
Тогда мы поспешили в лагерь, надеясь, что директор Матур вернулся и
ждет нас.
В лагере его не было.
* * *
Аборигены Австралии "... До прихода европейцев австралийцы почти не
знали одежды. В Центральной Австралии, например, вся одежда ограничивалась
у женщин передником, да и то не всегда, у мужчин - поясом из человеческих
волос и подвешенной к нему перламутровой раковиной... Знаком
принадлежности к определенным возрастным и тотемическим группам были также
рубцы на теле или раскраска тел во время обрядов".
Страны и народы мира. Австралия и Океания.
Москва, 1981.
Юрий Сидорович Вспольный
На данном этапе повествования я столкнулся с серьезной структурной
проблемой. Разумеется, я могу придерживаться формальной схемы, как было
объявлено на первых страницах настоящего труда, то есть излагать события
только устами их участников. Но человеку свойственны слабости. И чем
тревожнее ситуация, чем сложнее обстоятельства, тем менее искренним он
становится.
Если я опубликую здесь показания директора Матура, данные им
впоследствии компетентным органам, то мне придется к каждой его фразе
давать комментарий, в котором я должен показать, как и почему мистер Матур
лжет. И лжет так изощренно, подробно и многословно, будто надеется издать
свои воспоминания в пятидесяти томах, как Александр Дюма.
Однако читатель заинтересован как можно скорее добраться до сути дела и
разгадать тайну голого племени. Так что, начиная с этой части записок, в
тех случаях, когда считаю необходимым, я буду отступать от передачи
недостоверных свидетельств и сам расскажу о том, как все происходило. Тем
более что в моем распоряжении есть и протоколы допросов, и дополнительные
показания незаинтересованных лиц и, наконец, собственные наблюдения. Но,
повторяю, ни одного лишнего слова от меня не будет вставлено, ни один
эпизод не будет выдуман.
Я начну с событий того утра, как они представлялись мне лично.
Проснулся я, к сожалению, довольно поздно и обнаружил, что нахожусь в
палатке один.
Солнце проникало сквозь откинутый полог, снаружи доносились голоса.
Место моего соседа по палатке - профессора Никольсона пустовало, не
было и его спального мешка. В тот момент я еще не догадался, что виной
тому моя привычка храпеть, которая заставила английского профессора
сбежать из палатки посреди ночи и устроиться на открытом воздухе.
Профессор ни словом, ни намеком не дал мне понять, что я виновник его
неп