Произведения Кира Булычёва
Публикации о Кире Булычёве
ПОХИЩЕНИЕ ЧАРОДЕЯ
помешать. Выхотели сделать кофе.
- Конечно.
Анна разожгла плиту - хорошо, что взяла с собой молотого кофе, - и
вдруг страшно рассердилась. И поняла почему. Ее присутствие терпели, как
присутствие деда Геннадия, и забыли о ней в первый же удобный момент. А
чего ты ждала, голубушка? Что тебя пригласят на экскурсию в будущее?
Чепуха, ты просто ни о чем не думала, а решила, что бесплатное развлечение
будет длиться вечно... Кин за перегородкой чем-то загремел. Интересно, а
он берет с собой оружие?
- Ну, как? - спросил Кин.
Анна обернулась. В дверях кухни стоял обросший короткой бородой
мужчина из тринадцатого века, зажиточный, крепкий, меч сбоку, кольчуга под
накидкой, на шее странный обруч - в виде серебряной змеи. Был этот мужик
пониже ростом, чем Кин, пошире его в плечах, длинные пегие волосы собраны
тесемкой.
- Я бы вас никогда не узнала.
- Спасибо.
- А почему змея?
- Это уж. Я литовский воин, из охраны Романа.
- Но они же друг друга знают.
- Сейчас темно. Я не буду соваться на передний план.
- А я кофе сварила, - сообшила Анна.
- Кофе? Налейте Жюлю.
Жюль уже собрал один из пультов, закрыл чемодан и вынес в прихожую.
Сам вернулся к пульту связи.
- Жюль, - окликнула его Анна, - выпей кофе.
- Спасибо, девочка, - ответил Жюль, - поставь на столик.
Анна поставила чашку под выключенный шар. Если не нужна, лучше не
навязываться. В прихожей ее догнал голос Жюля:
- Мне будет жаль, если я тебя больше не увижу, - сказал он. - Такая у
нас работа.
- Такая работа, - улыбнулась Анна, оборачиваясь к нему. Она была ему
благодарна за живые слова.
На кухне Кин стоял, прихлебывал кофе.
- Вам же нельзя! - не удержалась Анна.
- Конечно, лучше не пить. Только вот вам не осталось.
- Ничего, я себе еще сварю.
- Правильно, - сказал Кин.
20
Выход в прошлое чуть было не сорвался. Они все стояли в прихожей, над
чемоданами и ящиками. И снова раздался стук в дверь.
- Кто? - спросила Анна.
- У тебя все в порядке? - откликнулся дед Геннадий.
- А что?
- Голоса слышу.
Кин метнулся на кухню. Жюль закрылся в задней комнате. Анна медлила с
засовом.
- У меня радио, - сказала она. - Радио я слушала. Я уже спать легла.
- Спать легла, а свет не тушишь, - проворчал дед. - Я тебе анальгин
принес.
- Зачем мне анальгин?
- От головной боли, известное дело. Раз жаловалась.
Пришлось открыть. На улице дул сырой ветер. Яркая луна освещала шляпу
деда, лицо под ней казалось черным. Дед постарался заглянуть за спину
Анны, но в прихожей было темно. Пачка таблеток была теплой, нагрелась от
ладони деда.
- Беспокоюсь я за тебя, - произнес он. - Вообще-то у нас места тихие,
разбойников, понятно, нет, нечем им интересоваться, но какое-то к тебе
есть опасное притяжение.
- Я не боюсь. Спасибо за лекарство. Спокойной ночи.
Анна быстро захлопнула дверь, решив, что, если дед обидится, у нее
будет достаточно времени с ним поладить... Дед еще постоял на крыльце,
повздыхал, потом заскрипели ступеньки. Кин подошел к окну в прихожей - дед
медленно брел по тропинке.
- Спасибо, Анна, не знаю, что бы мы без тебя делали, - сказал Кин.
- Не лицемерьте. Он приходит именно потому, что я здесь. Не было бы
меня, он бы и не заподозрил.
- Ты права, - признался Кин.
Он прошел, мягко ступая по половицам, в холодную комнату, включил шар
и повел его из горницы польской княжны, сейчас темной, наружу, через
залитую дождем площадь, мимо коновязи, где переминались мокрые кони, мимо
колодца, в закоулок к дому Романа. За забором во дворе шар опустился к
земле и замер. Кин выпростал руки из ящика, перешел в другой угол комнаты,
где стояла тонкая металлическая рама - под ней металлическая платформочка,
похожая на напольные весы. Воздух в раме чуть колебался.
- Давай напряжение, - сказал Кин.
- Одну минуту, - ответил Жюль. - Дай я уберу вещи, а то потом будет
некогда отвлекаться.
Сзади Анны зашуршало, щелкнуло. Она обернулась и увидела, как исчез
один чемодан - с лишней одеждой, потом второй, с пультом. Прихожая
опустела.
Кин вступил в раму. Жюль подвинул табурет поближе к шару, натянул на
левую руку черную перчатку.
- Начинается ювелирная работа, - предупредил он.
Кин бросил на Анну, как ей показалось, удивленный взгляд, словно не
понимал, с кем разговаривает Жюль.
- Не отвлекайся, - произнес Кин.
Шар показывал темный двор. Под небольшим навесом у калитки съежился -
видно дремал - стражник, похожий на Кина.
- Чуть ближе к сараю, - велел Кин.
- Не ушибись, - сказал Жюль, - желаю счастья.
Кин поднял руку. Раздалось громкое жужжание, словно в комнату влетел
пчелиный рой. И Кин исчез.
21
Кин вышел из тени сарая - на дворе стояла темень, угадывались лишь
силуэты предметов. Слабый свет выбивался из щели двери в сарай. Кин
скользнул туда, чуть приоткрыл дверь - лучина освещала низкое помещение,
на низких нарах играли в кости два стражника. Кин пошел к воротам.
Стражник у ворот дремал под навесом, кое-как защищавшим от дождя.
Кин был уже возле стражника, когда трижды ударили в дверь - по ту
сторону забора стоял Роман, у его ног сгорбленной собачонкой - шут
Акиплеша.
Стражник вздохнул, поежился во сне. Кин быстро шагнул к воротам,
выглянул, узнал Романа, отодвинул засов.
- Ни черта не видно, - проворчал Роман.
- Я до двери провожу, - предложил Кин. - За мной идите.
- В такую темень можно уйти, - сказал Роман. - По крайней мере, часть
добра мы бы вынесли.
- А дальше что? - спросил шут. - Будешь, дяденька, по лесу посуду
носить, медведей кормить?
- Не спеши, в грязь попаду, - бросил Роман Кину. Он шел по деревянным
мосткам, держась за край его плаща.
Анна вдруг хмыкнула.
- Ты чего? - спросил Жюль.
- Знал бы Роман, что коллегу за полу держит.
- Лучше, чтобы не знал, - серьезно ответил Жюль.
- ...Ты зачем подсматривал, дяденька? - спросил шут. - Не поверил,
что дам любезной зелье?
- Она придет ко мне?
- Кто поумней меня, того спроси!
Заскрипели ступеньки крыльца.
Дверь, отворившись, обозначила силуэты людей. Кин сразу отступил в
сторону. Донесся голос шута:
- Что-то этого ратника не помню.
- Они все одинаковые, - отозвался Роман.
В приотворенную дверь видно было, как шут откинул люк в подвал.
Заглянул внутрь. Выпрямился.
- Мажей не возвращался, - сказал он.
Голос его вдруг дрогнул. Анна подумала, что и шуты устают быть
шутами.
- Лучше будет, если он не вернется, - ответил Роман.
- Разум покидает тебя, боярин, - произнес шут жестко. - Мажей верно
служил тебе много лет.
- Город не выстоит, даже если вся литва придет на помощь.
- Если погибнет епископ, будет справедливо.
- И рыцари отомстят нам жестоко. Мы погибнем.
- Мы выиграем день. Придет литва.
- Я думаю о самом главном. Я на пороге тайны. Еще день, неделя, месяц
- и секрет философского камня у меня в руках. Я стану велик... Князья
государств и церкви будут у моих ног... Никто не посмеет отобрать у меня
Магдалену.
- Дурак, - сказал спокойно шут, - умный, а дурак, хуже меня.
Епископ...
- А что, епископу золото не нужно? Власть не нужна? Епископ будет
беречь меня, как золотую птицу.
- Но в клетке, дяденька.
- Условия будут мои.
- Птичка в клетке велела хозяину щи подавать?
- Будут подавать. Как миленькие.
- Рыцари прихлопнут тебя, не станут разбираться...
- Епископ знает, что я здесь. Не даст меня в обиду.
- И ты его поэтому бережешь?
- Любой ценой. Не ради меня - ради великой тайны.
- Ой, боярин...
- Ты не веришь?
- Нет.
Роман вдруг выхватил нож.
- Я убью тебя!
- Нельзя! - крикнул шут.
С неожиданной ловкостью он перепрыгнул через открытый люк, перед
слабо освещенным зевом которого остановился Роман. Ухмылка не исчезла с
лица. Он бросился наружу.
Кин еле успел отшатнуться.
На крыльце шут нахохлился, голова ушла в широкие плечи.
- Дождик, - сказал он, - дождик какой... До конца света дождик...
Жизни нет, один дождик.
Заскрипели ступеньки. Шут направился во двор...
Кин стоял посреди горницы. Роман спустился в подвал, но люк оставил
открытым.
Кин осторожно заглянул внутрь. Шар, повиснув над ним, глядел туда же.
Роман стоял у стола, постукивая концами пальцев по его краю. Вдруг он
вздрогнул. Он увидел, что у потухшей печи, мокрый, замерзший, стоит отрок.
- Ты что же молчишь? - спросил Роман.
- Я не догнал его, - ответил отрок.
- А я и не ждал, что ты его догонишь. А там ты был?
- Был.
- Что сказали?
- Сказали, в час после полуночи.
- Ты грейся, грейся. Потом поможешь мне.
- Бьет меня дрожь. Орден нас примет?
- Ты не бойся... Меня везде знают. Меня в Венеции знают. И в
Магдебурге, и в Майнце знают... меня убить нельзя...
В этот момент все и случилось.
Шар висел над самой головой Кина. Поэтому не было видно, кто нанес
Кину удар сзади.На мгновение изображение исчезло, затем возникло
удивленное лицо Кина.Он попытался обернуться и тут же,потеряв
равновесие, рухнул в люк, медленно сполз по ступеням лестницы.
- Стой! Он же разобьется!
Сверху мелькнул аркан - за секунду шут успел достать и метнуть его
так, что веревка охватила плечи Кина в полуметре от пола подвала и
остановила падение. Затем безжизненное тело опустилось на п