Кир Булычёв: Электронная Библиотека

Произведения Кира Булычёва

Публикации о Кире Булычёве

Навигация по страницам: 1 2 3 4

Сказка о репе

ну нашли диаметром больше километра.
- Ф-ф, как черви, - наморщила носик Люцина.
- Когда наступает лето, в долину спускаются хищники, а летом они
выбираются на поверхность. Для них репа лишь зимнее убежище. Есть у нас
там, например, бабочки удивительной красоты, крылья у них до полуметра. Мы
их зовем радужницами.
- Хочу такую бабочку, - сразу сказала Люцина.
- Постараюсь достать, - пообещал я. - Но для нас главное не бабочки, а
наша продукция. Это плотная, богатая сахаром, витаминами и белками масса,
которую тут же консервируют или сушат. Мы кормим всю планету и соседние
базы, мы даже на Земле репу выводим. Она идет и на нужды парфюмерии, она
нужна медикам - ты, наверное, читала...
- Конечно, - поспешила ответить прекрасная Люцина. И я ей не поверил.
И вот я шел по узкому штреку именно в тот день, когда в шахту
спускаться нельзя. Началась весна, Через день, а может, раньше сосуды репы
начнут качать наверх воду и соки. В такой период шахта закрывается, из нее
вывозят оборудование, и, пока не прекратится рост побегов, у нас отпуск.
Обычно он длится недели две-три. А этот сумасшедший энтомолог, вместо
того, чтобы подождать месяц, бросился сюда один, без скафандра, в поисках
каких-то куколок.
Оказалось, я иду правильно. Я сообщил Родригесу.
- Хуан, тут лежит вскрытая торопыга. Он здесь проходил.
Торопыга была страшненькой на вид, такие нам часто встречались, мы к
ним привыкли, из их тяжелых, сверкающих жвал ребята делали ножи и другие
сувениры. Я сам привез как-то Люцине такой нож. Она его тут же выкинула,
как узнала, что это жвалы какой-то гусеницы.
Уйти он далеко не мог. Я был в башмаках, которые не очень скользили по
липкому полу, я знал, куда идти, наконец, я не искал ничего, кроме
Теодора, и не исследовал гусениц по дороге.
Идти становилось все труднее. С потолка падали капли, каждая наполнила
бы стакан сладким соком, под ногами хлюпало. Стены штрека прогибались под
напором воды. Репа гудела, радуясь весне. И где-то в этой липкой бездне
бродил Теодор, причем с каждой минутой его спасение становилось все более
проблематичным.
Навстречу мне ползли и бежали личинки, плоскотелы, манги, торопыги,
сунички - все те жители репы, что летом не выходят наружу, отсиживаются
внутри, на бесплатной кормежке. Беженцы шли сплошным потоком, стремясь
уйти подальше от центрального ствола. Они-то уж знали, когда им следует
удирать. Я раздвигал их башмаками. Большая черно-оранжевая леопардовая
манга подняла голову и удивленно поглядела мне вслед, подумав, видно: вот
дурак, куда идет? Оттуда наш брат подземный житель живым не возвращается.
Я рассчитывал отыскать Теодора в полости, но нашел там лишь следы его
недавнего пребывания. Одной из стен он нанес несколько порезов ножом,
словно что-то выковыривал из нее. Затем он, видно, продвинулся к дыре. Вот
этого делать не следовало. Я сразу сообщил об этом Родригесу:
- Дело плохо, он отправился дальше.
- Ого, - сказал Родригес и замолчал. Я понимал, почему он молчит. Долг
начальника велел ему тут же вызвать меня обратно. Но и этого он сделать не
мог - это означало погубить Теодора.
Дыра вела в один из питательных сосудов репы. Это были вертикальные
туннели, по которым и поступала вода к ростку. Мне приходилось туда лазить
в хороший, сухой период, и то эти колодцы, в которых всегда сыро и жарко,
не вызывали желания в них возвращаться. Мы тщательно наносили их на план
шахты, чтобы не выйти к ним штреком. Внизу, в глубине, покачивалась вода.
Здесь терпеливо ждали своего времени выползти на свет миллионы всяческих
тварей. Они роились в черной воде в таком количестве, что вода казалась
живой. И это было в сухое время. Что там творится сейчас, мне и думать не
хотелось. Но Родригес молчал, а это значило, что мне все-таки придется
туда идти.
- Решай сам, - сказал он. - Скафандр у тебя надежный.
"Ну и негодяй", - подумал я о своем начальнике. Это во мне бушевала
трусость. И ничего я с ней поделать не мог. Только я был уверен, что
Люцине об этом ничего не расскажу.
И я пошел к дыре.
Я сунул голову внутрь. Учтите, что я был в скафандре, спасательном
скафандре, которому почти ничего не страшно. Теодор же отправился в это
путешествие в простом комбинезоне. Вода подошла уже к самому краю
отверстия. До нее оставалось метров десять, не больше. Ствол, метров шесть
в поперечнике, был заполнен таким количеством живности, что мне захотелось
зажмуриться. Эти твари кишели в воде, покрывали в несколько слоев стену,
копошились, праздновали свое скорое освобождение. Здесь все было живое,
ползущее, жующее, а на той стороне ствола, метров на пять ниже отверстия,
прижавшись к стене, висел на ледорубе покрытый насекомыми мой Теодор.
- Вы живы? - удивился я, осветив чудака фонарем.
- А, это вы, - ответил он буднично. - Я скоро упаду. Вы не могли бы мне
помочь?
Помочь? Помочь ему было невозможно, о чем я сообщил Родригесу, после
чего загнал первый крюк в плотную ткань репы и вылез в ствол. Меня тут же
облепили его обитатели, хотя, к счастью, приняли за своего и враждебности
не проявляли, но уступать мне сидячие места на стенках туннеля не
намеревались.
- Держитесь! - крикнул я Теодору, и тут же мне пришлось опустить
забрало шлема, потому что какая-то игривая суничка решила со мной
подружиться и пожить немножко у меня на щеке.
Потом помню, как, расталкивая "зрителей", я загнал еще один крюк. На
третьем я кинул взгляд вниз и увидел, что вода подобралась уже к ногам
Теодора. Ему, хоть он и был самоотверженным исследователем, стало не по
себе. Воды-то как таковой видно не было, это был компот из живности.
Теодор попытался подтянуть ноги, грохнулся и тут же пропал в этом месиве.
- Я пошел! - почему-то сообщил я Родригесу и, зажмурившись, с
отвращением нырнул вслед за Поляновским.
Я поймал его, попытался обнять, чтобы вытащить егоголовуна
поверхность, и в тот момент случилось самое ужасное: начался Ток. Репа
взревела, включив все свои насосы, и вода пошла, набирая скорость, вверх.
Дальнейшее я как-то запамятовал...
В это время наверху занялся рассвет. А так как многие в космограде
знали, что наша репа одна из самых крупных, вокруг нее собралось человек
сто, с нетерпением ожидавших, когда первый луч солнца выглянет из-за
горизонта. Все знали, что это будет сегодня.
И вот, как только рассвело, громадный бугор, усыпанный сухими ветками и
слоем мертвых листьев, начал медленно вспучиваться - это было грозное и
неодолимое движение жизни, словно богатырь, проспавший под землей сто лет,
решил выглянуть наружу и посмотреть, что делают тут незваные лилипуты. А
те отодвинулись подальше от холма и включили камеры, Родригеса среди них
не было, Родригес сидел у пульта управления подъемником и слушал, как
рычит вода в венах репы.
Через несколько минут раздался грохот рвущейся земли, и, разбросав на
несколько метров сучья и листву, комья породы и камни, из земли появился
первый росток. Не появился, а вырвался, как меч, прорвавший занавес. Мы
всегда говорим - "росток", и можно подумать, что он невелик. А росток -
это зеленый палец диаметром чуть меньше тридцати метров. И растет он со
скоростью три метра в секунду. Вот для чего требуется столько воды, соков
и питательных веществ, чтобы его родить на свет. Через минуту это уже был
не росток, а пук раскрывающихся листьев высотой в полторы сотни метров. И
такие ростки, поменьше, побольше, более раскидистые и менее раскидистые,
вылезали по всей долине, и, словно по мановению жезла могучего волшебника,
эта бесплодная, серая земля превращалась в пышный, ярко-зеленый лес... И
тут же первые жители этого леса, прорвавшиеся наверх вместе с ростком,
начали обживать свои дома, жрать листву, охотиться на себе подобных, пить
нектар раскрывающихся цветов и сверкать крыльями под солнцем.
И вот тогда наступил решающий момент этого сказочного спектакля. По
крайней мере, так рассказывали об этом очевидцы. Как раз в той стороне
могучего зеленого ствола дерева, которая была обращена к зрителям, было
очевидное и значительное вздутие, словно растение собиралось пустить в ту
сторону мощный побег, да почему-то этого не сделало. И вдруг у всех на
глазах в зеленой массе что-то блеснуло. Никто сначала и не догадался, что
это лезвие ножа. Когда отверстие стало достаточно большим, в краях его
обнаружились две руки, и они начали раздирать зеленую кору. Зрелище,
говорят, было мистическим, ужасным и навевало мысли о злых духах, рвущихся
на волю из заточения. Наконец в отверстии, из которого хлынул прозрачный
сок, показался человек в скафандре, вымазанный соком и зеленой массой.
Человек вывалился наружу на молодую травку и вытащил за собой еще одного
человека, лишенного сознания, бесчувственного и посиневшего от удушья.
Только тогда зрители почуяли неладное и побежали к нам.
У меня еще хватило сил откинуть забрало и потребовать, чтобы Теодору
достали врача, потому что мне обидно было бы сознавать, что после столь
увлекательного путешествия по жилам репы он помрет. Меня поняли и Теодора
откачали.
Говорят, когда он пришел в себя - я этого не видел, потому что
умудрился прийти в себя позже, - он первым делом
Навигация по страницам: 1 2 3 4
Все представленные материалы выложены лишь для ознакомления. Для использования их в коммерческих целях свяжитесь с правообладателями.
Яндекс.Метрика