Произведения Кира Булычёва
Публикации о Кире Булычёве
Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Операция "Гадюка"
вам управиться с делом за три дня, - сказал доктор.- Пять дней, и ни минуты меньше! - заявил Берия. - Постараешься, бандит
долбаный!
- Как? - удивился Леонид Моисеевич. Даже в том жестоком мире никто его
еще так не называл. - Почему я кажусь вам бандитом, Лаврентий Павлович?
- Потому что ты и есть бандит. Мой любимый, дорогой бандит. Прошу
любить и жаловать - мой друг. - Берия засмеялся. Этого он делать не умел.
В дверь просунулась толстая белая морда велосипедиста в ржавом немецком
шлеме.
- Там снова лезут, шеф. Вы не посмотрите?
- Иди, сейчас буду. Из пушки без меня не стрелять.
Берия обернулся к своим шахматистам.
- Доктор Фрейд для вас - старший товарищ и коллега. Слушайтесь его,
потому что он не сделает вам дурного.
- А если сделает? - спросил Лядов.
- Во-первых, вы сами во всем разбираетесь, - сказал Берия. - Во-вторых,
у вас нет выбора. Я ему доверяю, и вы будете доверять. Вы же из одной
компании.
- Разве? - взвился Майоранский. - Я никогда не был в компании с
Леонидом Моисеевичем. И не стремился к этому.
- Хватит разговорчиков! - рявкнул Берия, который почувствовал, что
зашел слишком далеко в своем либерализме. - Фрейд, начинайте свои опыты.
Гоглидзе! Где Гоглидзе? Помогай доктору и смотри, чтобы шахматисты не
мешали работать.
И Берия поспешил к выходу, чтобы пересечь очередную попытку конкурентов
оспорить его власть.
Майоранский пошел по лаборатории. Он трогал приборы, поднимал пробирки,
ему доставляло удовольствие вновь оказаться в привычной атмосфере.
- А где центрифуга? - вдруг спросил он.
- На кой ляд центрифуга алхимикам и колдунам? - ответил за доктора
Лядов.
- Вы не правы, - сказал Гоглидзе. - Центрифуга есть в том помещении,
только она приводится в движение человеческой силой.
- А какой же еще! - сказал Лядов.
Доктор выпрямился и вздохнул. Он начинал работу.
- Я не имею чести быть с вами знаком, - сказал он. - Но полагаю, что мы
с вами коллеги.
- До некоторой степени, - ответил Людов.
- Это не совсем так, - сказал Майоранский. - Вряд ли вы можете на это
претендовать. Должен сказать вам, что в прошлой жизни я занимал достаточно
важное место в биологической науке. Моя лаборатория была снабжена лучшим
отечественным и импортным оборудованием и аппаратурой.
Его казенный язык не вязался с бородкой и брюшком. Казалось бы, он
должен быть изысканно интеллигентен, а он говорил, как недавно приехавший
с юга партийный выдвиженец.
Лядов этого не замечал, но Леониду Моисеевичу воляпюк Майоранского
резал слух.
- Сначала Гоглидзе возьмет у вас кровь на биохимию, - сказал доктор. -
Надеюсь, вам известна эта процедура.
- С какой целью?
- Кровь индивидуальна. Даже здесь. Вам приходилось видеть, что она
собой представляет?
- Что меня может удивить? - спросил Майоранский.
- Вы видели кровь без лейкоцитов? - спросил Леонид Моисеевич. - А вы
знаете, что происходит с вашим гемоглобином?
- Это любопытно, - сказал Лядов. - Давайте же займемся, не будем тянуть
время.
- Твой поезд без тебя не уедет, - заметил Майоранский.
- Чем скорее я покину этот мир, тем лучше, - сказал Лядов.
- Чтобы вернуться сюда?
- Может быть, я хочу умереть там.
- Хватит этих разговорчиков при посторонних, - оборвал его Майоранский.
- У нас с тобой задание, важность которого трудно переоценить. Я полагаю,
что за последние сотни лет судьба никому еще не давала такого
преимущества.
- Ты считаешь это подарком судьбы? Ты - злобный гордец!
Доктор подумал, что слушает отрепетированный и многократно
повторяющийся спор. Здесь, в мире без времени, можно было спорить
бесконечно.
Но слова Майоранского доктора насторожили, может быть, потому, что он
готов был услышать что-то необычное и опасное для человечества. Ведь в
любом случае все это - интрига Берии, причем задуманная давно и на
несколько шагов вперед.
В первое время доктор думал, что Берии нужно добыть что-то из
человеческого мира - может, пушку или какой-нибудь яд, - что-то
недоступное здесь и могущее способствовать росту его могущества.
Но что?
Если говорить поменьше и слушать побольше, они обязательно
проговорятся.
Доктор был прав.
Ошибка Берии, который думал, что все предугадал, заключалась в том, что
он не предупредил шахматистов: доктор - чужой и даже опасный человек. И
они восприняли его как союзника Берии. И не считали нужным перед ним
таиться.
- Вам придется передвигаться? - спросил доктор.
Лядов лег на накрытую белой простыней койку, Гоглидзе принес иглу и
пробирку для крови.
Майоранский следил за тем, как Гоглидзе берет кровь на биохимию.
Он чуть вздрогнул, когда игла вошла в сгиб руки и капелька жидкой крови
образовалась у места укола.
- Вы куда-то поедете? - спросил доктор.
- Конечно, поедем, если бы это была просто прогулка, вашей помощи бы не
потребовалось, - сказал Майоранский.
- Я спрашиваю, - произнес доктор, глядя, как Гоглидзе отошел от Лядова,
- потому что должен понять, как составлен ваш график. Сколько вам
находиться в пути и когда вы сможете возвратиться.
Лядов сел на койке, зажал согнутой рукой клочок ваты, который ему дал
Гоглидзе, потом встал и отошел.
- Ваша очередь, маэстро, - произнес он, приглашая Майоранского занять
его место.
Майоранский послушно улегся.
- Мы поедем на поезде, - сказал Лядов. - Какое счастье! Как вы думаете,
какое сейчас время года?
- Осень, - ответил доктор. - По докладам Службы точного времени. Они
отсчитывают время от Новых годов. Как появляются новые люди оттуда, так и
начинаем Новый год.
- А то оденешься в тулуп, а тебя спросят: вы из какого психатория к нам
заявились? - засмеялся Лядов.
- Больно же! - закричал Майоранский. - Вас что, не учили, как надо
вводить иглу в вену?
- Извините, - сказал Гоглидзе. - Бывает, у вас вены не выражены.
- Хотел бы я с вами отправиться, - сказал доктор. - Хоть глазком
поглядеть на живой мир!
- Я разделяю вашу позицию, - сказал Майоранский, - ибо она увеличивает
наши шансы на выживание. Ведь медицинский контроль нам просто необходим. К
тому же и на месте лишние руки нам пригодятся.
- А ты поговори с Лаврентием Павловичем, - сказал Лядов. - Вдруг он
согласится?
- Нет, - ответил доктор. - Он никогда не согласится, потому что я ему
здесь нужен.
- Я понял, - сказал Лядов. - Он надеется, что ты выкуешь победу в
горячем цехе завода "Серп и молот"!
- Да, он надеется, что я смогу усовершенствовать вакцину. Но я не
смогу, - сказал Леонид Моисеевич. - И знаете почему? Совершенно нет не
только оборудования, но и препаратов. Ведь наши задачи решаются только на
генетическом уровне, а я даже не могу пользоваться электронным
микроскопом.
- Чепуха получается, - сказал Лядов. - Какого черта мы проводим
диверсию, если не можем занять тот мир?
- Для того, чтобы править, не обязательно жить среди колхозников, -
загадочно ответил Лев Яковлевич.
Доктор отошел к своему рабочему столу.
Перед ним были две пробирки с кровью шахматистов.
Куда они едут? Наверх. Что будут делать? Что-то негодное. Они же
преступники.
- Давайте, - сказал доктор, - будем считать всерьез, сколько вам
добираться до места и сколько времени вы будете там находиться. Нужно все
рассчитать с максимальной точностью.
- Давайте, - согласился Лядов. - Вы не слушайте Майоранского, он там не
бывал. А для меня это - вторая родина.
- Начнем сначала, - сказал Леонид Моисеевич. - Где находится ваш канал?
- Канал? - не понял Лядов.
- Дыра. Отверстие. Где вы перейдете в тот мир.
- Черт его знает, - сказал Лядов. - Как-то разговора об этом не было.
- И не надо об этом говорить вслух, - нравоучительно заметил Гоглидзе.
Он все почесывал верхнюю губу, ждал, когда появятся усики. Но надежды
уже не осталось.
Он вел себя как оголтелый щенок при большом псе. Смотрите, какой я
наглый и отважный!
Но без большого пса поблизости Гоглидзе терял отвагу.
Хотя не забывал напоминать о своей преданности.
Вот сейчас - он не столько охранял Тайну, сколько хотел показать всем,
что ее охраняет.
- Гоглидзе, - раздраженно сказал доктор, - займитесь своим делом! У вас
препарат погибнет. Тогда я буду вынужден вас уволить!
- Еще неизвестно, кто кого уволит.
- Гоглидзе!
Лядов хихикнул.
Гоглидзе насупился, отвернулся. Майоранский, битый, сидевший, никому не
верящий, усомнился, допущен ли доктор Фрейд к большим тайнам. Так что не
надо с ним откровенничать. Не исключена провокация.
- Хорошо, - сказал доктор. - Будем считать, что отправной пункт в
пределах Ленинграда. То есть вы выйдете наверху у Николаевского вокзала.
- Московского вокзала, - поправил доктора Майоранский.
- Я давно здесь живу, - ответил доктор. - Не за всеми переименованиями
могу уследить.
- Какую роль могут сыграть ваши расчеты? - спросил Майоранский - Не все
ли равно, куда мы поедем.
- Вы, как мне дал понять Лаврентий Павлович, мой коллега, биолог?
- Экспериментатор, - признался Майоранский.
- Постарайтесь представить себе, что я должен ввести вам вакцину,
которая по-разному будет реагировать на окружающую среду. Если вы
окажетесь на Северном полюсе, я должен делать одни расчеты, если в
троп