Произведения Кира Булычёва
Публикации о Кире Булычёве
СПАСИТЕ ГАЛЮ!
огрызнулся я.- Тогда идите, - сказал Лукьяныч. - Мне туда не к спеху.
Я понимал, что надо идти. Я снял с плеча моток веревки и передал его
Лукьянычу. Сам взялся за конец.
- Будете страховать, - сказал я.
Лукьяныч кивнул. Он был напуган.
Я нагнулся и пошел в трубу. В ней царил резкий неприятный запах,
схожий с запахом аммиака. Дно трубы было скользким, идти было трудно, я
шел осторожно - считал шаги. Жора исчез на десятом шаге. На девятом я
остановился. Воцарилась неестественная мертвая тишина.
К моему удивлению, дно трубы и далее казалось твердым, и от этого
обмана зрения я чуть было не сделал следующий шаг, даже поднял ногу, но не
успел перенести вес тела вперед, как понял, что на самом деле дно трубы -
лишь отражение ее потолка в покрытой блестящей пленкой темноте глубокого
колодца. Я присел на корточки и попытался разорвать пленку. Пленка с
треском лопнула, и я увидел - совсем близко, на расстоянии метра -
запрокинутую голову Жоры, которая медленно вползала в черную глянцевую
трясину. Почему-то я совсем не испугался, наверное, был готов к подобному.
Я бросил конец веревки Жоре, а сам упал на скользкий пол трубы и крикнул
Лукьянычу, чтобы держал крепче, - веревка рывком натянулась так, что я
чуть было ее не отпустил. А Жора тем временем смог выдернуть руку из жижи
и схватиться за веревку, отчего на секунду его лицо скрылось в черноте, но
когда мы с Лукьянычем стали тянуть, трясина с хлюпаньем и всхлипом
отпустила Жору, и через минуту отчаянного напряжения он оказался рядом со
мной. От него несло отвратительной вонью.
- Живой, - прохрипел он, - живой...
- Ты знал? - спросил я. - Ты знал и пошел?
- Оно редко открывается. А с четырех закрыто.
- Весь в дерьме, - укоризненно произнес Лукьяныч.
- Пошли, - сказал Жора, поднимаясь на четвереньки. И так, на
четвереньках, он пополз вперед. Я, полагая, что он обезумел, попытался
остановить его, но Жора лишь грубо огрызнулся и миновал благополучно
место, где только что зияла трясина.
Я колебался: последовать ли его примеру?
- Иди, не дрейфь, - прохрипел он, оборачивая ко мне черное лицо. -
Они закрылись.
Я прополз за ним, и когда опасность осталась позади, позволил себе
спросить:
- Что это было? Почему возникло? Почему исчезло?
- Потом скажу, сейчас молчи...
Мы выползли из трубы. Я обернулся. Из черной пасти трубы показался
Лукьяныч. Над трубой криво висела эмалевая табличка <Туалет закрыт с
16-30>. Словно какой-то шутник только что повесил эту табличку и подсказал
мне обернуться и разделить с ним непринужденное веселье по поводу его
выдумки. А сам ухмыляется из темноты.
В ответ на мои мысли из недр трубы донесся грохот спускаемой воды,
словно прорвался водопад и в следующее мгновение он кинется наружу, чтобы
утопить нас... Я рванулся вперед и налетел на спину обогнавшего меня
Лукьяныча, который локоть к локтю с Жорой замер, закрывая от меня то, что
заставило моих спутников остановиться.
Сначала мне показалось, что они стоят на краю лужайки, расцветшей
синими васильками, но тут же стало ясно, что полянка живая, но покрыта она
не травой и цветами, а тысячами круглых, стеклянных, разноцветных глаз,
большей частью зеленых и бирюзовых. Это были лишь глазные яблоки, лишенные
ресниц и век, но тем не менее они жили, подмигивали, их зрачки сужались,
приглядываясь к нам, и по лужайке глаз как бы прокатывалась волна, отчего
глаза приближались к нам, стремясь достать до наших ног.
- Направо! - крикнул Жора, и мы побежали между россыпью глаз и
остатками блочного дома, сложившегося подобно карточному домику в длинную
груду плит, рам, кусков кровли, ступенек...
Глаза были резвее нас, они лились, отрезая нам дорогу, и вот уже мы
бежим по глазам, которые с треском лопаются, разлетаются в пыль под
ногами, но все новые и новые глаза рвутся к нам, уже взбираются,
вкатываются по штанинам, щекочут ноги...
Мы уже не бежали - мы брели почти по пояс в глазах, и Жора,
перекрывая треск и шорох, кричал нам:
- Вы только не бойтесь, они не кусаются, не кусаются...
Но у Лукьяныча нервы не выдержали. Он увидел рядом щель между
плитами, начал протискиваться в нее, раздирая потертый китель. Он рычал и
брыкался, еще мгновение - и он исчез из виду, только слышно было, как
трещат, скрипят панели, и тут же послышался шум обвала, и груда панелей и
лестниц начала оседать, вваливаться внутрь, погребая под собой Лукьяныча.
- Все, финиш, - сказал Жора, отряхивая с себя голубые глаза.
- Мы должны спасти его, - сказал я.
- Свежо предание.
- Но он, может быть, жив.
- Вот сам и иди, - сказал Жора зло.
- Пойду, - сказал я, глядя в растерянности на развалины дома и не
видя щели и отверстия, в которое можно было бы проникнуть.
А Жора пошел вдоль развалин, не оборачиваясь, будто забыл о
Лукьяныче.
- Так нельзя! - крикнул я, догоняя его.
Жора не ответил.
Потом остановился, глядя вверх.
Я проследил за его взглядом и увидел, что на высоте трех метров завал
пересекает трещина.
- Жди здесь, - сказал Жора.
- Нет, - сказал я, - только вместе.
Жора выругался и начал карабкаться наверх. Я помог ему. Потом Жора
протянул мне руку, и я тоже взобрался.
Трещина была узкой - внизу темнота. Жора кинул туда камешек. Камешек
застучал по плитам - значит, провал был неглубоким.
Жора посмотрел на небо. Небо было бесцветным, вечерним.
- Черт знает что, - сказал он. - Из-за этого болвана Галку погубим.
Но видно, доброе начало в этом грубом на вид парне победило.
Он протиснулся в трещину, спрыгнул вниз, исчез из виду. И тут же я
услышал изнутри:
- Прыгай, тут невысоко.
Я послушался его. Каменная россыпь ударила по ногам, я ушибся, упав
на бок. Я зажмурился. Когда открыл глаза - вокруг была темнота. Еле-еле
можно было угадать фигуру Жоры.
- Ты живой? - спросил он.
- Ничего, - сказал я.
- Тогда пошли. Нам надо вниз спуститься, его туда затянуло.
Жора пошел вперед, я, поднявшись, последовал за ним.
- Ты за стену придерживайся, - сказал Жора, - здесь стена есть.
И в самом деле, справа была стена.
- Лестница, - предупредил меня Жора, и я угадал по тому, как его
черная тень начала уменьшаться, что он спускается вниз.
Я спускался следом, нащупывая ногой ступеньки.
- Осторожнее!
Одной ступеньки не было.
А вот и лестничная площадка.
- Никогда не подумаешь, что внутри есть такие пространства, - сказал
я.
- Помолчи. Неизвестно, кто нас слушает.
- Кто здесь может быть? - сказал я, внутренне улыбнувшись, развалины
не казались мне страшными. Дом как дом, старый...
Мы спускались по следующему маршу лестницы.
И в этот момент что-то горячее и быстрое ударило меня по шее. Я
вскрикнул. И присел. Горячее давило, шевелилось - это было Живое.
- Ты что?
Мягкие, шерстяные пальцы ощупывали мои щеки... Одной рукой я пытался
оторвать их от лица, а второй непроизвольно шарил по стене. Кончиками
пальцев я нащупал выключатель и нажал на него. Зажегся свет. Лампа под
белым плафоном буднично освещала лестницу.
Горячие пальцы оторвались от моего лица - большая летучая мышь
заметалась под потолком. И исчезла...
Внизу стоял Жора, смотрел на потолок.
- Мутант, - сказал он.
Я почувствовал страшный упадок сил и опустился на ступеньку.
Жора подошел ко мне, нагнул мою голову, осмотрел шею, провел по ней
пальцами. Потом показал мне пальцы. Они были в крови.
- Вампир, - сказал он. - Хорошо, что свет загорелся.
- Вампир? - Мой голос звучал глухо, я его сам не узнал. Словно
говорил какой-то старик.
- Думаю, он много не успел отсосать. Пошли.
- Там могут быть другие?
- Могут. Зря я тебя взял с собой. Если боишься, вылезай.
- А Лукьяныч?
- Вот именно.
Мы вышли в низкий длинный коридор. Он был освещен такими же белыми
круглыми плафонами. Двери были закрыты. На полу толстый слой пыли. У стены
стоял открытый ящик с разноцветными погремушками. Из-за двери послышалась
стрекотня пишущей машинки.
- Жора!
- Я слышу, - сказал он. - Иди.
- Но там кто-то есть.
- Иди, тебе говорят!
Но я все же приоткрыл дверь.
Там была полутемная комната. Свет в нее проникал из коридора. В
разбитое окно потоком, достигая пола, вливалась груда кирпича. На столе
стояла пишущая машинка. Возле нее недопитая бутылка молока и кусок
колбасы. Никаких других дверей в комнате не было. И ни одного человека.
- Не заходи! - Жора протянул руку, оттащил меня и захлопнул дверь. -
Тебе жить надоело?
Сзади послышался треск. Я вздрогнул и оглянулся. Погремушки
выпрыгивали из открытого ящика и падали на пол - как блохи.
- Идем, - сказал Жора.
В конце коридора была еще одна лестница. В подвал.
Подвал был длинным и низким. Из труб капала вода, вода была на полу,
по воде плавали широкие светло-зеленые листья кувшинок, но вместо цветов в
воде покачивались колбы, наполненные розовой жидкостью.
- Лукьяныч! - позвал Жора.
В ответ - тишина. Мертвенная, угрожающая.
- Погиб он, - сказал Жора. - Зря мы сюда сунулись - сами не выйдем.
Но пошел дальше по подвалу, отбрасывая башмаками колбы и листья
кувшинок. В трубе что-то запело, будто там была заточена птица.
И тут мы увидели Лукьяныча. Он медленно и неуверенно брел нам
навстречу. Труд