Произведения Кира Булычёва
Публикации о Кире Булычёве
СПАСИТЕ ГАЛЮ!
но вообразить облегчение и радость, которые я испытал привиде старого вахтера.
- Лукьяныч! - и побежал к нему.
Тот услышал.
- Ну вот, - сказал он, - а я думал - кранты.
Труба, пересекавшая подвал под самым его потолком, вдруг изогнулась,
разорвалась пополам, и на каждом торце образовалась зубастая безглазая
морда. Морды повернулись к Лукьянычу.
- Ложись! - крикнул ему Жора. - Ложись, тебе говорю!
Но Лукьяныч растерялся или не услышал этого крика. Он остановился,
поднял руки и стал отмахиваться от морд.
Из морд поползли белые волосатые языки, они схватили Лукьяныча за
руки, обвили их и стали дергать, словно хотели втянуть в трубу.
Лукьяныч бился, пытался оторвать от себя эти белые языки и потом,
прежде чем мы успели подбежать, как-то лениво и равнодушно опустился в
воду - во все стороны поплыли, словно опасаясь коснуться его, листья
кувшинок.
Языки втянулись обратно в морды, морды прикоснулись друг к дружке, и
труба, словно так и положено, вытянулась под потолком.
Лукьяныч лежал в воде. Я приподнял его голову.
- Поздно, - сказал Жора.
Я поднял руки вахтера. Пульса не было.
- Пошли, - сказал Жора. - Кончился Лукьяныч.
- Нет, - сказал я, - мы не можем его оставить.
Я попытался поднять Лукьяныча, он был невероятно тяжелым, выскользнул
из моих рук и упал в воду.
- Жора, ну помогите же мне! - сказал я.
- Дурак, - сказал Жора, - посмотри.
Лукьяныч быстро темнел, рот оскалился, показались неровные золотые
зубы. Сомнений не оставалось. Он был мертв. Но оставить человека в подвале
- это было выше моих сил. И Жоре пришлось буквально оттаскивать меня от
тела вахтера. Он повел меня прочь, к лестнице. И тут я услышал сзади голос
Лукьяныча:
- Погоди... Щукин, погоди.
- Он живой! - крикнул я и вырвался из рук Жоры. Но подбежав к
Лукьянычу, я в ужасе замер.
Его широко открытые глаза были совершенно белыми, более того, они
были покрыты короткими, белыми, светящимися волосками Лукьяныч смеялся. Он
хотел дотянуться до меня, и я стал отступать - его пальцы, пальцы скелета,
почти дотянулись до меня - и вдруг Лукьяныч кучей тряпья упал в воду и
стал растворяться в ней. Я не помню, как Жора вытащил меня оттуда...
Глава четвертая
ТЕХНОЛОГ ЩУКИН
Я очень устал. И, наверное, потерял немало крови. Я хотел
остановиться и отдохнуть, но остановиться было страшно.
Мы шли в лабиринте железных ящиков разного размера и формы. Ящики
были ржавыми, они вздрагивали, и изнутри доносилось постукивание, словно
кто-то просил выпустить его наружу... Стенка одного была выломана.
- Вырвались, - сказал Жора. - Теперь держись.
Я не знал, кто вырвался, и не было сил спрашивать.
Небо было синим, вечерним, и уже появились первые звезды. Где-то
далеко летел самолет. Стены ящиков смыкались над головами, и мы шли по
узкому извилистому ущелью.
Местность начала понижаться. Мы опускались в какую-то воронку.
Ящики кончились, но приходилось перебираться через завалы бревен,
бревна были гнилые, между ними летали светлячки. Жора шел уверенно. Только
один раз он остановился и замер, приложив палец к губам. Я тоже замер. Я
уже понял, что единственное спасение - во всем слушаться сталкера. Я не
могу сказать, что раскаивался в том, что отправился в этот несчастный
поход. Я был за пределами страха и любопытства.
Мы стояли, ожидая, пока длинная вереница больших белых крыс перейдет
нам дорогу. Крысы не обращали на нас внимания. Каждая из них тащила в
зубах маленькую куколку. Последняя, совсем еще крысенок, видно, устала и
уронила куколку на землю. Когда крысы исчезли, Жора наклонился и поднял
куколку.
- Посмотри, - сказал он, протягивая мне куколку.
Хоть и было довольно темно, я понял, что куколка изображала
Лукьяныча, размером с мизинец, оловянного, раскрашенного, в кителе и
фуражке.
- Хорошо работают, - сказал Жора.
- Кто?
Но Жора не ответил. Он быстро побежал вперед, перед ним мелькнуло
какое-то живое существо.
- Стой! - крикнул Жора, кидаясь вперед.
Раздался вой.
Я подошел. Жора лежал на земле, между бревен, навалившись телом на
ободранную, худую собаку.
Собака повизгивала и вырывалась.
- Ты не видела здесь девочку? - спрашивал Жора у собаки.
Собака не отвечала. Только скулила.
- Ну и черт с тобой, - сказал Жора и отбросил собаку. Та кинулась в
сторону.
Жора проследил, куда она побежала.
- За ней, - сказал он.
Нам пришлось перебраться через быстрый, пахнущий карболкой мутный
ручей, пробраться сквозь завал картонных коробок, набитых тряпьем. Там
была дверь. Из-за нее вырывался луч света.
Жора приоткрыл дверь, и странное зрелище предстало перед нашими
глазами.
Вокруг низкого, длинного стола сидело множество собак, ободранных,
худых, во всем схожих с той собакой, которую поймал Жора. Собаки смотрели,
не отрываясь, на стол. Там, освещенные толстыми горящими свечами, бегали
автомобильчики и паровозики. На большом блюде посреди стола - груда
блестящих украшений. Некоторые из автомобильчиков вдруг начинали
толкаться, слабые падали со стола.
- Эй, - сказал Жора. - Кто видел девочку?
Собаки как по команде повернулись к двери. Одна из них зарычала. И
тут мы услышали далекий детский плач.
- Это она! - сказал Жора.
Он побежал через комнату с собаками, и те отступили рыча. Я бежал за
ним. Собаки нас не тронули.
Мы выскочили из воронки, и пришлось долго перебираться через
расползающиеся тюки с шерстью, потом по щиколотку в грязи шлепать в
мертвом кустарнике, и неожиданно перед нами открылась грязная поляна, по
краям которой было вырыто множество выгребных ям, источающих сильное
зловоние.
Посреди поляны возвышалось странное сооружение, похожее на башню
рыцарского замка. И я не сразу сообразил, что это нижняя часть громадной
фабричной трубы. В трубе была сделана дверь. Из нее на землю падал тусклый
квадрат света. Оттуда и доносился детский плач.
Глава пятая
СТАЛКЕР ЖОРА
Это был замок Сольвейга. Как его в самом деле зовут, даже он сам не
помнит. Я единственный живой человек, который его видел. В прошлом году я
добрался до его башни. Это самая дальняя точка, до которой я забирался в
Зону. Сольвейг тогда сказал мне, что озера Желания нету. И я ему поверил.
Он знает.
Он его искал много лет.
Он сам себя называл Сольвейг. Я проверял. Есть такая опера, там
Сольвейг прибегала к нему на лыжах. Но старик, наверно, спутал ее с
соловьем. У него раньше был патефон. Но сломалась игла. Я обещал ему
принести иглу, но не нашел - теперь их не делают.
Как же эта Галка добралась до старика? Здоровые мужики погибают, а
она добралась.
У него в замке стоит золотой трон. Обшарпанный, правда, но золотой.
Галку он привязал к трону. Она была чуть живая, рубаха в клочья, джинсы
разодраны... Эх, и напереживалась эта дура! А тут еще попала в плен к
маньяку!
Старик стоял перед ней. В одной руке открытая банка со сгущенным
молоком. В другой - гнутая алюминиевая ложка. Глаза дикие, ополоумевшие.
Она ела это молоко, вся физиономия в молоке, по распашонке, по
лифчику течет молоко, джинсы в молоке, даже волосы в молоке - видно, она
сопротивлялась вначале, мотала толовой. А теперь уже ничего не соображает,
только кричит иногда, как воет.
- Кушай, - говорил, скрипел старик, - кушай, моя королева. Мне ничего
для тебя не жалко.
Он совал ей ложку в рот, она старалась отвернуться, он топал ногами,
сердился.
- Оставь Галку! - сказал я.
Он не сразу сообразил, что мы пришли. Потом испугался, кинулся в
угол, схватил лом. Халат распахнулся, он под ним в чем мать родила,
жилистый. Он поднял лом и пошел на нас.
Я нагнулся, уклонился от лома и врезал ему в левую скулу.
А Щукин тем временем стал распутывать Галку, она только всхлипывала.
Вокруг на полу валялись пустые банки, и весь пол - сплошная липкая белесая
лужа.
Щукин скользил по молоку, я помог ему освободить Галку, она не могла
стоять, мы отнесли ее к старому дивану, на котором обычно спал старик. Во
все стороны с дивана кинулись пауки. Пауки у него ручные, умеют танцевать,
он мне сам показывал.
- Дядя Жора, - повторяла Галка, - дядя Жора...
Я открыл флягу с коньяком, заставил ее глотнуть. И тут же Галку
начало рвать сгущенным молоком.
Я думал, что она помрет. Но ничего, через несколько минут отошла.
Оказывается, старик ее кормил больше часа, банок пять, как минимум, в нее
всадил. Он псих, он самое дорогое ей отдавал.
Пока мы откачивали Галку, старик очнулся, стал плакать, просить,
чтобы мы у него ее не отбирали.
Я поглядел наружу. Уже почти совсем стемнело.
- Будем ночевать здесь, - сказал я.
- Нельзя, нас ждут, - сказал мой технолог. - Ее мать сходит с ума.
- Моя мать с утра пьяная, - сказала Галка.
- Ты хочешь остаться здесь?
- Нет, уведи меня, дядя Жора.
- А что тебя в эту дырку потянуло?
- Мне нужно было... нужно было озеро Желаний.
- Из-за мамы? - спросил Щукин.
- Из-за мамы? А зачем ей?
- А тогда для чего? - спросил я.
- Мне нужна любовь одного человека, - сказала Галка.
- Сколько лет этому человеку? - спросил я.
- Сорок. У него жена. Толстая, гадкая, я бы ее убила!
- Дура, - сказал я, - жалко, что пошел тебя вытаскивать.
Старик стал снова просить,