Произведения Кира Булычёва
Публикации о Кире Булычёве
Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
ЗАПОВЕДНИК ДЛЯ АКАДЕМИКОВ
аз и зубы - женщина улыбнулась и дотронуласьрукой в перчатке до Лидочкиного плеча, привлекая ее поближе.
- Я вас промочу, - сказала Лидочка.
- Не думайте об этом, - сказала женщина, - у меня непромокаемый макинтош.
Когда-то мой муж Крафт привез его из Лондона.
Сказано это было не для того, чтобы похвастаться визитом мужа в Лондон -
да и кто будет в тридцать втором году хвастаться такой сомнительной
привилегией? - это было деловое объяснение достоинств макинтоша.
Из-под зонта было плохо видно вокруг, но зато слышно, как Матя и его друг
Максим включили в свой бодрый разговор других людей, которые были в
большинстве между собой знакомы.
Загромыхал поезд, пробираясь ущельем, будто там был иной мир, горячий,
таинственный и очень шумный.
- Меня зовут Мартой, - сказала женщина, - Марта Ильинична Крафт.
- Очень приятно. Лила. Лида Иваницкая.
Вдали возникли два белых огня, как глаза чудовища, которое надвигалось на
них.
- Автобус идет! - крикнул кто-то.
- Чепуха, - отозвался другой голос, - это же от Москвы едут.
Огни приблизились, и, разбрызгав лужу, длинный черный автомобиль
остановился возле группы людей.
Шофер раскрыл дверцу, оттуда стали вылезать невнятные фигуры. Они сразу
раскрывали зонтики, кто-то кого-то окликнул.
Марта Ильинична сказала:
- Это из университета. Как же я не догадалась, что ректор даст мотор
Александрийскому!
Лидочке положено было разделить чувства Марты Ильиничны, но она не знала,
хорошо или плохо то, что ректор выделил авто для Александрийского. Ей стало
холодно - раньше было какое-то движение, а теперьпустое ожидание. К тому же
Лидочка опаздывала со службы и поесть не успела - в институте сослуживец
сказал, что в "Узком" обязательно накормят ужином - она такого ужина в
жизни не видела, потому что почти не жила до революции.
Последним из авто вылезло нечто худое и гоголевское - из-под шляпы торчал
длинный нос, нависший над тонкогубым лягушечьим ртом, изогнутым в ухмылке.
Толстый Максим наклонил свой зонтик к этому человеку, чтобы прикрыть от
дождя, но согбенная фигура принялась вяло отмахиваться, а потом открыла
свой зонт.
- Но это же безобразие! - сказал Максим. - Почему нельзя довезти вас на
моторе до Санузии? Вы мне ответьте, почему?
- Не доедешь, - сказал шофер, обходя авто спереди, чтобы забраться на
свое место, - туда от Калужского шоссе никакой дороги нет.
- Это неправда! - сказал вдруг Шавло. - Зачем лгать? Я летом приезжал на
моторе, мы отлично доехали.
- Тогда дождей не было, - сказал шофер и хлопнул дверцей.
- При чем тут дожди! - произнес грозно Максим, направив острие зонта на
шофера. - Трубецкие ездили, не жаловались.
- А при царе дороги чинили, - сказал шофер, повернул ключ, и мотор
послушно заревел.
Сделав широкий круг по площади, автомобиль умчался, разбрызгивая лужи.
Его задние красные огоньки долго были видны, потом смешались с огоньками
трамвая, который как раз разворачивался за оврагом,
- Не исключено, что он прав, - сказала согбенная фигура, у которой
оказался красивый низкий голос. - Трубецкие за дорогами следили.
- Не за дорогами вообще, Пал Андреевич, - возразил Максим, - а только за
теми, что принадлежали лично им, и ремонтировали не они сами, а крепостные
или зависимые бесправные люди.
- Максим, - загудел Шавло, - ну что ты несешь! Мы же не в кружке по
ликвидации политической неграмотности.
- Есть элементарные вещи, которые приходится напоминать, - огрызнулся
Максим.
Александрийский опирался на трость, но не потому, что почитал это
красивым, а по необходимости, словно поддерживал себя.
- А что с ним? - спросила Лидочка.
Марта Ильинична сразу поняла:
- У него больное сердце. Врачи говорят, что аневризма. Каждый шаг
достается ему с трудом... и он еще читает лекции. Это самоубийство, правда?
- Не знаю, - сказала Лидочка. Раздражение к согбенной фигуре уже пропало.
Может, потому, что Лидочке понравился голос.
Разговоры затихли - все уже замерзли и утомились от дождя и ветра. К
счастью, вскоре приехал и автобус из "Узкого". Он являл собой довольно
жалкое зрелище - даже неопытному взору было очевидно, что он переделан из
грузовика, над кузовом соорудили ящик с затянутыми целлулоидом окошками, а
внутри поперек кузова были положены широкие доски. Александрийского
посадили в кабину, в которой приехала медицинская сестра из санатория. Она
хотела устроить перекличку под дождем, но все взбунтовались.
Александрийский спорил и намеревался лезть в кузов. Тогда Шавло, который
оказался также знаком с Александрийским, сказал ему, перекатывая голосом
слова, как бильярдные шары:
- А ты, голубчик Паша, намерен доставить себя в виде хладного трупа?
Разве это по-товарищески?
Лидочка с Мартой влезли в автобус последними, они уселись на задней
доске, глядя наружу - сзади автобус был открыт. Лидочка шепотом спросила у
Марты, кто такой Максим. Марта сказала:
- Современное ничтожество при большевиках. Администратор в варьете, - она
фыркнула совсем по-кошачьи.
Автобус дернулся и поскакал по неровному, узкому, сжатому палисадниками и
огородами Калужскому шоссе. Лидочке приходилось держаться за деревянную
скамейку, а то и цепляться за Марту, чтобы не выбросило наружу. Но все
равно было весело, потому что это было беззаботное путешествие, в конце
которого должен стоять сказочный замок,
Голос Матвея Ипполитовича Шавло иногда прорывался сквозь шум мотора и
шлепанье колес по лужам и булыжнику. Но смысла слов Лидочка разобрать не
могла.
От тряски Лида устала и как бы оглохла, но и задремать невозможно, хоть и
клонит ко сну, - только прикроешь глаза, как тебя подбрасывает к фанерному
потолку.
- Вы в первый раз к нам едете? - спросила Mapта Ильинична.
- В первый раз.
- Вам очень понравится, вам обязательно должно понравиться. В наши дни,
когда всюду потеряны критерии порядочности и класса, "Узкое"-единственное
место, которое поддерживает марку.
- Мне говорили, - согласилась Лидочка.
- К нам сюда приезжают именитые гости, - сказала Марта Ильинична. -
Рабиндранат Тагор был. А в прошлом году приезжал Бернард Шоу. Его Литвинов
привез в "Узкое". А куда еще? Не в Петровское же к партийцам! По крайней
мере в "Узком" всегда есть люди, которые могут вразумительно ответить на
вопрос, заданный на английском языке.
Высокий голос сзади произнес:
- Конечно, его летом привозили. Сейчас бы он завяз в дороге.
- Неужели вы думаете, что Бернард Шоу специально подгадывал свой приезд
под состояние наших дорог, - фыркнула Марта Ильинична.
- А я смотрела "Пигмалион", - сказал капризный женский голос,- Бабанова
была бесподобна.
- Если вы не возражаете,-сказала Марта Крафт, - я предложила бы вам,
Лидочка, поселиться со мной. Комнаты для нас, рядовых сотрудников, как
минимум на две койки - вас не шокирует это слово? Как в госпитале - в
юности мне пришлось побыть сестрой милосердия, я знаю, о чем говорю... Ну
как?
- Конечно, спасибо. - Лидочка была и на самом деле благодарна.
- А вы не храпите часом?
- Никто не жаловался, - сказала Лидочка. Ей стало смешно именно потому,
что вопрос был задан совершенно серьезно.
- Улыбаетесь? Но подумайте - если вы храпите, вы мне испортите весь
отдых, а менять сожительницу не принято, да мне могут и не пойти навстречу
- не бог весть какая птица. Вот когда Миша Крафт, мой муж, работал в
президиуме, нам всегда предлагали люкс.
Казалось, что грузовик ехал уже много часов - Лидочка выпростала из-под
длинного рукава кисть, чтобы поглядеть на часы. Цифры вокруг циферблата
явственно светились ясно-зеленым фосфорным светом. Было без шести минут
восемь.
Лидочке казалось, что путешествие тянется бесконечно, и странно было, как
терпеливы ее спутники, все без исключенния старше ее. Вокруг происходили
оживленные беседы, двое молодых мужчин справа от Лидочки даже заспорили о
каких-то неведомых ей мушках дрозофилах.
- Еще долго ехать? - спросила Лидочка.
- Разве разберешь?
Но соседка сзади услышала вопрос и громко произнесла:
- Кто знает, сколько осталось ехать?
Поднялся бестолковый спор, мужчины подвинулись к задней части фургона,
стали выглядывать, чтобы понять, где же едет грузовичок. Оттого, что Крафт
спорила с Максимом Исаевичем и обладательницей капризного женского голоса,
проехали ли уже деревню Беляево или не доехали еще до села Теплый Стан,
ничего не менялось. Вокруг была темень, а если и попадались деревни, то в
них жили слепцы, не нуждавшиеся в освещении.
Вдруг Максим Исаевич, который сидел у заднего борта, оттеснив Марту и
Лидочку, замахал руками и закричал, что видит огни. По общему согласию,
было решено, что огни принадлежат Беляеву.
- Теперь держитесь! - прокричал Матя голосом массовика-затейника. -
Последние две версты изготовлены специально, чтобы мы с вами нагуляли
аппетит.
- Никто не хочет работать, - сердито сказала Марта Ильинична. - Можно
платить миллионы, а дорожники будут играть в карты или заниматься
соревнованием.
- Соревнование - становой хребет нашей пятилетки, - сказал Максим Исаевич
громче, чем надо, никто ему не стал отвечать, а грузовик продолжал
путешествовать к подмосковному имению князей Трубецких, вовсе не
добровольно передавших его новой власти вместе с картинами, конюшнями и
семейным привидением учительницы музыки, утопившейся лет пятьдесят назад от
несчастной любви к дяде последнего владельца, убитого в свою очередь одним
ревнивцем