Произведения Кира Булычёва
Публикации о Кире Булычёве
Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
ЗАПОВЕДНИК ДЛЯ АКАДЕМИКОВ
дяев. Онинеистребимы, как головы Горгоны,- их можно убить только вместе с системой,
которая их породила. Но боюсь, что это дело для наших внуков...
Александрийский перестал рисовать и взял револьвер в руки. Склонив набок
голову, он любовался табличкой с выгравированной надписью,
- Ни в коем случае не передавайте револьвер Альбине из рук в руки...
Добро бы обыкновенная пушка, а то - реликвия великой эпохи! Если в
ближайшие годы твоего Алмазова не пустят в расход, этот ревнаган станет
экспонатом музея Революции.
Александрийский подошел к платяному шкафу и положил револьвер на него.
- Мы с Конан Дойлем считаем, что улики должны лежать на виду - тогда их
никто не видит,- сказал он.
- А мы не возьмем его с собой?
- Сначала надо отыскать безопасное место.
- Я хотела вам сказать, что ко мне приходил Матя... Матвей Ипполитович.
- А этому что было нужно? - Александрийский сразу подобрался, словно кот,
увидевший птичку.
- Он искал Полину.
- Как так искал?
- Он сказал, что не видел ее с ночи.
- А зачем она ему понадобилась? - Александрийский агрессивно наступал на
Лиду, словно она была в чем-то виновата.
- Она его шантажировала, она требовала, чтобы он на ней женился, дал свою
фамилию, помог устроиться...
- Бред и неправда. Она бы не посмела. Он ее убил, а теперь ищет
оправданий.
- А если он ее не убивал? Он сказал, что ходил к ней во флигель, но
увидел там Алмазова.
- А чем она его запугивала?
- Что расскажет про тот случай... когда он участвовал в насилии.
- Этим вашего Матю не испугать, - отмахнулся Александрийский. - Такой
грех молодости только красит его в глазах Алмазова.
- Я ему то же самое сказала.
- Надо было промолчать. С убийцами следует вести себя осторожнее.
- Вы правы. Он оказался очень нервным.
- Что еще?
- Я сказала, что знаю о поезде Троцкого!
- Вот! Именно! - Александрийский обрадовался так, словно уже разоблачил
убийцу.- В самое больное место! Я же говорил, что ему плевать на насилия и
убийства - но Троцкий! Троцкий, предатель партии и Марксизма, наш главный
соперник и враг - тут уж не до супербомбы - от такого Мати мы побежим как
от Зачумленного! Ясно, он боялся именно этого. И Полину ухлопал из-за
этого. И вас задушит из-за этого... Что молчите? Он вас душил? Ну
признавайтесь, он забыл о вашей несказанной красоте и начал откручивать вам
головку или сразу в сердце ножик? А? Почему молчите?
- Марта вошла в комнату, и он не успел меня задушить.
- Вот именно! - профессор зашелся в вольтеровском смехе.
- Павел Андреевич. - Лидочке было вовсе не смешно. - Вы забываете, что он
мог меня в самом деле убить!
- Вы живы! Остальное - лирика, сентиментальная литература. Главное -
Шавло фактически признался в убийстве Полины. Как только Алмазов узнает,
что Шавло так замаран, он побежит от него, как черт от ладана!
- Но ведь речь идет о супербомбе, о спасении нашего Союза от фашизма!
- Супербомба - дело завтрашнее, дело непонятное и рискованное. А Шавло -
сегодняшняя угроза. Ты увидишь, как Алмазов от него отвернется. Вот и
замечательно. Это и требовалось доказать...
Раздался отдаленный удар гонга.
- Обед, - со значением сказал профессор. - Теперь можем со спокойным
сердцем и за супчик!
Следующий удар раздался куда ближе-президент Филиппов шел по коридору и
бил восточной колотушкой в старинный и тоже восточный гонг.
- Но если Полина мертвая, кто же скажет Алмазову, что Матя служил в
охране Троцкого?
Вопрос застал профессора у самой двери. Вопрос вонзился в спину, как
копье. Профессор ослаб в коленях, его лицо вмиг побелело. Он приоткрыл рот,
словно рыба.
- Лекарство? - спросила Лидочка. - Где лекарство?
- Господи, - отмахнулся профессор, - Вы ничего не понимаете, Я ведь не
умею доносить!
- На кого доносить? - не поняла Лидочка.
- На Матвея. Надо срочно донести на Матвея Алмазову. Что он служил в
охране Троцкого. Иначе всем будет плохо.
- Павел Андреевич, ну что вы говорите! Я же тоже не умею доносить.
- Или вы доносите, или происходит всемирное бедствие! - закричал
профессор.
- Тише, тише, вам же нельзя так волноваться..
- А ему можно? Ему можно убивать людей?
- Никто еще ничего не знает.
- Он убил единственную свидетельницу!
- Но можно найти документы, найти других людей, которые там служили...
- Вы думаете, их еще не расстреляли? Не сослали куда Макар телят не
гонял? Где вы их будете искать? Вы понимаете, что к тому времени ваш Матя
будет недосягаем. Машина начнет крутиться, найдутся люди и деньги - и мы
сделаем эту бомбу. Я знаю, что мы сделаем, У нас есть такие головы, такие
головы... и они хотят работать и их нетрудно убедить в том, что они спасают
родину.
Александрийский мелко и часто откашлялся. Он продолжал;
- Талантливым, бесстыжим и наглым Матей руководили тщеславие и страх. Он
хочет быть великим изобретателем атомной бомбы и в то же время трясется в
ужасе оттого, что станется с ним, если этот великий - а это воистину
великий план - провалится. Тогда через год или два вспомнят, что он жил в
Италии и даже носил гитлеровские усики. Для него бомба - спасение! Ради нее
он пойдет на все...
Гонг прозвучал где-то вдалеке. Значит, президент уже окончил обход и
отправился в столовую.
- Пойдем, пойдем, - сказал Александрийский. - Пока мы живы, есть надежда.
Где моя трость? По дороге мы с вами должны отыскать укрытие для револьвера.
- Мы его не будем брать с собой?
- Ни в коем случае? Любая случайность может быть губительна. Мы не знаем
- а вдруг в коридорах уже обыскивают прохожих.
Лидочка поежилась - раньше, когда она таскала револьвер под мышкой или
лазила за ним под биллиард, в том был элемент игры, а в игре всегда можно
сказать: я с вами больше не играю, и пойти домой. А слова Александрийского
звучали предупреждением - никто с тобой играть не намерен.
Профессор почувствовал, какое впечатление произвели его слова на молодую
спутницу, дотронулся до рукава блузки и сказал:
- Считайте, что я пошугил. Но не забывайте об осторожности. Разрешите, я
зас возьму под руку? Учтите, что у нас с вами платонический роман - в иной
вид романа никто не поверит.
- А жаль, - искренне сказала Лидочка.
- Это лучший комплимент, который я получал за последние месяцы, - сказал
профессор. - Вперед!
В столовой Альбины не было. Алмазов, мрачный, как туча, сидел в
одиночестве и никто не смел к нему приблизиться.
- Внимательно следите за всеми подозреваемыми. Два глаза хорошо, четыре
лучше, - успел сказать Александрийский, прежде чем они разошлись к своим
местам. - После обеда встречаемся у медведя!..
- Иваницкая! - сказал Филиппов убитым голосом. - Я буду вынужден!..
Прежде чем сесть на свое место, Лидочка подошла к президенту и,
наклонившись к его уху, прошепталаз
- Вы мне надоели!
- Как? - сказал президент вслух. Но Лидочка уже шла к себе.
Матя сидел за столом.
Лидочка не сразу его увидела - он сидел не на своем месте, почему-то он
оказался рядом с Максимом Исаевичем, он оживленно с ним беседовал. Лидочка
сразу перестала слышать, о чем щебечет Марта, она уловила тот момент, когда
Матя поймал взгляд Алмазова и в ответ на его кивок склонил голову. Лидочка
посмотрела на Александрийского - тот подмигнул ей - он тоже видел немой
разговор Алмазова и Мати.
- Сегодня на второе рыбные котлеты. Обожаю рыбные котлеты, - сообщила
Марта. - Мы до революции жили в Таганроге, тогда еще не было карточек, ты
не представляешь, сколько там было разной рыбы. И куда это все подевалось?
Алмазов поднялся и, не доев котлету, пошел к выходу. Президент сорвался
со своего места и поспешил следом, но был от двери возвращен на место. На
Лидочку он не глядел. Матя продолжал сидеть. Принесли котлеты, Котлеты были
вялыми, они разваливались под нажимом вилки.
- Ты совсем не ешь, - сказала Марта, мгновенно смолотившая свою порцию.
- Возьми, - сказала Лидочка. - Я котлеты не трогала.
Матя поднялся и пошел к двери.
Лидочка поглядела на Александрийского. Тот отрицательно покачал головой.
Он был прав - если Лидочка сейчас выбежит в пустую гостиную, она неизбежно
привлечет к себе внимание Алмазова и Мати.
Чем бы заняться? Лидочка подвинула к себе компот. Он был совсем несладкий
и чуть теплый. Первые из обедающих стали подниматься и потянулись к выходу,
- Они здесь воруют просто ужасно, - сказала Марта. - Еще два года назад
здесь был такой компот, что ложка стояла, ты представляешь?
Поднялся Александрийский, Глазенап увидел его, стал быстро говорить и сам
смеялся. Александрийский вежливо и тонко улыбался. Потом пошел к двери. Ему
снова пришлось задержаться - его окликнул незнакомый Лидочке господин,
сидевший за столом академиков. Видно, недавно появился.
Александрийский разговаривал с ним. Лидочка поднялась и вышла в гостиную.
Ни Мати, ни Алмазова там не было.
Возле вешалки она увидела растоптанный комочек желтой глины. В такой
глине были измазаны башмаки Мати. Лидочка подняла кусочек. Он был почти
сухой.
- Что обнаружил доктор Ватсон? - спросил, подходя, Александрийский.
- Я хотела бы узнать, - сказала Лида, - где наш подозреваемый наступил в
эту глину?
- Здесь нет никакой тайны. С таким же успехом эта глина могла попасть
сюда с моих галош, - сказал Александрийский. - Куча этой глины лежит по
дороге к тригонометрическому знаку. Когда мы ходили туда вчера вечером, я
наступил в эту грязь. И, наверное, не я один.
- Да, не один,- согласилась Лидочка.- Матя тоже.
- К сожалению, мы