Произведения Кира Булычёва
Публикации о Кире Булычёве
Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
ЗАПОВЕДНИК ДЛЯ АКАДЕМИКОВ
но народу мало, - сказал Шавло. - Не справимся. Поднимайтенарод.
Дождь припустил с новой силой, будто кто-то наверху открыл душ посильнее.
Алмазов постучал по дверце лимузина. Дверца тут же приоткрылась, и оттуда
вылезла палка, которая замерла под углом вверх, будто некий охотник
вознамерился стрелять из машины по пролетающим уткам. Затем раздался
громкий щелчок, и палка превратилась в раскрывшийся зонт. Под прикрытием
зонта из машины выглянула ножка в блестящем ботике и светлом чулке, ножка
замерла над лужей, затем из машины донесся отчаянный писк, и ножка
соприкоснулась с водой, которая фонтаном взмыла вверх, обдав шелковые чулки
и край юбки существа женского пола.
- Этого еще не хватало - возмутилась Лидочка. - Мы толкаем, а ваши...
друзья сидят. Если б я знала!
Алмазов ничего не ответил, а маленькая женщина отважно кинулась через
лужи к чекисту и, вознеся зонтик над его головой, словно он был китайским
богдыханом, пропищала что-то умиленно.
- Немедленно в машину! - приказал Алмазов, который, как показалось
Лидочке, и сам на секунду растерялся от неожиданного явления. - Альбина, вы
простудитесь!
Алмазов взял свою спутницу под руку и повлек к машине. Остальные стояли
под дождем, всматриваясь в темноту, ибо стоило человеку исчезнуть из
конусов, образовапных светом фар машины или грузовика, он становился
невидимым.
Заталкивая попискивающую даму в лимузин и отказываясь принять из ее рук
зонт, Алмазов крикнул своему шоферу:
- Жмурков, пойди к грузовику, вытащи оттуда всех мужчин, А то мы до утра
прочикаемся.
Лидочке вдруг все надоело. Как будто то, что здесь происходило, было
направлено именно против нее. Угадав ее движение, Матя Шавло схватил ее за
руку и удержал.
- Потерпим, - сказал он, - и будем относиться с юмором к таким коллизиям.
- Юмора не хватает, - сказала Лидочка.
- Ваш друг прав, - сказал Алмазов, вынырнувший из-за лимузина. Он имел
дьявольскую способность все слышать, даже если говорившие находились от
него на обратной стороне Земли. - Терпение и еще раз терпение. Цель у нас
простая - освободить дорогу для грузовика. К сожалению, моему мотору дальше
не проехать. - Тут же он сменил тон, как будто один человек ушел, а другой,
хамский, занял его место: - Жмурков, тебя что, за смертью посылать? Где
наша ученая рабочая сила?
- Идем! - откликнулся Максим Исаевич, возглавлявший небольшое научное
стадо, которое продвигалось будто бы по Дантовому аду, то попадая в свет
фар, то исчезая в прорезанной дождливыми струями темноте.
Если возмущение и владело этой группой людей, то, вернее всего, оно было
истрачено еще в машине, когда властью Алмазова их вытягивали под дождь, на
холод, а сейчас все молчали, бунтовать было бессмысленно - все уже знали,
чью машину надо стаскивать с дороги.
- Попрошу минуту внимания, - сказал Алмазов, поправляя фуражку, с
козырька которой срывались тяжелые капли. - Женщины толкают автомобиль
сзади, мужчины приподнимают передний бампер, чтобы не повредить мотор. Как
только машина окажется на обочине, все свободны. Задача ясна?
Не дожидаясь ответа, он отошел к передку машины и принялся загонять в
глубокую канаву несчастных своих рабов во главе с Максимом Исаевичем.
План Алмазова удался на славу - в считанные минуты продрогшие, а потому
горевшие страстью к труду ученые развернули черный лимузин, чтобы не мешал
проехать грузовику, и, отпущенные Алмазовым на волю, кинулись под защиту
фанерного потолка своего автобуса. Лидочка шла последней.
Алмазов не забыл свою спутницу. Сам открыл дверцу лимузина, велел ей
выйти. Пока женщина раскрывала зонтик и попискивала, вытаскивая из машины
свой баул. Алмазов давал указания шоферу, оставшемуся у машины, чтобы тот
никуда не отлучался, - Алмазов по телефону вызовет ему помощь. Алмазов
повлек свою даму к кузову, но она вдруг тихонько и жалобно заверещала.
Выслушав эти звуки, Алмазов пошел не к кузову, а к дверце кабины и
решительно отворил ее. Оттуда на него воззрился согбенный профессор
Александрийский.
- Освободите, пожалуйста, место, - вежливо, но решительно заявил чекист.
- Простите? - послышался скрипучий неприятный голос Александрийского. - К
сожалению, не имею чести быть с вами знаком...
Слова Александрийского были неразборчивы, в ответ Алмазов плевался
краткими приказами; Лидочка хотела объяснить чекисту, что профессор болен,
она ринулась к машине, но поскользнулась и со всего размаха уселась в лужу,
а когда поднялась, то увидела, что мимо нее проходит, не глядя по сторонам,
Алмазов, ловко и быстро подтягивается, переваливается через задний борт в
кузов.
- А ну, трогай! - весело, громко, перекрывая дождь, крикнул он.
Голоса под фанерным кузовом подхватили крик, машина послушно покатилась
вперед.
Лидочке надо было кинуться следом и закричать - они наверняка бы
остановили машину - ведь забыли ее по недоразумению, от растерянности и
страха - еще минута, и должна спохватиться Марта Ильинична... Но Лидочка не
кинулась, не закричала, потому что в этот момент увидела человека, который
стоял, являя собой вопросительный знак, он опирался обеими руками о рукоять
трости, согнувшись вперед и натужно кашляя.
Лидочка не сразу сообразила, что это - Александрийский, но потом поняла:
Алмазов попросту вытащил старика из кабины, чтобы освободить место для
своей дамы.
- Это вы? - спросила почому-то Лидочка и потом уже побежала за
грузовиком, крича:
- Стойте! Стойте! Остановитесь немедленно!
Но задние красные огоньки грузовика уже растаяли в ночи, и гул его
двигателя слился с шумом дождя.
Лидочка подбежала к Александрийскому - тот перестал кашлять и старался
распрямиться.
- Вам плохо?
Тот ответил не сразу - сначала он все же принял почти вертикальное
положение.
- А вы что здесь делаете? - спросил он.
- Меня забыли. Как и вас, - Лидочка улыбнулась, как ни странно
обрадованная тем, что она не одна на этой дороге и Александрийскому не так
уж плоховот и он улыбнулся.
Александрийский сделал шаг, охнул и сильнее оперся о палку.
- Беда в том, - сказал он медленно, стараясь говорить отчетливо, - что,
падая из машины, я подвернул ногу.
- Больно? - спросила Лидочка.
- Вот именно что больно, - сказал профессор.
- Не бойтесь, - сказала Лидочка. Она старалась разговаривать с
Александрийским как с маленьким - он был так стар и слаб, что мог упасть и
умереть, его нельзя было сердить или расстраивать. - Мы обязательно найдем
это "Узкое" - я думаю, что совсем немного осталось.
- Вы совершенно правы, - сказал Александрийский, - тут уже немного
осталось. Но я боюсь, что мне не добраться.
- Это еще почему?
- А потому что за плотиной начнется подъем к церкви, а я его и раньше
одолеть без отдыха не мог. Так что придется вам, дорогая девица, оставить
меня здесь на произвол судьбы и, добравшись до санатория, послать мне на
помощь одного-двух мужиков покрепче, если таковые найдутся.
- А вы?
- А я подожду. Я привык ждать.
- Хорошо, - догадалась Лидочка. - Если вам трудно идти, то забирайтесь в
машину гэпеушника и ждите меня там.
- Это разумная мысль, и в ней есть даже высшая справедливость, -
согласился Александрийский. - Если меня выбросил на улицу хозяин этой
машины, то она обязана дать мне временный приют.
- А что он вам сказал? - спросила Лидочка, поддерживая Александрийского
под локоть и помогая дойти до лимузина.
- Он сказал, что я должен уступить место даме. А когда я отказался,
сославшись на мои болячки и недуги, он помог мне выйти из машины.
- Это хамство?
- Это принцип современной справедливости. Уважаемый Алексей Максимович
Горький сказал как-то: если враг не сдается, его уничтожают. Он, лукавец,
очень чутко чувствует перемены в обстановке. Мне не хотелось бы попасть во
враги человеку в резиновом плаще. Это Дзержинский?
- Что вы говорите! Дзержинский умер!
- Как, по доброй воле? Или его убили соратники?
- А я не сразу поняла, что вы шутите.
Дверцы в лимузин были закрыты. Шофера не видно.
- Эге! - сказала Лидочка. - Кто в домике живой?
- Никакого ответа, - добавил Александрийский.
Лидочка потрогала ручку дверцы, ручка была холодной и мокрой. Она
чуть-чуть поддалась, и затем ее застопорило.
- Эй! - рассердилась Лидочка. - Я уверена, что вы нас видите и слышите.
Так что не притворяйтесь. Вы видите, что на дожде по недоразумению остался
пожилой человек. Откройте дверь и впустите его, пока я сбегаю за помощью.
Вы меня слышите?
Никакого ответа из машины не последовало.
- Послушайте, - сказала Лидочка. - Если вы сейчас не будете вести себя
по-человечески, я возьму камень и стану молотить им по вашему стеклу, пока
вы не сдадитесь!
Дверца машины распахнулась резко и неожиданно, словно ее толкнули ногой.
Хоть глаза Лидочки давно уже привыкли к темноте, тьма в машине была куда
более густой, чем снаружи, и она скорее угадала, чем увидела, что там,
скорчившись, сидит закованный в кожу шофер Алмазова, выставив перед собой
револьвер.
- А ну давай отсюда! - заклокотал злой и скорее испуганный, чем
решительный, голос. - Давай, давай, давай!
- Да вы что! - закричала Лидочка и осеклась, потому что слабые, но цепкие
пальцы Александрийского вцепились ей в рукав и тянули прочь от машины.
- Считаю до трех! - крикнул из машины шофер.
Чтобы не свалить Александрийского, Лидочка была вынуждена подчиниться ему
и отступить. На секунду мелькнули растопыренные пальцы, которые потянули на
себя дверцу машины. Дверца хлоп