Произведения Кира Булычёва
Публикации о Кире Булычёве
Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
ЗАПОВЕДНИК ДЛЯ АКАДЕМИКОВ
ей же нельзя!- Я это слышал, Лариса Михайловна. Но поймите же - мы на работе, мы не
играем в бирюльки. К сожалению, нам известно, что гражданка Иваницкая,
надеюсь не по своей воле, оказалась втянута в грязные интриги наших врагов.
Так что шутки в сторону, Лариса Михайловна. Или вы нам помогаете и этим
помогаете Иваницкой, к которой я отношусь с симпатией. Или мы с вами будем
вынуждены говорить иначе.
Лариса Михайловна поддерживала Лидочку, ведя ее по коридору к туалетной,
а враги шли сзади и громко разговаривали.
- Вы слишком либеральны, - сказал президент.- С ними так нельзя, товарищ
комиссар.
- Дурак, - ответил Алмазов. - Зато она сама оделась, а теперь как ей
доказать, что она больная?
Лидочка понимала, что этот разговор ведется специально, чтобы она его
слышала и трепетала. А ей было все равно. Даже интересно - что же они
подозревают? Будь она здоровой, испугалась бы куда больше - а сейчас она
боролась с кашлем и головной болью и в конце концов не выдержала и,
повиснув на руке Ларисы Михайловны, зашлась в приступ?
Краем глаза Лида увидела, как приоткрылась дверь в девятнадцатую палату и
оттуда выглянула Марта.
Лицо у нее было жалкое и испуганное, а из-за ее плеча выглядывал Максим
Исаевич. Дверь захлопнулась...
Пока Лидочка была в туалетной, где докторша помогла ей привести себя в
порядок, остальные молча стояли снаружи.
- Что с ним? - спросила Лида шепотом.
- Ума не приложу! - слишком громко ответила докторша.
- Все в порядке? - спросил Алмазов с издевкой, когда женщины вышли из
туалетной. - Полегчало? Тогда я предложу вам совершить маленькое
путешествие.
- Я ее одну не отпущу, - сказала Лариса Михайловна.
- Ради Бога, - сказал Алмазов. - Мы же не садисты. Если ваш медицинский
долг велит вам сопровождать ваших пациентов - сопровождайте. Только чтобы
потом не плакать.
Филиппов рассмеялся высоким голосом.
- Скажите ему, чтобы перестал вилять хвостом, - сказала Лидочка.
Президент осекся - с надеждой посмотрел на Алмазова.
- Я прослежу за этим, - Алмазов засмеялся. - Да не обращай внимания, -
сказал он Филиппову, - не обращай. У тебя тоже будут маленькие радости. А
теперь ведите Иваницкую на первый этаж.
Путешествие по лестнице, а потом по нижнему коридору было долгим. Лида
шла и гадала - куда ее ведут. Оказалось - к Александрийскому.
- Может, вы вернетесь? - предложила Лида Ларисе Михайловне.
- Ничего подобного, - ответила та. - Вы у меня не единственный пациент.
Она тоже догадалась, куда они идут.
Дверь к Александрийскому была раскрыта. В дверях стоял рабфаковец Ваня.
Везет же Марте с любовниками, подумала Лидочка. А на вид - фанатик физики.
- Как он? - спросил Алмазов.
- Терпимо, - сказал Ванечка.
Александрийский сидел в кресле, закутанный в плед и схожий с очень старой
вороной - никакого Вольтера в нем и не осталось.
Он неуверенно повернул голову в сторону Лидочки.
- И вас привели, - сказал он.
- А чего вы ожидали, Павел Андреевич? - удивился Алмазов, входя в
комнату. - Мы же не дети, мы занимаемся серьезными делами.
Он оглядел комнату.
- Уютно, - сказал он, - мебель княжеская. Мне такую пожалели. Придется
поговорить в президиумео кураторах надо заботиться.
Алмазов сбивал с толку - он умел менять тон и улыбку столь стремительно,
что за ним не уследишь - он всегда опережает тебя.
- Проходите, Иваницкая, садитесь на стул. Как вы себя чувствуете,
профессор? Присутствие доктора не требуется?
- Обойдусь, - сказал профессор и спросил у Лидочки: - Как вы себя
чувствуете? Вам надо лежать.
- Кому лежать, а кому стоять, где лежать и стоять, с кем лежать и стоять
- решаем здесь мы!
- Решает Господь Бог, - сказал Александрийский.
- Все его функции на земле взяло в руки наше ведомство, - сказал Алмазов
совершенно серьезно. - Итак, все посторонние, покиньте помещение. Лариса
Михайловна и Филиппов - вы останетесь в коридоре и следите друг за другом -
чтобы не подслушивать! - Алмазов опять рассмеялся. - Ванечка, побудьте на
улице, у окна, чтобы никто не приблизился.
- Слушаюсь, - сказал Ванечка. - Одеваться?
- Оденься, может, потом придется погулять по парику.
Когда комната опустела. Алмазов подошел к двери и плотно ее закрыл.
- Ну вот, - сказал он, - теперь остались только свои. Замечательно... -
Он широко взмахнул руками, как бы ввинчивая себя в кресло, впрыгнул в него,
он был игрив. - Я собрал вас, господа, для пренеприятного известия - к нам
едет ревизор. Ревизор - это я, поросятушки-ребятушки. А вы будете говорить
мне правду. Первое, что мне нужно: узнать, как в вашем дуэте распределяются
роли и кто кроме вас здесь работает.
Лидочка начала чихать - ее зябко трясло, Алмазов терпеливо ждал.
Потом сказал только:
- Ну, сука!
- Вы не имеете права!
- Помолчите, профессор, вы мне уже надоели - вы слишком типичный. Честно
говоря, мне жалко Иваницкую. Она хороша собой, она молода, я был бы рад
взять ее себе, но боюсь, что не рискну. Мне надоела ваша подружка Альбина -
она обливает меня слезами и соплями, ну сколько можно! Пришлось даже
показать ей сегодня приговор по ее супругу - по крайней мере она не выйдет
из комнаты.
- Ой! - сказала Лидочка. - Как вы смели так сделать?
- Не жалейте ее, она слабый человечек, и у нее не было выхода. Она была
обречена с самого начала. Выход, который я ей предложил, - наилучший. Я
освободил ее от мужа, от чувства вины перед ним. Она боялась, что я сдержу
свое слово и освобожу ее мужа, больше всего остального. Потому что ее муж
по правилам игры, в которую она играла, должен задушить ее, как изменницу.
А она очень хотела жить. Теперь же она порыдает еще недельку и найдет себе
нового мужчину и новую жизнь. Я к ней замечательно отношусь и надеюсь, что
именно так и случится. Если правда... - Тут Алмазов сделал долгую паузу и
совершенно неожиданно закончил фразу так: - Если вы, конечно, не потопите
ее как члена вашей контрреволюционной группы.
- Как так? - не понял Александрийский.
- Иваницкая, - обратился Алмазов к Лидочке,- скажи, деточка, как к тебе
попал мой револьвер? Мой револьвер?
Лидочка ожидала такого удара. Несмотря на болезнь, на истеричное
состояние, она поняла, что именно в револьвере и заключается главнейшая
угроза. Это вооруженный заговор, это кража оружия... Лида в панике
обернулась к профессору. Неужели они сделали тут обыск или запугали
профессора?
- Не смотрите, не смотрите, - усмехнулся Алмазов. - Подсказки не будет.
Где револьвер?
- Какой револьвер? - спросила Лидочка, стараясь выглядеть невинно
оскробленной.
- Послушайте, граждане, - сказал Алмазов. - То, что сейчас происходит, -
часть неофициальная, так сказать, дивертисмент. По сравнению с тем, в чем я
вас подозреваю и буду обвинять, - это пустяк. Но я хотел бы, чтобы вы
поняли всю важность этого пустяка для вас лично. Для вас обоих. Альбиночка
рассказала мне, что вы, будучи у меня в комнате, куда были ею приглашены,
увидели кобуру с револьвером, которую я легкомысленно, скажем как последний
дурак, оставил висеть на стуле. Несмотря на просьбы и мольбы Альбиночки,
которая боялась, что подозрение падет на нее, вы взяли этот револьвер, а я,
виноват, не спохватился до сегодняшней ночи. Должен отдать вам должное - вы
не производите впечатления преступницы, хотя я отлично знаю, что это совсем
не аргумент в юриспруденции.
Алмазов замолчал и задумчиво почесал ровный пробор, словно исчерпал
известные ему слова и теперь вынужден искать новые.
"Господи, маленькая мерзавочка! - думала Лида. - Зачем же ей было
обвинять меня - единственного человека, которому она сама верила... а
верила ли? Я же вчера ее перепугала, потому что не вернула оружие. И она
поняла, что ей предстоит допрос, - и Алмазов, конечно же, доберется до
правды... и тогда она придумала почти правду, в надежде, что он поверит...
и чего же я сержусь на это существо? За что? Что она могла сделать?.."
- Вы не хотите мне отвечать, - вздохнул Алмазов. - И не надо. Считайте,
что все обошлось, я вам поверил и сам решил нести ответственность за потерю
именного оружия. Ради ваших прекрасных глаз я готов пойти на плаху.
Верьте... а я вам расскажу другое. И может быть, вы умеете складывать два и
два - и когда сложите, сообразите, что вам делать дальше. Только не
вздыхайте и не делайте вид, что вам плохо. Вы меня внимательно слушаете?
Алмазов говорил с легким южным акцентом - нет, не одесским, а скорее
ставропольским или ростовским.
Конечно же, он не из Москвы, думала Лидочка, он приехал, чтобы
завоевывать мир, - он Растаньяк, он покровительствует актерам или актрисам.
Лидочка поглядела на профессора, тот сидел, прикрыв веками глаза, лишь
пальцы, лежавшие на пледе, порой оживали и вздрагивали.
- Я буду предельно откровенен. Я приехал сюда для переговоров деликатного
свойства с доктором Шавло, Матвеем Ипполитовичем. Суть этого разговора -
обороноспособность нашей социалистической родины. Матвей Ипполитович был
готов приложить свои усилия для того, чтобы Советский Союз вышел вперед в
развитии особенной бомбы. Я думаю, вам, Павел Андреевич, нет нужды это
0бъяснять.
- Такую бомбу сделать нельзя, - сказал Александрийский, не открывая глаз.
- Это вздор, авантюра... вы лучше бы посоветовались с серьезными учеными.
- Так, значит, Шавло беседовал с вами об этом?
- А разве я спорю с этим заявлением? Он говорил, и я осмеял его.
- Я спрошу об этом его самого.
- Спросите.
Алмазов шагал по комнате - у него были замечате