Произведения Кира Булычёва
Цикл "Гусляр"
Платье рэкетира
напко,стройной, как ивушка, робкой, как тушканчик, швее-мотористке второго
разряда. Анапко стала отнекиваться, сопротивляться, потому что сама мысль
о том, что она окажется женщиной-"орлицей" была столь ужасна, что девушка
была готова на самоубийство. Но тогда вперед выступила Дарья Шейлоковна,
художник-модельер фабрики, и сказала, что готова пожертвовать собой и
примерить любую модель бесплатно.
Но суровые работницы иглы и ниток все же настояли на том, чтобы платье
надела Клара.
Обливаясь слезами, та подчинилась, и платье повисло на ней, как дряхлая
гигантская медуза, оседлавшая плавающую в море соломинку для коктейля.
- А теперь смотрите, - заявил Минц.
Он провел рукой над плечом Кларочки, нечто маленькое и плоское
прикрепилось к платью - и, повинуясь невероятному закону совершенства,
платье резко уменьшилось в размерах, силуэт его точно улегся на тонкую
фигурку швеи-мотористки, вытачки и пуговички также кинулись куда надо, и
через минутку директриса фабрики Варвара Ипполитовна погрозила кулаком
Шейлоковне, а та рухнула в обморок, так как контраст был непереносим.
Профессор Минц не стал делать секрета из своего нового изобретения. Он
вообще не любил тайн, Оказывается, ему удалось изготовить
микрокомпьютер-закройщик, который работает только тогда, когда уже готовое
изделие соприкасается с человеческим телом. И тогда этот микрокомпьютер
превращает изделие или материю в оптимальную одежду, которую хотел бы
носить объект эксперимента, в соответствии, конечно, с современной
парижской модой, но без ее закидонов.
Тогда же профессор Минц предложил свое изобретение фабрике 1 имени Клары
Цеткин, полагая, что в расчеты ее коллектива и руководства входит
превращение фабрики в центр мировой моды. Но на деле получилось иначе.
Сначала все согласились. И даже выпустили пробную партию и передали ее на
реализацию в универмаг Ванде Савич. Женщины примеряли, удивлялись и
возвращали платья и пальто. А когда Ванда Казимировна спрашивала их, что
же не понравилось в изделии, клиентки отвечали:
- Если такое, то уж лучше от Кардена, чем свое.
И переубедить жительниц Великого Гусляра не удалось.
Словом, коллектив фабрики отказался от изобретения Минца: предприятие
катастрофически теряло лицо, мощный отдел конструирования во главе с
Дарьей Шейлоковной терял работу, особенно когда обнаружилось, что
достаточно задрапировать себя отрезом ткани нужной длины - и он
превращается в элегантное платье без помощи тени Клары Цеткин.
Не сказав даже спасибо, Минцу возвратили аппаратик для изготовления
микрокомпьютеров. Махнув рукой, Лев Христофорович отдал его Ксении
Удаловой и старухе Ложкиной, которые на двоих открыли в подвале,
выходившем на улицу, "Ателье-молнию". Без всяких объяснений они обещали
изготавливать платья в течение десяти минут на теле заказчика. И клиентура
нашлась. Немного, но нашлась. Одна девушка спешила в загс и прожгла свое
платье утюгом, а жених упал за день до свадьбы в лужу. У Барыкиных сгорел
шкаф, а Барыкину надо было на следующий день в командировку. Риммка шила
себе платья у Удаловой, а наклейки привозила из Вологды - многие думали,
что платья импортные.
Вот об этой мастерской и спросил Минц, когда прощался с Удаловым перед
отъездом на остров Пасхи.
- Нормально, - сказал Удалов. - Завтра приезжает делегация из Южной Кореи.
- Вы с ними осторожнее, - предупредил Минц. - Очень хитрые господа.
- Знаем, - согласился Удалов. - Да и моя баба не лыком шита. Сказала, что
без предоплаты пускай не появляется. Пускай открывают счет в нашем
городском "Гуснепорочбанке". Нужны деньги на строительство нового роддома
и машины времени.
- Ты прав, - согласился Лев Христофорович и нежно обнял Корнелия на
прощание.
А Корнелий смотрел вслед автобусу, махал рукой и при этом представлял, как
готовятся женщины к встрече иностранных гостей и испытывают новую модель
работы Минца.
* * *
Проводив автобус, Корнелий Иванович пошел домой и по дороге увидал Колю
Гаврилова. Коля ехал в своем новом "Москвиче", который был замаскирован
под "мерседес" специфическим кольцом на радиаторе. Добродушный Удалов
поднял руку, подумав: вот, проходит жизнь, одни уступают дорогу, другие
растут и, может, составят нашему городу мировую известность... Коля
Гаврилов на Удалова внимания не обратил, вернее, это Удалову показалось,
что не обратил, а на самом деле он чуть притормозил, дожидаясь, пока
Удалов поравняется с океанической лужей, и тогда, не жалея своей
собственности, дал газ так, что облил мутной водой пожилого соседа с ног
до головы. И позволил себе лишь снисходительно улыбнуться, не
оборачиваясь, но кося взглядом.
- Ах ты, мерзавец! - воскликнул Удалов, который был прямым человеком и
гонял этого Гаврилова крапивой, еще когда тот был в нежном возрасте.
Но Гаврилов уже мчался дальше по улице и, увидев впереди милую девушку
Клару Анапко с швейной фабрики, направил машину прямо на нее, перепугав
девушку до полусмерти. А Удалов уже так отстал, что догнать и высказаться
был не в состоянии.
Во дворе дома Удалов снова увидел псевдомерседес Коли Гаврилова. Тот стоял
посреди двора, подмяв и поломав любимый всеми сиреневый куст, а самого
Гаврилова нигде не было видно.
Удалов заходить домой не стал, а постучал в окно Саше Грубину и, когда тот
выглянул, предложил:
- Двинем?
Грубин так давно дружил с Удаловым, что понимал его с четверти слова. Он
вышел во двор и присоединился к Корнелию. Рядом уже стоял пенсионер Ложкин.
- С Колей надо что-то делать, - сказал Ложкин. - Он стыд потерял, честь и
всякие человеческие качества.
Из окна второго этажа высунулась мама Гаврилова и громко прошептала:
- Это я виновата. Я попросила Льва Христофоровича у Коли лишние качества
отменить, чтобы ему в современной жизни легче было.
- Ты своего не защищай, - махнул рукой Грубин.
- Тшш! - Гаврилова захлопнула окно, видно, испугавшись, что услышит сын.
Удалов обернулся к окну Гавриловых и сказал громко, зная, что через летнюю
раму его слова проникнут в квартиру.
- Николай, я тебя предупреждаю! Мы сейчас твой "мерседес" отодвинем, и это
тебе будет первое предупреждение. Сирень оберегается законом и экологией.
Удалов поплевал на ладони, и они втроем взялись за задок "Москвича" и
оттащили его в сторону. Правда, в этой операции мерседесовский кружок, что
был прикреплен к самому носу машины, упал и покатился по земле.
И тут, подобно пулеметной очереди, раздался стрекот каблуков Николая по
лестнице, хлопнула дверь, и тот выскочил на улицу, сжимая в руке газовый
баллончик и сверкая глазами, как Александр Македонский.
- Да я вас сейчас! - закричал он. - Да я вам сейчас...
- Обратите внимание, - заметил Грубин, - одно чувство Лев Христофорович
снять забыл - чувство собственности.
- И чувство злости, - добавил Ложкин.
- Это не чувство, а постоянное состояние людей, у которых других чувств не
осталось, - поправил его Корнелий.
Коля грозно махал газовым баллончиком, а Удалов сказал ему:
- Коля, ты случайно не нажми, а то выпорем тебя по-соседски!
Открылось окно, и Гаврилова стала умолять соседей:
- Пожалуйста, не надо! Он еще фактически мальчик и обязательно исправится.
Вот как разбогатеет, так сразу исправится.
Коля пробежал на корточках по двору, подхватил мерседесовское кольцо и,
ругаясь сквозь зубы, стал прилаживать его к "Москвичу". Взрослые соседи
бить его не стали. Поглядели, покачали головами, имея в виду общее падение
нравов, и разошлись.
В четыре часа ночи вдребезги разлетелось окно Грубина. Была повреждена и
недостроенная машина времени. На следующий день кто-то разбил стекло у
Ложкиных. При этом пострадал аквариум, и бесценных рыбок пришлось срочно
депортировать в трехлитровые банки. В машине Васи-Ахмета были проколоты
шины. Вася-Ахмет пошел к Гаврилову. Но не дошел. Его остановили два
приезжих "качка" в камуфляже, и остаток недели Вася провел в больнице.
Город был встревожен, на Колю смотрели косо, а он все ждал, когда же у
него будет настоящий "мерседес". Для этого недоставало лишь двадцати тысяч
баксов.
* * *
Южные корейцы посетили мастерскую Удаловой "Ателье-молния". Манекенщицы
Тамарка Томи-Томи и Клара Анапко демонстрировали одежду, которая сама себя
подгоняла по заказчику. Более того, они поделились с корейцами некоторыми
задумками, полученными для перспективных разработок от Льва
Христофоровича. Больше всего потенциальным заказчикам понравилась модель
"Сними-наденься" "для тех, кто всегда спешит". Сначала модель вела себя
как обычная - подгонялась по фигуре, но потом, если нужно, сама снималась
с тела и возносилась на вешалку или возвращалась к заказчику по условному
сигналу. Ты ее кликнешь, а она отзовется коротким птичьим посвистом, как
иномарка, стоящая на электронной охране, - и летит к тебе большим крылом.
Ксения с Ложкиной перед сном остались в мастерской, чтобы договориться,
как они завтра будут требовать деньги - франками на текущий счет или сразу
оборудованием для роддома? Тут в ателье ввалился Коля Гаврилов и заявил:
- Слушайте, бабки! Чтобы завтра подготовили в пакете двадцать тысяч
баксов. Иначе ваши уши будут доставлены вашим мужикам, усекли?
- Каких баксов, Колечка? - спросила Ксения, которая с детства привечала
этого мальчонку.
- Молчать! - рявкнул Коля. - Двадцать тысяч. Или уши.
Первой опомнилась старуха Ложкина.<