Произведения Кира Булычёва
Роман "Река Хронос"
Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Книга I
о делал, было для Андреяпритягательно, но, пожалуй, главной причиной постоянных неудач отчима в
попытках отыскать и раскрыть дарования пасынка была его собственная
внутренняя холодность, всегдашнее сохранение расстояния между всезнающим
учителем и обыкновенным учеником.
А ведь Андрею, особенно в первые два года ученичества, так хотелось
отличиться, и, конечно, не ради успехов в ботанике. Но отчим ни разу не
догадался либо не пожелал догадаться уступить: замедлить шаг, не прийти
первым. Как-то, после шестого класса, в последней их совместной
экспедиции, к счастью недолгой, где они наблюдали и пытались
фотографировать жизнь птиц, грызунов и иных обитателей плоскогорий за
Чуфут-кале, сидя, усталый, под редким дождиком, у костра, ловко и быстро
разожженного отчимом, он понял, на что все это похоже.
Уже год-два как в журналах появилась новая игра, которую некоторые
именовали крестословицей, а отчим, разумеется, английским словом
<кроссворд>. В ней надо было вписывать слова в пустые квадратики. Так его
походы с отчимом были как бы совместным разгадыванием кроссворда при
условии, что ни единого слова Андрею не дали разгадать первому.
Неизвестно, догадался о том Сергей Серафимович или нет, но Андрей-то был,
наверное, убежден: ни за что не станет ни геологом, ни ботаником, ни
энтомологом, ни орнитологом. Он подал прошение в Московский императорский
университет на историю.
Может, потому, что историей отчим не успел с ним заняться...
Отчим налил еще по бокалу шампанского, и Андрей взял свой бокал
скорее, чем следовало, и ему показалось, что отчим опять улыбается.
Андрей поставил бокал на столик.
Сергей Серафимович поднялся легко, словно молодой.
- Пошли, - сказал он. - Мне нужно тебе что-то показать.
Они прошли внутрь дома, в кабинет Сергея Серафимовича.
Кабинет Андрею всегда нравился. Он принадлежал не Ялте, а
петербургскому профессорскому дому. С высокого потолка свисала на
бронзовых цепях люстра с белым матовым абажуром, являвшая собой как бы
впятеро увеличенную керосиновую лампу, хотя люстра была электрической. Пол
кабинета был застелен огромным, от стены до стены, персидским ковром, и
посреди него стоял овальный стол, накрытый шоколадного цвета суконной
скатертью. Вокруг стола на неизменных местах стояли венские стулья. У
дальней стены располагался большой резной письменный стол с мраморным
прибором и часами: часы были ампирными, с позолоченными сфинксами и
малахитовыми колонками. Между столом и голландской печью поместился
высокий, красного дерева, книжный шкаф, напротив, между двух окон, стояла
бочка, в которой росло лимонное дерево, иногда дававшее настоящие плоды, а
по обе стороны от него - глубокие черные кожаные кресла. Такой же диван -
мягкий и уютный, Андрею приходилось спать на нем, - стоял справа от печи.
И ничто в этом кабинете никогда не менялось, не сдвигалось с места.
В кабинете было две картины. Одна, принадлежавшая кисти Айвазовского,
изображала бурю на море. Зеленые, подсвеченные прорвавшимся сквозь облака
солнцем волны накатывались на зрителя, неся беспомощную, с порванными
парусами шхуну. Вторая - екатерининских времен - была портретом молодого
черноволосого человека в зеленом мундире с красными отворотами и узким
эполетом на плече. Резкими чертами лица он был похож на отчима.
- Садись, - сказал Сергей Серафимович, указывая на кресло.
Сам же он подошел к письменному столу, вытащил до отказа верхний
ящик, нажал, не таясь, на скрытую кнопку в его задней стенке, отчего эта
стенка откинулась, и отчим вынул оттуда связку ключей. Действия отчима
Андрея заинтересовали, потому что никогда ранее он не предполагал за
Сергеем Серафимовичем склонности к секретам, а обстановка светлого уютного
кабинета не вязалась с потайными кнопками и двойными стенками.
Взяв ключи, Сергей Серафимович отошел к стене, на которой висел
портрет военного, обернулся к Андрею и сказал:
- Подойди ближе. Я хочу, чтобы ты все запомнил.
Андрей послушно поднялся. Сергей Серафимович взял его за руку и
провел его указательным пальцем по раме. В одном месте палец ощутил
выпуклость. Сергей Серафимович нажал на эту выпуклость пальцем Андрея.
Неожиданно картина сдвинулась с места и с помощью какого-то скрытого
механизма откинулась, словно дверца шкафа. За картиной образовался серый
стальной сейф.
- Возьми ключи, - сказал Сергей Серафимович. - Сначала маленький.
Вставь в верхнюю скважину и поверни три раза против часовой стрелки.
Андрей подчинился. Ключ двигался легко и послушно.
- Обедать пойдете? - спросила Глаша, без стука войдя в кабинет.
- Через десять минут, - сказал отчим.
Андрей отметил, что отчима не смутил приход служанки.
- Теперь поверни ручку сейфа вправо. Два раза.
Дверца сейфа, тяжелая и толстая, беззвучно отворилась.
Внутри лежали бумаги: две или три связанные шнурками кожаные тетради,
синий пакет и несколько конвертов.
Сергей Серафимович вынул один из конвертов и показал Андрею. На
конверте было написано:
Андрею Берестову.
Вскрыть в слулае моей смерти или исчезновения.
Это была странная надпись. Она звучала словно из настоящего романа,
ее последнее слово могло встретиться у Коллинза или Буссенара. Но Андрей
ничего не сказал.
Сергей Серафимович положил конверт на место. Затем вытащил с нижней
полки толстый синий, запечатанный сургучом пакет.
- Здесь, - сказал он, - шестьдесят тысяч долларов. Я полагаю, что эта
валюта имеет больше шансов пережить любую войну, нежели европейская. Здесь
же акции швейцарской часовой фирмы <Лонжин>. Наверное, и их не коснутся
грядущие трагедии. Хотя кто знает... Что касается писем и бумаг, то ты
имеешь право прочесть их, но никому, ни при каких обстоятельствах не
должен их показывать. Впрочем, если у меня будет время и возможности, я
постараюсь их уничтожить.
Сергей Серафимович поглядел на оторопевшего Андрея и улыбнулся, как
всегда холодно, одними губами:
- Их давно надо было уничтожить - всего с собой не возьмешь. Я
слишком здесь зажился.
С этими словами он закрыл сейф, взял у Андрея ключи, запер его и
вернул портрет на место. Молодой офицер глядел на Андрея строго, даже
сурово.
- Ты все запомнил? - спросил отчим.
- Да. - Андрей чувствовал себя неловко.
Он был бы рад уйти. Но нельзя. Чтобы отвлечься от странных поступков
отчима, он подмигнул портрету. Портрет, по семейному преданию, изображал
прадеда Сергея Серафимовича. <А может, это я сам>, - шутил отчим, если
кто-нибудь из гостей обращал внимание на сходство офицера и отчима.
- Перейдем ко второму действию семейной мелодрамы, - сказал отчим. Он
пересек кабинет и у самого книжного шкафа резким движением откинул угол
ковра. Затем присел на корточки.
Паркет под ковром был точно таким же, как и на открытых участках
пола. Он был набран квадратами из светлых и темных планок.
- От ножки шкафа, - сказал Сергей Серафимович, ведя указательным
пальцем по паркету, - третий квадрат.
Он показал на темный квадрат со стороной примерно в пядь, который
ничем не отличался от соседних. Затем раскрыл прикрепленный к цепочке с
часами перочинный ножик и, подцепив лезвием, приподнял одну из планок. Под
паркетом обнаружилось углубление, дно которого представляло собой
металлическую пластину.
- Для этого у тебя есть второй ключ, - сказал Сергей Серафимович. -
Открывай.
Андрей присел рядом с отчимом и вставил ключ в отверстие в пластине.
- По часовой стрелке, - сказал Сергей Серафимович. - Два раза.
Раздался щелчок, и крышка легко открылась, обнаружив внутри такой же
металлический ящичек, что лежал в сейфе. Он был набит кожаными
коробочками. Сергей Серафимович взял верхнюю и раскрыл ее. В коробочке
лежала золотая брошь, усеянная изумрудами.
Храня молчание, отчим открыл поочередно еще несколько коробочек,
показав Андрею их содержимое - разного рода драгоценности, из которых
Андрею запомнился лишь массивный перстень с опаловой камеей.
Затем он молча сложил все обратно, закрыл шкатулку, восстановил
паркет и положил на место ковер. На этот раз он поднимался тяжело, ему
пришлось опереться на руку Андрея. Отчим поморщился, недовольный собой, и
сказал:
- Прости.
Он перевел дух, затем спрятал ключи в ящик стола, закрыл его и окинул
взглядом кабинет, чтобы убедиться, что все стоит на своих местах и не
напоминает о происшедших там событиях.
- Перейдем на веранду, - сказал отчим. - Здесь душно.
И тут Андрей понял, что в кабинете и впрямь душно, настолько, что у
него вспотела спина и по виску стекла струйка пота.
- Обеда-а-ать! - закричала снизу Глаша, когда они вышли на веранду.
- Три минуты, - откликнулся Сергей Серафимович.
- Вы можете секретничать и за столом!
- За столом не секретничают, - отозвался Сергей Серафимович. В голосе
его было облегчение, словно он скинул тяжкую ношу.
Он прошел к столику, разлил остатки шампанского, поднял свой бокал и
негромко сказал:
- За удачу.
Андрей выпил с наслаждением и жадностью.
- Глаша знает обо всем, - сказал Сергей Серафимович. - Но ей ничего
не нужно.
- Я не претендую! - сказал Андрей. - Мне не нужно чужое имущество. Я
не имею на