Произведения Кира Булычёва
Роман "Река Хронос"
Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Книга I
лестнице наверх. Полицейский мрачно топал сзади.
- Ты подождал бы здесь, - сказал поручик полицейскому.
- Не положено, - просто ответил тот, и стало ясно, что полицейский не
отвяжется.
- Им хочется быстро соорудить уголовное дело. Шумное дело - многие у
нас вам сочувствуют. Примите мои соболезнования.
Поручик постучал в дверь на втором этаже, оттуда послышалось:
<Входите, входите!> Поручик пропустил Андрея вперед, преградил путь
полицейскому, который намеревался было последовать за Андреем, и прикрыл
дверь.
Андрей оказался в большом, светлом, в два окна, кабинете. Чуть ли не
половину его занимал большой полированный стол, заваленный бумагами. За
столом сидел массивный курчавый человек в форме полковника. Человек
поднялся из-за стола и пошел навстречу Андрею.
- Господин Берестов? - сказал он. - Рад вас видеть. Надеюсь, что ваши
несчастья временные. Очень надеюсь.
Полковник оказался низкого роста и столь широкий, будто ноги у него
были отрублены по колено. Шел он мягко, шаркал ногами, и ясно было, что
ему куда привычнее быть в мягких домашних туфлях, чем в высоких сапогах.
- Ай-ай-ай, - уныло сказал он. - Неужели в таком виде вам пришлось
провести ночь в участке? Без теплой одежды?
- Полиция получила слишком много власти, - резко сказал от дверей
поручик Тизенгаузен. - Они творят произвол.
- Вот именно, - согласился полковник. - Ведь можно простудиться! У
вас нет насморка?
- Нет, - сказал Андрей.
- Я дам вам с собой капли. Мне присылают из Киева, - сказал
полковник. - Вы завтракали?
Поручик хмыкнул.
- Ах да, - сказал полковник. - Какой у них завтрак! Поручик, не в
службу, а в дружбу, распорядитесь, чтобы принесли чаю.
- Чай придется подождать, - сказал поручик. - Еще не ставили самовар.
Но если господин Берестов не откажется, мы можем предложить ему глоток
коньячку.
- Великолепная идея! - обрадовался полковник. - Вы простите, что нам
пришлось встретиться в такой момент. Но это последствия тяжелого
положения, в котором оказалось наше государство.
Поручик Тизенгаузен прошел к массивному сейфу, что стоял возле стола,
громко повернул ручку, открыл его и вынул оттуда початую бутылку коньяку и
два стакана. Раздвинул бумаги на столе полковника и налил в каждый стакан
на два пальца.
- Нам надо завести бокалы, - сказал полковник, удрученно глядя на
действия адъютанта. - Просто стыдно перед гостями.
- Я распоряжусь, - сказал Тизенгаузен. Он протянул один стакан
Андрею, второй взял сам.
- А мне нельзя, - сказал полковник. - Язва. Совершенно исключено.
Коньяк обжег глотку. Полковник проглотил слюну, глядя, как Андрей
пьет.
- Нечем закусить. Не серчайте, Андрей Сергеевич, но мы редко
принимаем гостей. Мы стали бумажными крысами. Война - это груды бумаг, вот
так-то.
Тизенгаузен пил коньяк маленькими глотками, стоя навытяжку, словно
соответствовал тосту на торжественном приеме.
Большие настенные часы пробили десять раз. Все трое стояли и смотрели
на них, потом полковник и Тизенгаузен сверили свои часы, словно настенные
часы были истиной в последней инстанции. У полковника была старинная
луковица, поручик Тизенгаузен, разумеется, имел часы наручные, на черном
ремешке.
- Господин поручик, - сказал полковник, - вам пора.
- Слушаюсь, Лев Иванович, - согласился Тизенгаузен, убрал стаканы и
бутылку в сейф и небрежно прикрыл его.
Когда Тизенгаузен вышел, полковник обернулся к Андрею:
- Садитесь, садитесь, в ногах правды нет. Боюсь, как бы вы с собой
паразитов не вынесли. Там же блохи, клопы, полное отсутствие гигиены... да
вы садитесь, я не потому сказал, что опасаюсь заразить свою мебель, нет,
не потому.
Мысль эта показалась полковнику столь забавной, что он залился
счастливым смехом.
В дверь постучали. Поручик пропустил в кабинет Лидочку. Из-за их спин
выглядывал полицейский. Он даже встал на цыпочки, чтобы убедиться, что его
подопечный не убежал.
В руке у поручика была большая сумка.
Лидочка кинулась к Андрею.
- Что они с тобой сделали! - воскликнула она куда громче, чем можно
было от нее ожидать. - Я не переживу! Мой бедный...
Она обняла Андрея и прижалась щекой к его сорочке.
- Да-с, - сказал полковник. - Если вы позволите, я вас на несколько
минут покину. Срочные дела... так-с, срочные дела.
Полковник обнял за плечи поручика Тизенгаузена, для чего ему пришлось
высоко закинуть полную руку, и они вдвоем, словно Дон Кихот с подвыпившим
Санчо Пансой, покинули кабинет.
- Лидочка, милая, я так счастлив... Как тебе это удалось?
- Андрюша, времени у нас совсем мало, - сказала Лидочка. Она потянула
его к окну подальше от двери.
Андрей пребывал в эйфорическом состоянии, в котором мир
сконцентрировался вокруг Лидочки, как космос вокруг Солнца, ослепительного
и прекрасного. Он готов был плакать от умиления и нежности. Лицо Лидочки,
освещенное светом белесого дождливого утра, было бледным, и оттого глаза
казались еще большими, а губы были еще более нежного, светло-пунцового
цвета. Андрей принялся целовать руки Лидочке, а та не отнимала рук, но
повторяла:
- Андрюша, милый, пойми, что каждая минута... каждая минута.
Вместо продолжения разговора она оказалась в его объятиях. Поцелуй
был бесконечен, и оторваться друг от друга было невозможно, может, еще и
потому, что оба понимали, что этот поцелуй может оказаться последним. Он -
дар судьбы, могущий оказаться ее жестокой шуткой.
- Ну вот, еще пять минут потеряли, - сказала Лидочка, отстраняясь
наконец от Андрея.
- Не важно.
- Сейчас все важно, - сказала Лидочка.
- Как ты это устроила?
- Лев Иванович - старый приятель папы, - сказала она. - Он военный
комендант Ялты. Ты догадался?
- Нет, я понял, что он какой-то начальник, но какой - нет, не
догадался.
- Я заставила папу вчера вечером пойти к нему. Они в преферанс всегда
играют. Сначала я думала, что он может вмешаться, но, конечно же, Лев
Иванович не может вмешаться. Знаешь, что мне помогло, - оказалось, в армии
и среди местной знати Вревского не выносят. И его штучки... А поручик
Тизенгаузен - он имеет на Льва Ивановича большое влияние - при слове
<полиция> просто подпрыгивает до потолка. Папа мне сказал, что Вревский
начал расследовать какие-то дела, связанные с военной кассой, и нашел
нарушения - с тех пор они страшные враги. Но это все не важно... Главное,
что Лев Иванович согласился устроить мне с тобой свидание. Но, конечно же,
не в угодьях Вревского, а у себя. Он своей властью приказал доставить тебя
к нему как свидетеля по делу дезертирства двух солдат - ну ты знаешь уже,
наверное... тех, кто убежал от Коли Беккера.
- Знаю.
- Тебе сказал Вревский?
- Да, он допрашивал меня ночью. Одного нашли...
- Лев Иванович мне рассказал. Его люди ездили в горы и проводили
опознание. И привезли шкатулку. А потом вчера ночью прибежал Коля Беккер.
Он в панике - он сообразил, что мог повредить тебе, потому что
проговорился, что видел тебя в обществе этого Тихона в Симферополе. Он
говорит правду?
- Конечно, правду, - сказал Андрей. - Зачем ему неправду говорить?
- Я теперь уже никому не верю, - сказала Лидочка.
Дверь осторожно приоткрылась, и в нее заглянул полицейский.
- Брысь! - крикнула на него Лидочка, и полицейский, крайне
удивившись, захлопнул дверь. - Я должна тебя огорчить, - сказала Лидочка.
- Меня уже трудно огорчить.
- Прокурор подписал санкцию на твой арест. Обвинения в твой адрес ему
кажутся убедительными. Ввиду твоей особой опасности для окружающих мерой
пресечения избрано тюремное заключение. То есть тебя сегодня переведут в
тюрьму и больше не выпустят.
- Я тоже так понял, что не выпустят, - сказал Андрей, стараясь
удержаться на обломках эйфории. Но обломки уже скрылись под водой.
- Лев Иванович ничего сделать не может. Ночью я говорила с
Розенфельдом.
- Это еще что за птица? - спросил Андрей.
- Это лучший адвокат в Крыму. Он сказал, что твоя участь усугубляется
военным временем.
- Почему?
- Да потому, что твои сообщники - дезертиры. Розенфельду известно,
что из твоего дела решено сделать урок военного времени.
- При чем тут военное время?
- Сейчас они вернутся. Лев Иванович мог дать мне только пятнадцать
минут. Десять прошло. А если придет Вревский - не будет и этих минут.
Андрюша, у нас нет выхода!
Лидочка расстегнула сумку и достала оттуда тужурку Андрея.
- И все же я надеюсь, что поймают второго дезертира и все уладится, -
сказал Андрей. Он надел тужурку.
- Может быть. А может быть, и нет. И еще более вероятно, они все
равно сделают тебя руководителем банды. Погоди... не перебивай. В кармане
твоей тужурки лежит табакерка.
- Что это даст! - возразил Андрей. - Я уже сбежал на четыре дня, и
стало еще хуже. Если бы я вместо того уплыл на лодке в Болгарию, было бы
лучше.
- Ты должен уйти вперед больше, понимаешь - не на три дня, а на год,
на два.
- И что? Очнуться снова в тюрьме? Или в этом кабинете?
- Ни в коем случае! - испугалась Лидочка. - Ты же подведешь Льва
Ивановича. Он столько для нас сделал!
- Ты права. И его, твоего отца... всех подведу. Но если я сделаю это
в тюрьме, то очнусь через три года в той же камере!
- Тебя поведут о