Произведения Кира Булычёва
Публикации о Кире Булычёве
Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Операция "Гадюка"
я, вернется ли он на шахматную площадку, чтобы игратьбесконечную партию с Лядовым в ожидании решительного боя.
Его замутило, вот-вот вырвет, а потом он медленно и мягко сложился,
чтобы удобнее упасть у ног Егора, который кинулся было поддержать пожилого
человека, но замер, потому что ему вдруг показалось, что Майоранский
притворяется, чтобы, как только Егор до него дотронется, вскочить и
вцепиться.
Егор быстро отступил на шаг и сказал:
- Вставайте, вставайте, я понял.
Майоранский не слышал его. Он лежал, свернувшись как маленький мальчик,
спрятав на груди руки, стиснутые в кулачки, и подтянув коленки. Он казался
безвредным и даже неживым, но Егор ему не верил.
Снаружи со склада донесся голос Веры:
- Стой, ни с места!
Потом после короткой паузы ответ Лядова:
- Это еще что за явление Христа народу?
- Брось оружие! - сказала Вера. Она говорила громко, словно хотела,
чтобы Егор все слышал, и если нужно, помог ей.
Поэтому Егор двинулся к двери в кладовую. Он забыл о том, как гадко
себя чувствует. Он должен помочь Вере.
Но движение его запоздало.
Когда он добрался до двери, то увидел, что Лядов каким-то образом
обманул Веру.
Правда, Егор не сразу догадался, что это Лядов: тот был в защитном
костюме - комбинезоне и бахилах, на голове шлем с открытым забралом.
Он заломил ей руку за спину и заставил нагнуться вперед, приставив к
затылку пистолет.
Это была сцена из боевика, так в жизни не бывает.
- Что вы делаете! - закричал на него Егор.
- Ну вот, - сказал Лядов, усмехаясь, словно был рад встрече с Егором, -
еще одна рожа лица появилась.
Вера попыталась поднять голову - это не так легко, если тебе
заворачивают руку.
- Егорка...
Больше она ничего не успела произнести, так как Лядов сильно толкнул ее
вперед. От этого толчка девушка быстро, чтобы удержаться на ногах,
побежала вперед, врезалась в Егора, и вместе с ним они устремились вниз,
по ступенькам в моечную, причем упали так неудачно, что Егор подвернул или
сильно ушиб локоть, взвыл от боли и стал корчиться на полу рядом с
неподвижным Майоранским.
Вера лежала на спине и глядела на дуло пистолета.
Лядову нравилось распоряжаться жизнью пленников. Может, всегда
нравилось, но судьба не дарила ему такого наслаждения.
- Лежать! - крикнул он Вере и тут же повторил, поглядев на Егора. -
Лежать, кому говорю!
Потом толкнул носком ботинка Майоранского.
- А вы зачем лежите? Вы же простудитесь, доктор!
Майоранский быстро сел, словно только и ждал такого окрика.
- Вставайте, вставайте, - сказал Лядов.
Его голос звучал глухо - он опустил забрало защитного костюма.
- Зачем?
- Срывайте пломбу с баллона.
- Вы сам, вам удобнее.
- Может, мне и удобнее, но сейчас мне надо держать под присмотром этих
наглых детей, которые случайно на нас наткнулись. Правда, случайно?
- Правда, - ответил Егор.
Ему даже говорить было больно.
- И я вам тоже не верю! - рассмеялся Лядов.
Он так легко смеялся, он был такой веселый и очаровательный. За ним
куда угодно - на штурм Очакова или на Чертов мост.
- А ну! - Переход был неожиданным - от удара ботинком Майоранский чуть
не свалился и мелко побежал к баллону.
Вера пыталась подняться.
- Сначала стреляю в руку, - предупредил Лядов. - И учти, что в школе я
был ворошиловским стрелком.
Он врал - ворошиловских стрелков не было, когда он родился.
Вера замерла.
- Давай, давай! - кричал Лядов на Майоранского. - Ничего тебе не
грозит. Ты только должен вывинтить болт. Начинай!
Майоранский действовал как во сне. Он послушно наклонился к чушке,
отыскал нужный болт и начал его откручивать.
- Стой! А то вытечет раньше времени! - крикнул Лядов. - Дай я тебе
помогу.
Он в три шага пересек подвал, достиг чушки и с криком:
- Навались! - ринулся на чушку. Она покатилась к решетке слива. И Егор
увидел, как маслянистая, тугая жидкость подобно олифе начала выливаться из
отверстия.
Вера же воспользовалась моментом, когда внимание Лядова было поглощено
чушкой.
Она кошкой вскочила на ноги и кинулась к двери.
- Куда! - крикнул Лядов. - Пристрелю, сучка!
Выскочив наружу. Вера умудрилась навалиться на дверь с такой силой, что
та быстро начала закрываться. Когда же Лядов выстрелил, пуля попала в
сталь.
Дверь щелкнула. И закрылась!
17. ГАРИК ГАГАРИН
Дядя Миша нашел на карте Зиханы - он сказал мне, что в одном из Зихан,
вернее, в НИИ, закрытом уже три года из-за недофинансирования, и могут
оказаться наши знакомые.
Потом он хлопнул себя по лбу.
- Совсем старый дурак стал. Чего же смотрел раньше?
Я потянулся к карте.
- Смотри, - сказал дядя Миша, - мы все обыскали, сомневались, чуть
живые вырвались, а не туда смотрели.
Его выхоленный палец с округлым ногтем уткнулся в мелкую надпись:
"Совхоз им. Максима Горького".
- Это наша Максимовка?
- Вот именно.
Мы летели в вертолете без опознавательных знаков, а может быть, я не
рассмотрел их в темноте.
Но когда мы вышли в Бологое, как можно ближе подобравшись к станции,
уже рассвело настолько, что я убедился - именно так: никаких
опознавательных знаков, даже нет красных звезд на фюзеляже.
Через три минуты мы уже нашли лейтенанта Свечкина, который признался,
что хоть и передал конверт с личными деньгами, но за клиентом не
проследил, так как был крайне занят.
Дядя Миша вернул лейтенанту личный долг, и по пройдошистой физиономии
лейтенанта можно было предположить, что тот увеличил сумму, накинув
проценты.
Не добившись от лейтенанта толку, мы выбежали на площадь перед
вокзалом.
Там нам повезло больше.
Неподалеку стояли две или три машины. И первый же водитель признался,
что только что, совсем недавно, отвозил клиентов в Зиханы-1. Куда они
дальше пошли, он не знает.
Мы уселись к нему, и он повез нас по маршруту, проделанному только что
Егором и неизвестной девушкой, которая эту машину и наняла.
Откуда девушка, что за девушка? Наверное, Люся. И в то же время я
чувствовал: это не Люся.
Порой мне трудно объяснить, как работает моя интуиция, но она
включается независимо от моего желания, что очень сердит профессора
Мирского, который меня изучает по утрам в среду. Ему очень хочется, чтобы
я работал как машина.
- Тут я их высадил, - сказал водитель. - Они пешком пошли.
На прощание я догадался спросить:
- А еще кто был?
- Те двое, - сказал водитель, - на семьдесят втором приехали. На
автобусе. Одного я даже знал, лет пять назад. Фамилия у него простая,
русская такая фамилия, то ли Суворов, то ли Кутузов.
Я прочел в его памяти кое-как накаляканное слово "Лядов", которое он
сам не смог выцарапать оттуда.
- Лядов? - спросил я.
- Вот я и говорю. На Суворова похож, понимаешь?
Он даже высунулся из машины и махал нам вслед.
- Привет ему от Вени, Вени Смурного. Запомнишь?
- Запомню.
Вокруг стояло неприятное безлюдье. Не такое, как бывает в дневной
деревне, когда все в поле или на ферме, а мертвое безлюдье, когда люди
ушли совсем.
Дядя Миша шагал уверенно. Он вел меня в Зиханы-гражданские.
- К военным пока соваться нет смысла. Я взял координаты их комбрига,
если произойдет худшее. У них служба дезактивации. Но в деликатные детали
их впутывать нельзя. Я успел проглядеть документы, созвонился с людьми -
по всем данным никаких ОВ на территории института и городка нет. Но один
умный человек сказал, что там могут быть испытательные емкости, не для
боевого использования, а для продолжения исследований. И не пробирки,
понимаешь, а баллоны.
- Зачем их столько?
- Теперь уже никто не скажет. Но считается, что исследовательское
хранилище тщательно оберегается и ждет момента, когда приедут добрые
итальянцы на уничтожение нашей гадости. Мы правильно идем?
- Правильно, - сразу ответил я, даже не подумав.
Дядя Миша рассмеялся, он был доволен.
- Я знаю, как тебя включать, пришелец, - сказал он. - Да ты не
обижайся. Все мы пришельцы. Я вот здесь в деревне пришелец, и еще
неизвестно, между кем и кем больше пропасть. Не исключено, что мы с тобой
ближе, чем я с японским самураем.
- Не утешайте, - сказал я. - Мы правильно идем?
- Правильно, Гарик, - ответил дядя Миша. - Надо поспешать. Наверное,
зря мы машину отпустили.
Солнце поднялось и начало припекать, но не по-настоящему, как летом, а
тем сентябрьским выхоложенным жаром, который уже не может забраться в
глубокую тень, и потому там зябко.
Мы пересекли большое поле. Роса почти высохла, но все-таки брюки снизу
потемнели от влаги.
Птицы не пели, осенью им нечему радоваться - птенцы ушли в школу,
соловей завел молодую любовницу.
Когда мы добрались до кинотеатра, стало совсем тепло, и я даже пожалел,
что надел куртку.
- Вот тут, - сказал дядя Миша, - должны храниться святые мощи. Зайдем в
комендатуру, там нам скажут, не проходили ли недавно фашистские
диверсанты.
Дяде Мише все это не нравилось - у него профессиональное чутье.
Мне тоже не нравилось - у меня свое чутье.
Мы зашли в кинотеатр.
- Это настоящее кино или обманка для американских спутников? - спросил
я.
- И то, и другое. С этой стороны кино, с той - подземные помещения:
секретные