Кир Булычёв: Электронная Библиотека

Произведения Кира Булычёва

Публикации о Кире Булычёве

Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71

Операция "Гадюка"

еятеля всегда много врагов, - признался Берия. -
Это неизбежно.
Лаврентий Павлович размышлял: то ли перевести разговор в товарищеское
русло и выпытать у этого музыканта подробности ситуации - он быстро
расколется. Или принять другой, более суровый тон? Последнее победило,
потому что уж слишком противно было стоять в этой грязи.
- А ну хватит! - крикнул он, набычиваясь. - Поговорили и хватит.
Разувайся.
- Как так разувайся?
- Снимай ботинки.
- Но они же мне нужны.
- Мне нужнее. - Собеседник пасовал, отступал, и вдруг Лаврентий
Павлович ощутил почти потерянное, забытое чувство силы - он так любил
прежде заставлять людей делать по его воле, желанию, капризу, и делать то,
что совершенно противно их природе. Когда-то Хозяина спросили, какое
чувство ему всего ближе, и он ответил - месть. Лаврентий Павлович ответил
бы - чувство власти. Месть мельче, о мести можно забыть... он был крупнее
Хозяина!
Теперь Лаврентий Павлович уже полностью овладел положением. Он не спеша
оглянулся, зная, что этот Бетховен всецело в его власти. Охотник попался в
лапы дичи. Смешно.
Оглянувшись, Лаврентий Павлович увидел совсем рядом обвалившийся забор.
Он резко рванул планку, вытащил ее - теперь он был вооружен. Хорошая
плоская палка больше метра длиной. Ею можно еще как огреть по спине!
- Осторожнее, - предупредил Гуревич, - там гвозди.
- Ах, гвозди! Ну тем лучше.
- Ну чего вы от меня хотите! - взвыл этот самый Бетховен. - Вы же
сколько угодно ботинок найдете. - Он показал рукой куда-то наверх. -
Зайдите в универмаг, там они стоят, рядами, выберите себе, что нужно.
- Считаю до трех.
Бетховен ринулся на сухое место, Лаврентий Павлович было замахнулся, но
сообразил, что Гуревич лишь хочет снять ботинки там, где удобнее.
- Они вам будут малы, - сказал он.
- Ничего, кидай.
Бетховен кинул ботинок, он был мокрый.
- Ничего, - сказал Берия, - не хочу простужаться.
- Простужаться? - И вдруг Гуревич захохотал. Тонко, противно, но не
притворяясь. - Как же вы, милостивый товарищ, намерены простудиться?
- Очень просто.
Берия натянул ботинок. Тесновато, но зато как приятно - человек в
ботинках совершенно иначе себя чувствует.
- Мне кажется, что вы, как бывает с новенькими, - сказал Гуревич,
переминаясь с ноги на ногу (без ботинок ему было стоять неприятно), - вы
до сих пор не представляете, куда попали.
- А вот это вы мне сейчас расскажете, - грозно сказал Берия.
- Вы не так страшны, как хотите показаться, - ответил Гуревич. -
Ботинки вы еще у меня отнять можете. Но этим ваши возможности практически
ограничиваются.
- Пошли, - приказал Берия, показывая вверх по склону.
Бетховен пошел впереди. Он вынул было свою дудку, хотел поднести ее к
губам, но Лаврентий Павлович сразу догадался, что Бетховен намерен звать
сообщников, а этого допускать нельзя.
- Если ты ее еще раз вынешь из кармана, я ее собственными руками
разломаю, - предупредил он.
Тропинка была сырая, но не очень скользкая. Как приятно не глядеть под
ноги.
Они поднялись на шоссе.
Где-то там внизу бродит по помойкам великий князь с его жестяной
охотой. Его надо беречься, у него есть арбалет. А из арбалета можно и
убить.
Бетховен прошел несколько шагов и уселся на асфальт.
- Устал, - сказал он.
Берия хотел было съездить ему палкой по затылку, а потом решил, что
пора менять тактику.
- Снимай штаны, - сказал он, - быстро.
- Вы не посмеете!
- Еще как посмею. Ты же меня знаешь. Ты меня знаешь?
- Еще бы, - сказал Бетховен. - Вы моего отца убили, брата убили, жену
заморили. Я все знаю...
- Тогда снимай штаны. Мне в штанах больше нравится, а то видишь - что у
меня под плащом! Разве это штаны?
- Но у меня ненамного лучше, - признался Гуревич.
Берия присмотрелся.
- А ты говоришь, здесь можно достать?
- Конечно.
- И не радиоактивные?
- Да обычные, новые - нет проблем.
- Покажешь?
- Когда?
- Сейчас.
- Мне отдохнуть надо. Вы-то здесь новенький, у вас еще силы остались.
- А ты не новенький?
- На полгода старше вас, а это здесь много значит.
- Радиация?
- Да что вы заладили со своей радиацией? Откуда здесь быть радиации?
Берии не хотелось стоять.
Он уселся на асфальт в двух шагах от Бетховена. Если тот попытается
убежать, Лаврентий Павлович его догонит.
- А если здесь нет радиации, то где народ? - спросил Берия.
- Точно! - Почему-то Бетховен обрадовался. - Он ничего не знает!
- А ты объясни старику, объясни.
- Я и пытаюсь объяснить.
- Война? Да? Американцы напали? Атомная бомба? Все погибли? Остались
только психи и кто был под землей, да?
- Ах, вот какую теорию вы построили, Лаврентий Павлович! Нет, не
выдерживает критики ваша теория. Не было атомной войны, не было радиации,
и я вовсе не псих, а такой же, как вы, беженец. И мне даже смешно, что мы
с вами оказались в одном положении. Я вас дудочкой заманивал...
- Неудачно.
- Разумеется, неудачно, я не охотник и даже не настоящий крысолов. Но
зато куда информированней вас.
Лаврентий Павлович поднялся и встал над Бетховеном. Тот не стал
подниматься.
Лаврентий опирался на палку от забора. Как Геракл на дубинку.
Бетховен смотрел на него снизу вверх.
- Говори, - приказал Берия. В нем росла тревога. Он уже понимал, что
происходит нечто вне его понимания, даже более невероятное, чем атомная
война.
- Этому еще нет настоящего научного объяснения, - сказал Бетховен. -
Но, как вы знаете, отсутствие объяснения не закрывает тему. Вы попали на
тот свет...
Бетховен смотрел на него, чуть склонив свою еврейскую голову. И, в
общем, его не боялся. Испугался там, внизу, у речки, а сейчас уже овладел
собой, потому что знал секрет, и секрет для Лаврентия Павловича вполне
страшный.
- На тот свет? - повторил Лаврентий Павлович.
Этот вариант ему в голову не приходил, потому что он был убежденным
материалистом, ленинцем, он знал, что тот свет - выдумки попов и
всевозможных врагов пролетариата. Но в то же время он сам никогда не
участвовал в разрушении церквей или убийстве священников. Если уж
приходилось, то поручал другим. И все только потому, что Лаврентий
Павлович не знал, что происходит с человеком после смерти. Он столько
видел смертей и стольких людей убил сам, что волей-неволей стал мучиться
мыслью - а что потом? Куда деваются все эти люди, мгновение между жизнью и
смертью которых он наблюдал?
После смерти должно что-то быть. И марксизм не мог дать на это ответа.
И как бы ты ни штудировал классиков и даже Хозяина, то ты, будь у тебя
голова на плечах, приходил к выводу, что эти умные люди и сами не знают,
что происходит после смерти.
- На тот свет... Нет! - Лаврентий Павлович был не согласен.
- Отчего такая уверенность в себе? - спросил Гуревич.
- Он не такой, - сказал Берия.
- Вам это доложили?
- Без иронии!
- Так в чем проблема?
Бетховен не издевался, он наблюдал за Лаврентием Павловичем, как ученый
наблюдает потуги муравья, взбирающегося на песчаный холмик.
- Все должно быть иначе.
- Никто с того света домой не возвращался.
- С чего вы-то так решили? Где ангелы и всякие ихние причиндалы?
- Не бунтуйте, товарищ министр, - сказал Бетховен. - От этого ничего не
изменится. Тем более что вы правы - наш свет отличается от всех вариантов,
которые есть в религиях. Потому что он - материалистический.
- Объяснись.
- Существует и, видимо, всегда существовала категория людей, которые
мечтают о том, чтобы спрятаться, исчезнуть, не быть вместе с
человечеством. Если им грозит неминуемая смерть или страшный позор. Вот
возьмем ваш случай.
Берия кивнул. В самом деле, лучше понимать на своем опыте.
- Вам грозила неминуемая смерть. Все ваши надежды рухнули. И пик ваших
переживаний попал на момент Нового года - когда люди переходят из года
53-го в год 54-й. И вы, ваш организм, вопил: нет, я с вами не пойду! Идите
без меня! Я согласен на все что угодно - только бы не идти с вами.
- И что же?
- А то, что некая сила - назовем ее природой - эту просьбу согласна
выполнить. Но с одним условием - это случается раз в году, в новогоднюю
ночь. Погодите, не задавайте мне вопросов, на которые я не смогу ответить.
Почему именно христианский новый год? Не знаю, я говорю о фактах. Раз в
году, в одну минуту, в одну секунду - если вы отчаянно пожелаете уйти от
человечества, ваше желание сбывается. Вы оказываетесь в мире, который вас
сейчас окружает. В мире без времени.
- Почему без времени? Я же говорю с тобой, я хожу, значит, в нем есть
то, что было раньше, и то, что будет после, - значит, есть время.
- Не философствуйте, министр, - сказал Бетховен. - Факт остается
фактом. Мы все здесь такие.
- Те, кто не захотел?
- Да. Вот я, например, был на краю смерти, и в то же время назавтра нас
отправляли на этап, который мне не пережить... и я оказался здесь.
- Но почему именно этот момент? Один момент?
- Я просил вас не задавать мне вопросов, на которые я не готов
ответить.
- Но вы проверяли?
- Не надо проверять. Каждый новенький узнает о нашей жизни через
полчаса после прихода.
- А потом? Что происходит потом?
- Потом? Мы существуем. Мы живем.
- Долго?
- Пока не износимся.
- Я
Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Все представленные материалы выложены лишь для ознакомления. Для использования их в коммерческих целях свяжитесь с правообладателями.
Яндекс.Метрика