Произведения Кира Булычёва
Публикации о Кире Булычёве
Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Голые люди
ная утка, - ответил я. - Ведь по долине Пруина рубеже нашей эры проходил караванный путь в Китай. Это обжитые,
известные еще в древности места. Именно там проник в Лигон пилигрим Фу Цзи.
- А сейчас? - спросила Анита.
Мы сели рядом. Я поправил на груди зеленый прямоугольный значок гостя
конференции. У Аниты значок был голубой - делегата. Впрочем, это не играло
роли. Я пользовался теми же правами, что и делегаты.
Например, мое отсутствие на вчерашней экскурсии к храмовому комплексу
объяснялось лишь тем, что я уже три раза там был, а вчера мне надо было
провести лекцию и кинопоказ для детей в Доме дружбы.
- Сейчас, - ответил я, - сведения о том районе скудны. Но нельзя
сказать, что он безлюден.
- Жаль, если это неправда, - сказала Анита по-польски. - Такое открытие
было бы достойным завершением нашей конференции.
Я пожал плечами. Будь моя воля, я бы отыскал для прекрасной польки
десять первобытных племен - рядом с такой женщиной хочется быть галантным.
- Так мало осталось в мире неожиданностей, так трудно сделать
какое-нибудь открытие! - сказала Анита. - Это могло быть последнее
неизвестное науке племя. Живая лаборатория для антрополога и этнографа.
Юрий, будьте любезны, попросите этого молодого пана дать мне бокал
оранжада.
Я подозвал юношу в малиновой куртке, из тех, что разносили по рядам
прохладительные напитки, и в этот момент почувствовал на себе внимательный
взгляд. Я обернулся. В дальнем конце зала стоял знакомый мне по предыдущим
моим приключениям в этой стране директор Матур. При виде меня он изобразил
на лице восторг. Его красные от жевания бетеля губы сложились в тонкий
опрокинутый полумесяц, черные глазки сощурились, ручки взметнулись над
пухлым животом и сложились ладонями к груди. Директор Матур в своем
репертуаре - подобострастен, лицемерен и труслив. Кто его сюда пустил? Но
тут же я обратил внимание, что к нему подбегают разносчики напитков, и
понял, что он пристроился на какую-то хозяйственную должность. Я холодно
кивнул ему в ответ.
С запотевшим бокалом в руке я вернулся на свое место и передал его
Аните Крашевской, которая наградила меня ослепительной улыбкой.
Председательствовал Питер Никольсон, худой, желчный, согнутый
англичанин, родившийся еще в колониальной Индии и не скрывавший
консервативных взглядов. Он ударил молоточком в местный гонг, висевший
перед ним на председательском столе. Гонг поддерживали два слоника из
черного дерева. На трибуну вышел профессор Сери Мангучок, гладкий, полный,
добродушный, чем-то похожий на Будду в момент постижения нирваны. Я открыл
свой блокнот, чтобы конспектировать выступление, но, к моему удивлению,
профессор заговорил совсем о другом.
- Уважаемые коллеги, - сказал он по-английски. Кстати, он мог бы
говорить и по-лигонски, которым я владею в совершенстве, но не все
делегаты находятся в таком же выгодном положении. - Я должен нарушить
порядок ведения конференции, так как к нам поступило необычное сообщение.
В верховьях реки Пруи обнаружено первобытное племя, не знающее огня и
одежды. Даже если бы судьба нарочно хотела сделать подарок первой
международной этнографической конференции в нашей стране, вряд ли она
смогла бы придумать лучший сюрприз.
Я выслушал слова профессора с осторожностью. Ведь мало кто в этом зале
знал, что еще на рубеже нашей эры по долине Пруи проник в Лигон паломник
Фу Цзи.
Профессор сначала зачитал сообщение из газеты "Лигон таймс", а затем
продолжал, переждав волну возбуждения в зале:
- Как ученые, мы должны бы скептически отнестись к подобному сообщению,
но, к счастью, человек, собственными глазами видевший первобытных людей,
находится сегодня среди нас. Он любезно согласился выступить перед нашим
собранием. Разрешите предоставить слово майору Тильви Кумтатону, командиру
батальона, солдаты которого проводили разведку в долине реки Пруи.
Господи, подумал я, старина Тильви! Мой старый знакомец, милейший
человек! Его свидетельство проливало совершенно новый свет на эти события.
После ухода в отставку Революционного комитета, назначившего его
губернатором горного района Танги, он потерял, разумеется, эту хлопотную
должность и был направлен командовать батальоном в северный приграничный
район, что было явной ссылкой. Но, как бы я политически ни оценивал
военное правительство, у меня сохранились симпатии к самому майору.
- Я с ним знаком, - сообщил я Аните Крашевской. В тот же момент я
ощутил укол совести - зачем же я был так суров с Геннадием Фроликовым.
Тильви Кумтатон, худощавый, еще молодой человек с темным обветренным
лицом и большими умными глазами, поднялся на трибуну. Он явно чувствовал
себя не в своей тарелке, попав в столь избранное международное общество, и
мне даже хотелось крикнуть ему: "Не робей, Тильви! Здесь твои друзья!"
Но Тильви, разумеется, не увидел меня в зале, где находилось около
сотни участников и гостей конференции. Он откашлялся, выпил стакан воды,
подвинутый к нему профессором, и сказал, будто отбарабанивал урок:
- По приказу командующего северной зоной отряд под моим командованием в
сопровождении двух вертолетов проводил рекогносцировку долины реки Пруи в
направлении от поселка Бавон к Гитанскому перевалу. Наша экспедиция была
вызвана необходимостью обследовать эти ненаселенные места, так как имелись
сведения, что этим путем пользуются контрабандисты опиума.
Тут Тильви Кумтатон поглядел на господина министра просвещения -
почетного председателя нашей конференции, как бы сомневаясь, не сказал ли
чего лишнего. Министр утвердительно кивнул головой, и Тильви продолжал
рассказ:
- Склоны ущелья, по которому протекает река Пруи, покрыты лесом, и
потому наблюдение за долиной затруднено. Посадочные площадки для
вертолетов отыскать трудно. Наша партия разделилась на две группы.
Первая группа продвигалась пешком, погрузив продовольствие на мулов, а
вторая страховала ее на вертолетах и обеспечивала разведку трудных
участков. На восьмой день пути от поселка Бавон в районе пагоды Трех духов
нами была обнаружена небольшая терраса.
Все слушали, затаив дыхание. Мне хотелось задать майору вопрос, не
встречал ли он следов пребывания в той долине китайского пилигрима Фу Цзи,
однако я понимал, что в этой ситуации мой вопрос вряд ли будет уместен.
- Наземная группа достигла террасы примерно в десять тридцать и
остановилась на привал, сообщив нам по рации о своем местонахождении.
Вскоре после этого один из солдат, отойдя в сторону, почувствовал, что он
находится в кустах не один. Он осторожно раздвинул ветви и увидел
неподалеку абсолютно обнаженного дикаря. Солдат ничем не выдал своего
присутствия. После того как дикарь отправился далее, солдат проследил за
ним. Через несколько метров между зарослями бамбука и обрывом обнаружилась
прогалина. В обрыве солдат увидел вход в пещеру, куда и направился дикарь.
Солдат затаился в кустах и увидел, как через некоторое время из пещеры
вышли два дикаря, вооруженные бамбуковыми копьями, которые отправились на
охоту. Солдат вернулся в расположение своего подразделения и доложил о
виденном командиру, который немедленно связался со мной по рации...
Директор Матур
В апреле, перед началом дождей, в Лигоне сложилась сложная ситуация.
Начинался грандиозный международный конгресс, на который съехалось
несколько тысяч профессоров со всего мира. Правительство было в
растерянности. Кто-то должен был взять на себя ответственность за мировых
знаменитостей. Один не ест свинины, у второго гастрит, у пятого камни в
желчном пузыре, восемнадцатый пьет только молоко. В Лигоне не оказалось ни
одного человека, который бы взял на себя эту ношу. Кроме меня.
Ко мне приехал сам Кумран Сумасвами, владелец завода прохладительных
напитков, лично близкий к высоким кругам, и от имени нации попросил меня
пожертвовать собой.
Здесь я должен отвлечься. Некоторые недоброжелатели утверждают, что я
не имею лигонского паспорта. Вы можете плюнуть этим сплетникам в лицо. Уже
мой папа был натурализованным лигонским гражданином, оставаясь тамилом по
национальности, а мой двоюродный дядя Сони, тот самый, который некогда
выписал сюда нашу семью из Читтагонга, жестоко пострадал в качестве
активного участника национально-освободительного движения, потерпев удар
по голове дубинкой наймита британского империализма -
полицейского-пенджабца.
Итак, в беседе со мной господин Сумасвами обратился к моему
бескорыстному патриотизму и предложил взять подряд на обслуживание
конгресса и удовлетворение потребностей иностранных профессоров.
После некоторых колебаний, вызванных моей крайней занятостью, я
согласился на просьбу высоких инстанций. Таким образом, я сделал еще один
шаг на пути накопления положительной кармы и благодеяний для человечества.
Мои обязанности на конгрессе многочисленны и разнообразны. В первую
очередь приходится следить за жуликами-официантами, пресекать махинации
поставщиков, держать связь с правительством и медицинскими учреждениями -
в общем делать так, чтобы, несмотря на все препятствия, честь нашей страны
не пострадала2.
Находясь в гуще событий, я тем не менее давал волю своей природной
любознательности. Должен сказать, что некоторые из профессоров не
производили должного впечатления. Порой я слушал глубокомысленные
рассуждения какого-нибудь немца об обычаях малайских дикарей и думал: вам
бы мой жизненный опыт, профессор! Вас бы кинула жизнь в пасть такому
племени! Вы бы сразу забыли о вышивках и циновках, ве