Произведения Кира Булычёва
Роман "Река Хронос"
Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Книга III
ой половинойдня и вечером, когда нельзя принимать решений и совершать резкие движения.
В тот момент, когда, стараясь побороть дремоту, Андрей уже решил отправиться в
кофейню рядом с гостиницей, чтобы взбодриться, подкатила машина, добытая
Метелкиным для Авдеевых. Авдеевы были потные, злые, видно, ругались по дороге.
Их единение, столь крепкое в России, начало давать трещины, и Андрей подозревал,
что виной тому притязания подполковника Метелкина, вызывающие в Авдееве вспышки
ревности.
- Ах, оставь, - сердито сказала профессорша, входя в вестибюль. - Ты мелочен!
За этим последовал взгляд сверху - затылок профессора как раз маячил где-то под
мышкой у супруги. Раньше Ольга Трифоновна такого себе не позволяла - профессора
лелеяли и обожали.
- Что случилось? - Ольга Трифоновна увидела Андрея, поднявшегося с дивана. -
Что-нибудь серьезное? Почему Илья здесь?
Андрей не сразу понял, что княгиня Ольга увидела снаружи мотор подполковника и
решила, что с ним что-то приключилось.
- Господин Метелкин проводит здесь совещание, - сказал Андрей. - Я жду господина
профессора по поводу экспедиционных дел.
- Господи, не надо так меня пугать, - сказала княгиня Ольга и направилась к
лестнице. Ее батистовая блузка, пропотев, приклеилась к плечам и груди. Портье
обалдело глядел на пышные формы Ольги Трифоновны - видно, в жизни ему не
приходилось видеть столько упругой женской плоти сразу.
- Что еще у вас? - Авдеев стремился следом за женой, и ему не хотелось
задерживаться с Андреем.
- Мы нашли в башне первоначальный пол, - сказал Андрей.
- И что, что? - спросил профессор, глядя, как княгиня Ольга достигла площадки
второго этажа и остановилась, переводя дух.
- Если там погребения, - сказал Андрей, - то надо будет поставить охрану.
- С чего вы решили, что там погребения?
- Но это логично!
- Логично, логично! Я не знаю, сколько еще будет продолжаться эта несчастная
экспедиция! А вы мне о каких-то саркофагах.
Тяжело дыша, Авдеев поспешил вверх по лестнице, следом за женой.
Андрей почувствовал взгляд - конечно же, господин негоциант смотрел на эту сцену
во все глаза и смеет подмигивать Андрею. Этого еще не хватало!
Андрей поднялся, взял ключ у портье и пошел к себе на третий этаж. В номере
Андрей включил фен, и тот начал медленно крутиться, разгоняя застоявшийся
воздух. Потом подошел к окну, чтобы поднять жалюзи - солнце светило с его
стороны в первую половину дня - сейчас эта стена гостиницы была в тени.
Он потянул руку к веревке, чтобы потянуть жалюзи наверх, но случайно увиденное
на улице заставило его замереть. На той стороне улицы, в узком углублении между
двумя домами, таились два человека - напряженно, недвижно, зловеще. И одного из
них Андрей узнал - это был Рефик.
Зачем они здесь? Ведь Аспасия прошла к полковнику Баренцу и они совещаются там с
Метелкиным.
Может быть, турки намерены взять гостиницу штурмом и перебить участников
совещания? Для этого они устроили засаду? Куда выходит окно номера Баренца?
Этого Андрей не знал. Но если готовится покушение, значит, окно его расположено
под окном Андрея. В лучшем случае Осман Гюндюз приказал своим молодцам следить
за конкурентами, в худшем - расправиться с ними.
Андрей неподвижно глядел в щели жалюзи, стараясь найти на загадочной картинке
самого Османа Гюндюза либо других его янычар.
Две греческие девочки в одинаковых синих коротких платьях с ранцами на спинах
пробежали по улице совсем рядом с затаившимися турками - если и заметили их, то
не обратили внимания. Шофер и солдат, сидевшие на переднем сиденье автомобиля
Метелкина, проводили их взглядами и тоже не увидели турок. Неожиданно мотор
закачался - это солдат, сидевший рядом с шофером, соскочил и пошел в кофейню,
видно, хотел попросить воды.
Дом напротив был ниже гостиницы - крыша его почти плоская, обрамленная довольно
высоким парапетом, находилась на уровне глаз Андрея. Из чердачного окна не спеша
вылезли два человека - один с винтовкой, другой - с пистолетом в руке. Другим
оказался Гюндюз. Добрый дяденька с животиком, который так любит детей и
ненавидит насилие.
Жалюзи чуть шевельнулись от ветерка, но Андрею показалось, что само появление
турок на крыше вызвало некое возмущение в воздухе.
Согнувшись, почти на четвереньках, скрытые от постороннего наблюдателя высоким
парапетом, Гюндюз и его стрелок добрались до круглого отверстия в парапете,
служащего для стока дождевой воды. Они легли плашмя на крышу, и Гюндюз первым
заглянул в отверстие. Потом дал посмотреть стрелку. Андрей понял, что они
смотрят на второй этаж, и вернее всего в апартаментах Баренца окно открыто.
Теперь Андрей почти убедился в близком штурме гостиницы, который предпримут
турки, и понял, что надо спешить вниз - отыскать комнату Баренца и предупредить
Аспасию.
Интересно, думал он, не двигаясь с места, словно заколдованный неспешными и
уверенными действиями турок, а если бы не было Аспасии - выбрал бы он позицию
стороннего наблюдателя или все же поспешил бы предупредить Метелкина и Баренца,
как единоверцев и компатриотов?
Гюндюз с пистолетом чуть отполз в сторону, чтобы стрелку с винтовкой было
удобнее целиться. И только тут Андрей сообразил, что Гюндюзу вовсе не надо
штурмовать отель - для его целей достаточно было одного или нескольких патронов.
Если этот стрелок - снайпер и он убьет Баренца, то Гюндюз добьется своего. Но
вторым выстрелом он может убить и Аспасию. Стрелок улегся за парапетом, подвигал
локтями, устраиваясь поудобнее. Гюндюз охранял его - вот он приподнялся, сел на
корточки и выглянул из-за парапета. Успокоился. Затем провел взглядом по окнам
третьего этажа - не наблюдает ли кто-нибудь за ними с верхнего этажа гостиницы?
Андрей отошел на шаг, хоть и был уверен, что сквозь жалюзи его не увидишь.
Затем Гюндюз вновь улегся и спросил о чем-то стрелка.
Стрелок кивнул и осторожно потянул затвор. Звук затвора явственно прозвучал в
тишине улицы. Но услышали его лишь два бандита, скрывавшиеся в тени. Один из них
полез за пазуху. Солдат вернулся из кофейни и начал взбираться на свое место в
моторе. Теперь стрелок целился. Андрей физически чувствовал, как он ведет пушкой
за человеком, которого видит в номере. Уже не было времени бежать вниз, чтобы
предупредить - оставались секунды, может быть, доли секунды...
Кричать? Что кричать? - Андрей не умел кричать. Еще полсекунды... а что же делать?
И тут, поняв, что времени не осталось вовсе, Андрей метнулся к столу, схватил с
него настольную лампу - тяжелую, на бронзовой ножке - зеленый широкий стеклянный
абажур рухнул на пол - и вдребезги! - шнур не поддавался - видно, штепсель был
туго воткнут в розетку. Андрей - рванул - шнур выдержал - еще секунда! Андрей
рванул так, что потерял равновесие - схватился, падая за жалюзи, и это несчастье
помогло ему - жалюзи рухнули - Андрей успел отскочить, чтобы не попасть под их
сеть - и оказался у открытого окна с лампой в руке. Ему ничто теперь не мешало -
и он, не думая, тут же метнул лампу - изо всей силы - метнул ее через узкую
улицу - только в отчаянии можно было кинуть так, чтобы попасть в плечо стрелку в
тот момент, когда он уже нажимал на курок.
От боли и неожиданности стрелок с воплем вскочил на ноги - видно, он решил, что
обвалилось небо, чуть не свалился через парапет и, видно, так больно было ему,
так сильно его ударила бронзовая нога лампы, что он откинул винтовку и схватил
себя за плечо.
Гюндюз тоже вскочил - но был осторожнее - сразу же согнулся, кинулся было к
стрелку, но замер - стараясь понять, что же произошло, - и тут увидел Андрея,
все еще стоящего в открытом окне и сосущего окровавленный, видно, порезанный
шнуром палец.
Андрей успел заметить, что бандиты, бывшие на улице, выскочили на мостовую и
кинулись было к машине Метелкина, но когда загремели выстрелы, замерли, а потом
кинулись прочь по улице. За ними бежал Сурен.
А стреляли из окна под Андреем. Потому что, продолжая вопить от боли, стрелок
начал вздрагивать, словно кто-то невидимый ударял его по груди палкой - и потом
он стал хрипеть и упал, перевесившись через парапет, чуть было не свалившись на
мостовую. Гюндюзу надо было бы бежать, но, видно, им овладела злость и чувство
мести, потому что он успел еще три раза выстрелить в Андрея, так и не
догадавшегося даже отступить внутрь комнаты.
Андрей был словно загипнотизирован бешеными глазами Гюндюза, его кричащим
открытым ртом и черной дыркой ствола, что глядела прямо в него и вспыхивала
белым огнем. Ни до, ни после этого Андрей в жизни не видел момента выстрела в
себя, в упор, с расстояния в десять метров - улица была узка и парапет близок.
Но Гюндюз стрелял снизу вверх, и он не успел еще выстрелить в третий раз, как
его достала пуля солдата, что стрелял снизу из машины, а может быть, это была
пуля Русико, которая стреляла из окна апартаментов, а может быть, пуля самой
Аспасии или русских офицеров - все стреляли в стоявшего у парапета Гюндюза - из
его пуль лишь одна пропахала волосы Андрея над виском - и странно - кожа почти
не кровоточила, но вспухла, и волосы долго не росли на этой дорожке.
Гюндюз не упал, а осторожно, мягко лег так, чтобы спрятаться за парапетом, хотя
это уже не играло никакой роли, и еще многие стреляли в него, а он этого не
чувствовал. Рефик с товарищем успели убежать, а Андрей вдруг потерял все силы.
Он отступил от окна и сел в кресло. Его стало подташнивать, и было очень жарко.
Андрей закрыл глаза - но тут же открыл, потому что дверь распахнулась и вбежал
подпол