Произведения Кира Булычёва
Роман "Река Хронос"
Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Книга III
ошла из кухни, вытирая руки передником.- Подойди ближе, мой повелитель, - сказала она.
Андрей уже сам ступил ближе и догадался, что елка нарисована на большом листе
картона, а гирлянды и блестки к ней приклеены.
- Тогда и я покажу тебе, что и я достоин твоего внимания.
Андрей начал выкладывать на стол сокровища, добытые на рынке.
Лидочка тут же решила сделать настоящий пирог с рисом и изюмом, что отыскала в
буфете.
Андрей наколол дров - их осталось немного, чтобы хоть на Новый год как следует
протопить печку. Стало тепло, как до революции. Потом он сказал:
- Лидуш, а что, если я позову Нину Беккер? Она же здесь совсем одна.
- Я буду рада, - сказала Лида, она не хотела огорчать Андрюшу, хотя Нина Беккер
ее раздражала своей немощью и демонстративным христианским смирением. Она
понимала, что Нина бесконечно одинока и несчастна, но жалость к ней была сродни
жалости к нищенке на дороге - хочется кинуть монету и более ее не видеть.
Андрей пошел к соседям. Нина встретила его на дворе - как будто сидела перед
окошком и ожидала - она выбежала в одном платье, застиранном до того, что
потеряло цвет.
Она затащила его в такие холодные сени, что Андрей догадался - она вообще не
топит всю зиму.
- Приходи сегодня к нам, - сказал Андрей. - Встретим Новый год. Может, он будет
лучше, чем семнадцатый?
- Хуже некуда. Одна прорицательница обещала конец света в будущем году.
- Ты придешь?
- Нет, что ты! Мне совсем нечего надеть.
- Глупости, - сказал Андрей. - Мы же будем втроем.
- На праздник наряжаются не для других, а для себя, - строго сказала Нина и
поджала без того тонкие губы.
- Приходи часам к десяти, - сказал Андрей. - Проводим старый год, а потом
встретим Новый. Хорошо? У нас пирог будет!
- Спасибо.
Андрей хотел было спросить, нет ли вестей от Коли, он все забывал об этом
спросить - потом решил, спрошу вечером.
Вечером, когда стемнело, Андрей зажег коптилку - единственный источник света в
доме, потому что керосин кончился, а на базаре керосину достать не удалось.
И тут в ворота постучали.
Андрей решил, что это Нина. Ей стало скучно, и она пришла пораньше. Но выйдя к
воротам, Андрей увидел высокого мужчину в длинной кавалерийской шинели и папахе.
Он узнал пана Теодора по глубоким, как ямы, глазницам - его мефистофельская
бородка исчезла.
- Принимаете гостей? - грудным голосом спросил Теодор.
- Хорошо, что вы приехали на Новый год, - сказал Андрей. - Мы и не ожидали, что
будет столько гостей на праздник.
- Много гостей? - Теодор обернулся, будто гости уже приближались.
- Только соседка, она милая девушка, совсем одинокая.
Лидочка была рада Теодору - она знала его ближе и понимала лучше, чем Андрей,
хотя бы потому, что они вместе были на не существующей в этом мире могиле
Андрюши.
- Я рад, что застал вас в отличном настроении, - сказал Теодор. Он положил на
пол вещевой мешок и вытащил оттуда три большие свечи, бутылку шампанского и
банку свиной тушенки.
- Пир грозит превратиться в праздник чревоугодия, - сказала Лидочка.
Теодор помылся холодной водой и вышел в гостиную в казачьей черкеске, которая
ему шла. Андрей даже с некоторой ревностью поглядывал на Лидочку, стараясь
перехватить обмен взглядами между ею и гостем - это было первым в их совместной
жизни испытанием ревностью.
- Вы сейчас откуда, Теодор? - спросила Лидочка.
Теодор словно ждал вопроса. Он вытащил из мешка сложенную карту и расстелил на
столе. Карта была велика и охватывала Европейскую Россию. Она была исчерчена
стрелками, крестиками и линиями.
- Я из Петрограда, - сказал Теодор, - но по дороге сюда побывал в Новочеркасске.
- Расскажите тогда, что же происходит, мы здесь как на краю света - даже газеты
не знают правды, - попросила Лидочка.
Андрей рассматривал карту. Лидочка зажгла одну из свечей, и от контраста между
ее светом и светом коптилки казалось, что в комнате взошло солнце.
- Большевики твердо держат власть в центре, - сказал Теодор, указывая длинным
ногтем сначала на Петроград, потом на Москву. - Но за пределами центральной
России их власть почти везде под сомнением. Некоторые губернии признали ее
формально, другие и не знают толком, кто правит державой. Но в общем большевики
- народ вполне серьезный и они не питают иллюзий как-то по части чести и
благородства - как своего, так и соперников. Вернее всего, первый шок от их
возвышения уже прошел, и оппозиция начинает расти как снежный ком. Мое
путешествие, - Теодор провел пальцем от Петрограда через Москву и далее на юго-
восток, к Дону, - показало, что оппозиция большевикам уже находит свои лозунги,
идеалы, строит свои армии, и чем больше большевики будут совершать ошибок, тем
скорее будут крепнуть их враги.
- А что сейчас в Москве? - спросила Лидочка.
- В чем беда Петрограда и Москвы? - ответил вопросом на вопрос Теодор. - Они
могут давать России станки и машины, ситец и ложки, но сами не могут себя
прокормить. А вот сельскохозяйственные области большевики удержать не смогут.
Так что в самые ближайшие месяцы обе столицы будут поражены страшным голодом. А
от голода два шага до голодного бунта. Голодный бунт в феврале прошлого года
свалил императора, голодные бунты в Москве и Петрограде сметут большевиков.
- А выхода нет?
- Выхода нет. Радикалы впервые захватили власть в стране - словно исполнили
завет Пугачева. Но удержать ее они не в состоянии. Недаром я принес карту.
Глядите: на западе, совсем близко от Петрограда находятся стальные немецкие
армии. В их руках Прибалтика, на их стороне значительная часть прибалтийского
населения, которое почитает себя куда более связанным исторически с немцами, чем
с русскими. Южнее - обособилась Украина. Это житница империи, и она не намерена
кормить большевиков. Чуть восточнее - земли казачьи. Здесь уже собрались тысячи
и тысячи оппозиционно настроенных офицеров и генералов. Они - непримиримые борцы
с большевиками. Следовательно, у движения, которое в знак протеста против
красных большевиков именует себя белым, есть уже не только ресурсы, но и военные
кадры. Исход войны не вызывает у меня сомнений. Но это будет страшная война, в
которой население больших городов будет задушено голодом и болезнями, а
остальные местности России вернутся к каменному веку, потому что городская
промышленность будет полностью разрушена.
- Вы в этом уверены? - спросила Лидочка. Ей стало страшно.
- К этому выводу меня приводит немалый жизненный опыт, - сказал пан Теодор, - и
умение анализировать. Если вы задумаетесь, как задумался я, боюсь, что вы
придете к тем же выводам.
- Значит, нам не стоит ехать в Москву? - сказала Лида.
- Но университет? Твое художественное училище? - сказал Андрей.
- Забудьте на год, на два - дайте истории поставить точку. Москва - это ловушка.
Перед своей гибелью большевики прибегнут к устрашению и террору. Оставайтесь
здесь - или попытайтесь перебраться в отдаленные губернии.
- Куда? - спросил Андрей. - В Среднюю Азию? На Кавказ?
- Боюсь, что и там начнутся национальные движения и возникнут независимые
государства, подобно Финляндии или Польше, в освобождении которой я не
сомневаюсь. Нет, пока эта буря не успокоится, лучше отсидеться.
- Что вы сам будете делать?
- Я, так сказать, нахожусь на службе. На службе Хроноса.
- Вы должны наблюдать? - спросила Лидочка.
- Не только наблюдать. Наша задача обеспечить движение цивилизации по ее
основному пути, не допустить, чтобы Земля попала в тупиковую ветвь, которая
приведет ее к гибели.
- А мы? - спросил Андрей.
- Путешествие во времени оказалось для вас небесполезным, - сказал Теодор.
- Я бы просидел эти годы в тюрьме.
- Они у тебя остались. Как в банке. И тебе еще предстоит их истратить - в
будущем. Пока что ты был рабом обстоятельств, в которых умение плыть в потоке
времени было лишь полезной для тебя способностью. Но со временем твоими
путешествиями все более будут руководить воля и долг.
- Долг?
- Долг не перед конкретным человеком, но перед своей страной, перед всей Землей.
Как только ты осознаешь свою силу, свою возможность оказывать влияние на судьбы
миллиардов людей, ты обязан будешь трудиться ради их блага... Не улыбайся, Андрей.
Громкие ли это слова или истина, тебе предстоит разобраться самому. В отличие от
прочих твоих учителей я не утверждаю, что прав. Лишь ты сам можешь в этом
утвердиться.
- Мы можем от этого отказаться? - спросила Лидочка.
- Боюсь, что поздно.
- Почему?
- Если бы наш разговор состоялся хотя бы десять лет назад, мне бы никак не
доказать вам, что нынешние обстоятельства трагичны и ужасны, что человек -
песчинка, он летит по ветру и нет ему места приклонить голову и нет надежды
пережить события. Но сегодня вы меня понимаете куда лучше, чем я понимал своего
учителя.
- А когда вы были... когда вас учили? - спросил Андрей.
- Очень много лет назад, - сказал Теодор. Он увидел разочарование в глазах
Андрея и добавил: - Триста с небольшим лет. Биологически мне сейчас чуть больше
пятидесяти.
- А вам не жалко? - спросил Андрей.
- Не жалко чего?
- Не жалко тех лет, которые вы пропустили?
- Жалеешь ли ты, Андрей, о тех двух годах, когда тебя не было?
- Не знаю.
- Вот и я. Я прочел о том, чего не увидел. И потом увидел результаты пропущенных
событий. Это куда интереснее.
- Если наша цель следить за людьми Земли и исправлять, как вы считаете, какие-то
пункты и тупики истории, значит, кто-то должен был придумать ваш долг. Кто?
- Не знаю.
- Вы их не видели?