Произведения Кира Булычёва
Роман "Река Хронос"
Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Книга III
выброшенных водой из "Измаила".Андрей, убедившись, что больше на поверхности воды не осталось ни одного живого
человека, повернулся к палубе. Прижимаясь к надстройкам, сидели и стояли люди.
Андрей увидел Ивана Ивановича, сидящего на корточках, прижимая к груди бесценный
чемодан, - он встретил взгляд Андрея и виновато улыбнулся, но Андрей не ответил
на улыбку. Он не смог бы объяснить ему, что винит его в исчезновении той сестры
милосердия - будто бы Андрей успел отыскать ее и спасти, если бы не этот
проклятый и никому не нужный чемодан.
- Андрей, - позвал его Иван.
Андрей вынужден был подойти ближе.
- Присядь, - попросил Иван.
Андрей присел на корточки рядом с крестьянским сыном.
Сейчас все в нем раздражало - даже то, что ранее нравилось - былинная внешность,
голубизна доверчивых очей и соломенные волосы - теперь потемневшие и прижатые к
узкому черепу.
- Ты только не думай, что я завтра забуду, - сказал Иван. - Ведь ты бы мог
уплыть - кто бы об этом узнал? Мог бы и утопить меня, - опять возникла робкая
улыбка, - я же плавать почти не умею. А ты помогал. На берегу будем, я тебе
покажу, ради чего ты жизнью рисковал. Это теперь наше общее, - Андрею
послышались заглавные буквы во всех этих словах.
- Ладно, не надо, - сказал Андрей. Зачем обижать человека, который искренне к
тебе расположен?
- Ты меня презираешь, да? Но ты не прав в этом, совершенно не прав. Я бы всю
контрабанду потопил собственными руками - но есть вещи святые.
- Не говори загадками, - сказал Андрей.
- Я не могу говорить открыто - об этом еще рано знать. Не дай Бог, это они
увидят - ты не представляешь - они пойдут на все, чтобы лишить нас...
- Уже скоро берег, - сказал Андрей. - Надо собираться.
От промокших брюк ногам было неприятно, Андрей провел рукой по штанине -
портсигар на месте.
- Как только мы отыщем с тобой надежное место, - сказал Иван, - я все тебе
открою. Мне понадобится твоя помощь.
Иван все обнимал чемодан, и пальцы его были голубыми от холода и давнего
напряжения.
Андрей поднялся и пошел на нос миноносца.
- Только не думай кому-нибудь сказать, - прошелестел вслед Иван. - Я тебя найду
под землей, клянусь всем святым!
Ну вот, подумал Андрей, вот вам и филантропы. Чуть что, сразу стреляют. На носу,
где было больше места и берег был как бы ближе - у носового орудия собралась
толпа спасенных, некоторые грелись на солнце, другие все еще кутались в
матросские одеяла. Берег надвигался быстро - миноносец весь дрожал, норовя как
можно скорее принести на берег скорбную весть.
С облегчением Андрей увидел у самого орудия чету Авдеевых, которые стояли
подобно парной статуе, изваянной греческим классиком на тему "Мать защищает свое
дитя от нападения циклопов". Матерью была Ольга Трифоновна, она обнимала мужа за
плечи, и тот, приложившись толстой красной щекой к ее почти обнаженной массивной
груди, охваченный за шею могучей рукой Брунгильды, блаженствовал - глаза его
были пусты от иных чувств и мыслей, кроме облегчения оттого, что пребывание в
шлюпке закончилось и вообще это недоразумение скоро выяснится. Андрей хотел было
привлечь к себе внимание Авдеевых и спросить, не видели ли они Россинского, но
потом решил, что всему свое время - разговаривать не хотелось. В сущности,
корабль и все люди на нем погибли из-за Авдеевых, хоть и ни один суд не признает
их вины - именно из-за них транспорт застопорил ход и остановился, поджидая
письма с гидроплана. От этого изменения его курса и произошло столкновение с
миной, иначе оставшейся бы в стороне.
Вдруг сердце Андрея пропустило удар - от неожиданного, радостного узнавания. Та
сестра милосердия, что прыгнула с борта, оказывается, стояла совсем рядом с ним,
закутанная в мужской плащ, так же, как и остальные, глядя перед собой и умоляя
берег скорее приблизиться. Узнав девушку и желая подойти и сказать ей слова
благодарности за смелый пример, который спас его, Андрей замер, жестоко
пронзенный иным узнаванием. Вдруг он понял, что увиденная сестра милосердия -
родная сестра той, что осталась в пузыре воздуха на нижней палубе "Измаила",
после того, как он ушел уже глубоко под воду; ту, утешавшую раненых в кромешной
тьме, Андрей видел лишь в воображении, но никаких сомнений в правоте у него не
было. Андрей не мог, конечно, объяснить себе, откуда пришло к нему это знание.
До гибели "Измаила" он не видел ни одной из сестер и не подозревал о их
существовании. Это мгновение познания, основанного на постижении истины вне
видения, было первым в цепи подобных событий, качеств, что старался заложить в
Андрея еще Сергей Серафимович, заложить впрок, исподволь, чтобы они проявились
уже в зрелом возрасте и помогли выжить в особых обстоятельствах, куда может
попасть путешественник во времени. Но в тот момент Андрей с усилием отмахнулся
от озарения, потому что озарение это было трагично. Должен ли он подойти к
закутанной в одеяло сестре милосердия и сказать, что ее сестра погибла ужасной
смертью внутри транспорта? В том ли его долг? Или в укрытии этой истины и
оставлении в сердце сестры вечной надежды на спасение?
Андрей увидел, что девушка почувствовала его непроизвольно настойчивый взгляд и
обернулась к нему тревожно, неуверенно. Андрей быстро отвел глаза.
Тем временем миноносец начал замедлять ход. К спасенным вышли два матроса с
большим металлическим термосом и подносом со стаканами - они предлагали
согреться крепким чаем. На приближающейся набережной видны были люди - много
людей - весь город выбежал смотреть, как подходит "Фидониси" со спасенными с
"Измаила".
Город встретил швартующийся миноносец гробовым молчанием тысяч людей, но потом;
когда матросы побежали по пирсу, закидывая концы на кнехты, толпа кинулась к
миноносцу с таким шумом и криками, словно вся она состояла из близких
родственников.
В толпе выкрикивали имена - и набережная гремела оглушительно, отчаянно, и
матросы стали отгонять людей, которые норовили вскарабкаться на борт миноносца.
Андрей обернулся: Авдеевых не было видно - будто они убежали вниз, не было видно
и Ивана. А девушка, потерявшая сестру, перегнувшись через леер, махала руками,
не замечая, как сполз с нее морской плащ, - в ответ ей кричал, подпрыгивая от
счастья, совсем молоденький поручик с Георгием на груди.
Андрей стоял, погруженный в оглушительную яму шума, который его не касался, и
понимал, что придется подождать, прежде чем удастся сойти на причал. Он начал
размышлять, как ему лучше всего добраться до Ялты. Может быть, миноносец на
обратном пути зайдет туда? Андрей полез в карман еще мокрых брюк, достал оттуда
промокший бумажник, сжал между ладонями, выжимая воду. Бурая вода - значит,
чернила на бумагах погибли - полилась на палубу...
Его толкнули - люди лезли на миноносец - какая-то пожилая женщина потянула его
за рукав и строго спросила:
- Где здесь раненые? Я не вижу раненых. Мой муж полковник Симонов был на
транспорте "Измаил".
Другая женщина оттолкнула ее, сунула под нос Андрею фотографию гимназиста.
- Он теперь изменился, - сказала она, - но узнать можно. Вы его видели, да?
Лица возникали вокруг как в быстром танце - Андрей понял - он был здесь
единственным человеком, которого можно было что-то спросить, - он стоял один,
без дела, неподвижно, будто ждал вопросов.
Андрей попросил прощения у старика, всем схожего с капитаном Белозерским, но без
бороды. Старик хотел узнать, есть ли спасенные на других судах, и Андрей сказал,
что есть. Дальше оставаться было нельзя - миноносец уже был полон родными и
близкими раненых, видно, предупрежденными заранее и съехавшимися с разных мест
России.
Вдруг Андрей испугался - а что, если известие о гибели "Измаила" телеграфом
дойдет до Ялты и Лидочка решит, что и он, Андрей, погиб. Как сделать, чтобы
успокоить ее? Надо срочно каблограмму - добраться до телеграфа и послать.
Андрей прошел на корму миноносца - здесь не было столпотворения. Он перемахнул
через леер и спрыгнул на причал - до него было чуть больше сажени. Гул толпы
доносился приглушенно - направление движения людей было от берега на миноносец -
сейчас же Андрей был за спинами толпы.
Он пошел прочь, ускоряя шаги, потому что у него начала болеть голова от чужой
боли и страха.
Он свернул за угол пакгауза. И увидел странную картину: по раскаленному солнцем
пустырю между пакгаузами, не видя никого вокруг, удалялась трагикомическая чета
Авдеевых. На этот раз они шли под руку, запахнув халаты, но не в силах
подоткнуть белые ночные рубашки, которые волочились по земле. В свободной руке
Авдеев держал красный ночной колпак, пронесенный сквозь все испытания. Волосы Ольги были распущены и стекали ручьями по плечам.
Для них это была беда куда большая, чем для Андрея или Ивана. Они потеряли все и
рискуют еще, если будет расследование, потерять и доброе имя... А где же
Россинский? Андрей так и не видел его...
***
Навстречу Андрею бежал Ахмет.
Он был в кожаной черной куртке и кожаной кепке с длинным квадратным козырьком.
Черные брюки заправлены в надраенные сапоги.
- Эй! - кричал он. - Я же говорю, что ты здесь! Я тебе кричал, ты меня не видел,
черт полосатый!
Андрей кинулся навстречу Ахмету. Они обнимались, тискали друг друга. Ахмет бил
Андрея по плечу и кричал:
- Зачем пугаешь, шайтан лохматый! Ты о нас подумал?
- Где Лидочка?
- Лидочка? Ты зачем у нас на глазах утонутие устроил? Ты зачем нас заставил так
переживать? Я твою Лидочку ел